А.С. Гончар
Звездные часы ракетной техники. Воспоминания

© Гончар А.С., 2008
Харьков 2008

Источник электронной версии: www.buran.ru

Наш адрес: ruzhany@narod.ru

На каждом совещании или коллегии всегда стоял вопрос о точности стрельбы, сравнивались различные типы наших ракет, сопоставлялись наши данные с американскими и т.д. Мой отдел баллистики был ответственным за эту характеристику и непрерывное ее совершенствование, т.е. за выбор метода наведения ракеты на цель и приборную реализацию этого метода.

Я завел в отделе строгий учет результатов пусков по отклонениям точек падения боевых частей от цели. На больших листах миллиметровки, подшитых в единый альбом, называемый нами «черный», были сосредоточены результаты пусков не только новых ракет 15А14 и 15А30, но и ракет 8К64, 8К67, 8К69, а также ракет не нашей разработки и данные американских ракет. Сосредоточение таких данных в одном документе противоречило всем нормам режимности, и мне стоило большого труда (не без помощи шефа) такой альбом оформить, присвоив ему высший гриф «Совершенно секретно. Особой важности». Каждый раз, когда я брал этот альбом в свой кабинет, меня должен был сопровождать работник секретной службы. Но полезность такого документа была очевидной, и он продолжал существовать еще долгое время после моего ухода из отдела. Материалы были весьма показательны, и Сергеев часто ими пользовался, особенно в тех случаях, когда у него были высокие гости. По этим материалам было видно, на сколько ракеты с нашей системой управления точнее, чем ракеты с системой управления Н.А.Пилюгина, и как по времени разработки происходило совершенствование ракет по точности стрельбы.

В график вначале наносились фактические точки падения головных частей, а затем на соседнем графике осуществлялся учет всех поправок, т.е. наносились так называемые «приведенные отклонения» с учетом выявленных систематических погрешностей, т.е. таких погрешностей, влияние которых может быть учтено при составлении полетного задания. Нужно сказать, что применение в системе управления вычислительной машины позволило реализовать нашу давнюю мечту — предполетную калибровку гиростабилизированной платформы. Впоследствии, когда в НИИ-944 была разработана платформа с непрерывно вращающимися волчками на воздушном подвесе, аналогично американским «Минитменам», идея калибровки платформы в процессе боевого дежурства и подготовки ракеты к пуску дала максимальный эффект и позволила реализовать фантастическую точность стрельбы. Это был тот редкий случай, когда я с двумя-тремя специалистами не поленился оформить заявку на изобретение и получить авторское свидетельство. Дело в том, что процедура оформления заявки в те времена была длительной и нудной, и на это не хватало времени.

Примерно к середине летных испытаний ракеты 15А30, совершенно очевидно выявилось систематическое отклонение точек падения от цели вправо 2,5-3,0 км, причину которого никак не удавалось установить. Ракета во всех остальных отношениях вела себя прекрасно. Челомею не терпелось ее сдать, а заказчику принять на вооружение. Партийно-военное руководство негодовало и торопило нас. Возможная причина крылась в аппаратуре трех организаций: НИИ-944 — гироплатформа, завод «Арсенал» — система прицеливания, наша фирма — БЦВМ и расчет полетного задания. Наконец, как-то в субботу, вечером, когда уже казалось, что удастся использовать выходной по своему усмотрению, мы собирались покинуть кабинет Сергеева. Раздался звонок в/ч-связи и, как мы поняли, нашему шефу досталось, он только односложно отвечал: «Да!», «Будет сделано!» и т. д.

Результатом этого разговора было то, что я и В.К.Копыл уже через час садились в самолет «Харьков-Ташкент» с задачей перепроверить на полигоне все, имеющее самое отдаленное отношение к отклонению по направлению. Очевидно, что шефу было важно показать оперативность решения вопроса, так как он приказал лететь немедленно, несмотря на то, что наш самолет должен был лететь через день прямо на «Крайний», а из Ташкента нам еще предстояло ехать поездом часов 14 и ждать поезд в Ташкенте также часов 5-6.

И вот мы с Виталием Кирилловичем дремлем в самолете, летящем навстречу солнцу. Дело было летом, и когда самолет приземлился в Ташкенте, было уже около шести утра по местному времени. Нас встретила ясная и теплая погода, примерно до двенадцати мы бродили по городу, рассматривали высокие заборы, ограждавшие развалины зданий — последствия землетрясения. Осмотрели и новые постройки со всевозможными ухищрениями против новых катаклизмов, но в основном отдавали дань местным деликатесам — шашлыку, вину и т.д. Затем позвонили в Ленинск, в нашу экспедицию, и заказали машину, т.к. поезд приходил в Ленинск ночью. Доехали мы без приключений и поселились в домике нашей экспедиции вместе с В.А.Ураловым — Главным конструктором системы управления ракеты 15А30. Нужно сказать, что руководители нашей экспедиции в Ленинске, Инесса Михайловна и Станислав Николаевич Говоренко, на протяжении многих лет обеспечивали необходимые условия жизни нашим многочисленным командировочным, приезжавшим на недели, а то и месяцы. Всегда было готово жилье, транспорт, спецодежда и т. д. Когда самолет садился в аэропорту «Дальний», в иллюминатор всегда можно было увидеть среди встречающих приветливое лицо Инессы Михайловны. Она вместе с солдатом, проверяющим документы, заходила в самолет, приветствовала прилетевших добрым словом, вручала пропуска и не успокаивалась пока все командировочные не были устроены. И это в любое время года — и днем, и ночью. Обычно людей поселяли в гостиницах, а руководство чаще всего размещалось в домике экспедиции, где были все условия, включая закрытую связь и всегда готовый к выезду транспорт. Говоренки, как мы их называли, поддерживали добрые отношения с руководством полигона, и это помогало им решать многочисленные вопросы. Их хлебосольством широко все пользовались, почти все космонавты побывали в их гостеприимном домике, где всегда можно было найти кое-что сверх хлеба и соли.

В дни борьбы с алкоголизмом у одного из руководителей полигона отмечалась так называемая «безалкогольная» свадьба. Она проходила рядом в «генеральском» квартале, а у Говоренко был накрыт стол с крепкой выпивкой, и все приглашенные периодически поодиночке и группами забегали, наскоро опрокидывали стаканы и вновь бежали на свадьбу. Их маленькая дочурка, Аннушка, была всеобщей любимицей — веселая певунья, разбитная и умная девочка. Станислав Николаевич был еще заядлым охотником и рыбаком. Он имел все необходимые снасти, знал места охоты и рыбной ловли. Рыбы в те времена было много и в реках, и в озерах. Местные офицеры также увлекались охотой и рыбалкой, зачастую даже их жены нередко делили эту страсть с мужьями. Жена нашего хорошего друга Владимира Васильевича Пьяных в этом плане отличалась особым умением, и недаром, после завершения службы, эта чета, переселившись на Украину, позаботилась о том, чтобы Днепр был рядом. Рыбалка и охота служили хорошим отдыхом и отвлечением от однообразной гарнизонной службы, наряду с довольно скудным огородничеством и садоводством. По дороге в аэропорт сразу же за городом, в бескрайней степи, можно было видеть возделанные участки, на которых что-то росло и зеленело даже в знойные дни лета, когда все в степи выгорает.

Сам город Ленинск имел несколько парков, на улицах зеленые насаждения и целую систему поливов с помощью проложенных труб и арыков. Солдаты исправно ухаживали за этим хозяйством. Впрочем, все это было когда-то. Сейчас город, да и весь полигон, приходит в запустение...

В тот же день мы с Виталием Кирилловичем принялись за перепроверку всей цепочки подготовки данных и всей аппаратуры, участвующей в этой процедуре, начиная с топогеодезической площадки, где аппаратура прицеливания продвергалась проверке и калибровке. Это была единая площадка и для левого фланга Челомея, и для правого фланга Янгеля. Там были расположены старты этих двух соперничавших Генеральных конструкторов, хозяйство Королева располагалось в центре. Поиск мы решили построить на сопоставлении всех операций для левого и правого флангов, которые были полностью одинаковы как аппаратурно, так и методически, и вскоре наши усилия увенчались успехом. Без особого шума вопрос был улажен и, как всегда, виновника приходилось прикрывать.

Характерным в этом плане был аварийный пуск ракеты 8К67. Старт прошел нормально, но затем ракета не легла на курс по тангажу, шла вертикально вверх, и вскоре вообще завалилась. Телеметрия зафиксировала полное отсутствие команд по угловым рассогласованиям с гиростабилизатора, так как с платформы не был снят арретир. Это приспособление удерживало подвижную часть платформы в нулевом положении при ее транспортировке, было окрашено в красный цвет и подлежало изъятию перед пуском, когда происходит «снятие», как говорят ракетчики и авиаторы «красноты», т.е. всех предохранительных и фиксирующих элементов. Однако и штатские, и военные, ответственные за операцию, категорически отвергли это предположение, продемонстрировав якобы снятое приспособление. Какой же был конфуз, когда среди обломков ракеты была найдена гироплатформа с не снятым с нее арретиром! Пусками ракет 15А30, по сути дела, руководили два человека — Юрий Васильевич Дьяченко, как Главный конструктор ракеты и Владимир Александрович Уралов, как Главный конструктор системы управления. Их, кроме совместной работы, связывала дружба и нужно сказать, что этот «тандем» очень положительно сказался на ходе разработки ракеты, особенно на этапе ее летных испытаний. Очередной пуск ракеты был удачным, ракета попала прямо «в кол», т.е. отклонение от цели было всего несколько десятков метров, в том числе и по направлению, что для нас было очень важно. Правда и Дьяченко, и Уралов при пуске пережили несколько тревожных секунд. Дело в том, что ночью, накануне пуска, неожиданно для тех мест и времени года прошел небольшой дождь, а боевой расчет не успел вовремя накрыть брезентом оголовок шахты, с установленной в шахте ракетой, и влага попала на нашу аппаратуру в оголовке. Уралов вправе был занять перестраховочную позицию, т.е. потребовать сутки на перепроверку и отложить пуск по вине головной организации. Рано утром мы втроем приехали на стартовую позицию. На брезенте, закрывающем шахту, стояли лужи воды. Вода была и на верхней крышке контейнера, в котором находилась ракета, однако аппаратура оголовка, за исключением платы с разъемами, оказалась сухой. Юрий Васильевич шагнул на крышку контейнера, вслед за ним шагнул и Владимир Александрович. Мы с Копылом остались стоять на верхнем бетонном срезе шахты. В таком положении решался вопрос пуска — просушить, не расстыковывая разъемы, теплым воздухом и идти на пуск в установленное время — все системы и службы полигона, трассы полета и район падения были готовы к работе. Пуск прошел успешно.

Вечером состоялся традиционный банкет, к которому мы приурочили известную песенку, доработав ее на свой лад:

Заправлена ракета гептилом и азоткой,
И Главный уточняет в последний раз ПЗ,
Давайте-ка, ребята, проверим перед стартом,
Какие не проведены осталися ТЗ?

Я верю, друзья, что команды пройдут,
Ракета взлетит и достигнет «Куры»,
И Вадик Уралов закатит банкет,
С закуской имам-баялды!

ПЗ — полетное задание, ТЗ — техническое задание, «Кура» — район падения головных частей на Камчатке, а имам-баялды — великолепная икра из синих баклажан, стандартная закуска. Песенка имела успех и исполнялась всеми присутствующими, причем, перед началом один вставал и заявлял: «Совершено секретно». Были и еще куплеты, но я их не запомнил.

Я по закрытой связи доложил о результатах пуска Владимиру Григорьевичу, но он не разрешил возвращаться нам в Харьков, до тех пор, пока на трех пусках не подтвердим правильность проведенных мероприятий.

Последующие два пуска ракеты 15А30 были также успешными, их подготовка шла без осложнений, что давало нам некоторое свободное время. Мы купались и загорали на Сыр-Дарье, утром принимали душ у струй и даже два или три раза отправлялись на рыбалку, правда, на весьма ограниченное время. Слава Говоренко руководил такими вылазками. Мы брали обычно «Рафик» и «Урал», загружали их всем необходимым, включая дюары с жидким азотом для замораживания рыбы. Выезжали ночью, чтобы утром вернуться назад. Такие поездки были не дальними, и к ним Говоренко относился скептически и все обещал нас свозить в такое место, где рыбу можно было «брать руками». Первая поездка состоялась на старое русло Сыр-Дарьи, где было и бахчевое хозяйство воинской части. Как только мы приехали, к нам подошли солдаты-огородники и предложили целый бак килограммов на 15-20 готовой рыбы в обмен на бутылку спирта. Слава отказался, несмотря на то, что мы ему предлагали согласиться. «Мы сейчас сами наловим!», — заявил он. Однако рыбалка наша была неудачной и я, прихватив бутылку спирта, пошел к солдатикам, но было уже поздно, из-за жаркой погоды они всю рыбу уже выбросили.

Другой раз, когда мы ночью подъехали к реке, где уже расположилось несколько легковых машин на ночевку, к нам подошла женщина, предлагая обмен рыбы на дрова, я не стал слушать Славу и сбросил ей несколько поленьев, запасенных нами на «Урале», а она мне указала на кучу рыбы, накрытую брезентом: «Берите сколько Вам нужно!» Я взял мешок и набросал в него рыбы столько, сколько мы смогли утащить вдвоем. Теперь мы не зависели от удачи или неудачи в рыбалке! Говоренко умел приготовить вяленую рыбу, и у него почти всегда имелась в бочке круто засоленная рыба, в общем, закуска была всегда.

Главный инженер АО «Хартрон», лауреат Государственной премии СССР Лящев Григорий Иванович

Главный конструктор системы управления крылатой ракеты дальнего действия 3М25 («Метеорит») Бондаренко Леонтий Михайлович

К началу семидесятых годов полностью завершилось и научное, и организационное становление ОКБ-692. Тематика настолько расширилась, что охватила все основные направления ракетно-космической техники, и возникла необходимость специализации подразделений по основным направлениям работ. Были созданы комплексные подразделения и назначены Главные конструкторы по основным разработкам. Первыми такими подразделениями были комплексы В.А.Уралова и А.И.Передерия. Руководители этих комплексов получили ранг Главных конструкторов в рамках Министерства общего машиностроения и, соответственно, руководили разработками систем управления для ракетных систем Челомея и Янгеля. Естественно, сохранившиеся тематические подразделения по заданиям Главных конструкторов вели разработку принципов построения систем управления, программно-алгоритмического обеспечения, бортовой и наземной аппаратуры, а опытный завод изготавливал аппаратуру. Такая организация работ оправдывала себя, и в начале семидесятых годов было создано комплексное подразделение по космической тематике, руководить которым довелось мне. Несколько позже это подразделение целиком занялось работами с ОКБ-52 и ОКБ-1. Позже были созданы еще два комплексных подразделения — по автоматическим космическим объектам и по крылатым ракетным системам. Последнее направление было настолько специфически трудным и необычным для нашего предприятия, что его организацией на начальном этапе занималось руководство предприятия, особенно главный инженер Г.И.Лящев. В конечном итоге, это подразделение возглавил Л.М.Бондаренко и под его руководством были созданы системы управления для самонаводящихся крылатых ракет трех типов базирования: сухопутного, морского и авиационного. Эти ракетные системы восполнили пробел в наших стратегических вооружениях по сравнению с США.

Выполнение такого объема разнообразных работ стало возможным благодаря росту научно-технического уровня разработчиков и оснащению лабораторий самой передовой техникой и современным оборудованием. Третье отделение, руководимое Я. Е. Айзенбергом, стало подлинным научным центром, где уровень научно-исследовательских и теоретических разработок в области управления летательными аппаратами и космическими объектами соответствовал самым высоким стандартам, а по ряду направлений лаборатории отделения стали лидирующими в стране. В рядах этого отделения выросла целая плеяда ученых и специалистов, защитивших кандидатские и докторские диссертации. Сотрудниками отделения получены сотни авторских прав на изобретения.

Аналогично поднялся уровень приборных разработок. Два приборных отделения бортовой и наземной аппаратуры, руководимые А.И.Кривоносовым и В.К.Копылом (впоследствии В.В.Новиковым), в основе своих разработок безраздельно использовали компьютерные системы, и создали самые совершенные многомашинные автоматические комплексы. Существовавшее первоначально испытательное отделение перерастает в отделение телеметрии и управления полетом космических аппаратов, передав функции испытателей в комплексы Главных конструкторов. Многие выдающиеся руководители работали в этом отделении: А.И.Передерий, Л.М. Бондаренко, Ю.М.Борушко, Ю.В.Салло, В.Я.Страшко, В.Н.Назаров, С.Е.Славнов и другие. Опытный завод, возглавляемый Г.А.Борзенко, успешно создавал первые образцы новой аппаратуры и руководит ее внедрением на серийных заводах, а филиал ОКБ в городе Запорожье. Под руководством С.В.Раубишко (позже Б.Н.Гавранека), становится надежным помощником ОКБ и начинателем ряда новых направлений.

Мощный конструкторский комплекс, возглавляемый П.М.Сорокиным, а затем долгие годы И.М.Брынцевым, за это время создало конструкции многих сотен, если не тысяч приборов самого различного назначения, в том числе и сложнейших приборов вычислительной техники. В последние несколько лет комплексом руководил В.И.Ковалев.

Баяндуров Евгений Егишович

В этом подразделении выросли такие известные конструкторы как И.А.Авраменко, А.Н.Цепляев, А.Ф.Астанин, А.С.Шумов, Н.Н.Филатов, С.С.Матвеев, Е.Е.Баяндуров, И.П.Ионов.

Безусловно, главная роль в становлении коллектива ОКБ принадлежит его руководителю Владимиру Григорьевичу Сергееву — директору и Главному конструктору на протяжении 26 лет с 1960 по 1986 год. Руководство организацией Владимир Григорьевич принял в тяжелейший для нее 1960 год. Казалось, что по установившейся в стране традиции, вслед за катастрофой, унесшей жизни многих ракетчиков-специалистов, последуют расследования, разбирательства, наказания и т.д. Появились и сомнения в своих силах и способностях, появились и опасения, что предприятие не будет иметь приоритетных работ и перейдет в разряд второстепенных. Владимир Григорьевич вернул силы коллективу простым и ясным способом. Определил четко задачи каждого подразделения, установил жесткие сроки работ и также жестко требовал их выполнения. Менее чем через полгода работа пошла на лад. Отстранение Владимира Григорьевича от руководства предприятием в 1986 году, когда работа по всем заказам была наиболее плодотворной и успешной, было большой ошибкой со стороны руководства министерства и лично министра О.Д.Бакланова. Олегу Дмитриевичу нужно было просто продемонстрировать решительность. Как впоследствии оказалось, этот период был вершиной творческой деятельности ОКБ-692. Назначение А.Г.Андрущенко вместо Сергеева было вредным и для нашей организации, и для завода «Коммунар». На «Коммунаре» он был «на месте» в должности Главного конструктора серийного завода, а в нашей фирме он был не в состоянии охватить все разнообразие и сложность проводимых разработок. Разумное вмешательство начальника главка А.П.Зубова не позволило новому директору наделать поспешных и непродуманных шагов, в том числе и с заменой шестнадцати руководящих работников ОКБ на «своих» людей с завода «Коммунар».

Владимир Григорьевич Сергеев родился в 1914 году в Москве, закончил перед войной Московский институт инженеров связи, участник Великой Отечественной войны с 1941 по 1945 год. После войны работал в ведущем по системам управления НИИ-885, возглавляемом М.С.Рязанским и Н.А.Пилюгиным, а с 1960 года был направлен в Харьков в ОКБ-692 вместо погибшего Б.М.Коноплева. Далеко неординарный человек, дважды Герой Социалистического Труда и обладатель длинного ряда наград, званий и премий, но, тем не менее, оставшийся простым и доступным для своих коллег и подчиненных. Основой его руководства такой мощной фирмой был чисто «мужицкий», практический подход к решаемым задачам: разложить любую сложную проблему, как он говорил «по полочкам», обеспечить и потребовать ее решения.

Добрый и отзывчивый человек, он очень много сделал для своих подчиненных. Если вопрос требовал решения на уровне городских или областных руководителей, он надевал все свои «регалии» и ехал к нужному высокопоставленному чиновнику и, как правило, вопрос был решен. В середине шестидесятых годов возник нашумевший инцидент с городскими властями в связи с незаконным строительством гаражей. С ведома и молчаливого согласия Сергеева около 150 сотрудников предприятия на территории, принадлежащей предприятию, затеяли строительство гаражей. Дело приняло чрезвычайно острый характер, вмешалась милиция, прибыли бульдозеры для сноса построек, но Владимир Григорьевич рядом продуманных мероприятий успокоил разбушевавшиеся страсти. Защитников строительства, которых вызывали в суд, отправил в командировки и посоветовал написать письмо Д.Ф.Устинову от имени коллектива строителей-ракетчиков. В конечном итоге вопрос был постепенно улажен, а вокруг первых гаражей вскоре возник целый гаражный городок.

Много можно привести примеров, когда добрая рука Владимира Григорьевича помогала в жилищных делах и, особенно, в неотложной помощи, когда только вмешательство элитной медицины могло помочь человеку. Некоторое упрямство и деспотичность характера несколько затрудняли общение с Сергеевым, но те, кому постоянно приходилось общаться с ним, постепенно выработали нужную линию поведения, и в коллективе царило согласие, а работы шли чрезвычайно успешно. С рядом вышестоящих руководителей и с Главными конструкторами М.К.Янгелем, В.Н.Челомеем и др. у Владимира Григорьевича хороших отношений не сложилось, по возможности он избегал и взаимодействия с ними. Это привело к тому, что на многие совещания в министерстве и в головных фирмах он старался посылать своих заместителей. Особенно доставалось в этом плане нам, Главным конструкторам по направлениям. Нужно еще добавить, что Владимир Григорьевич не любил и не умел делать доклады на таких совещаниях. В тех случаях, когда ему приходилось все же принимать в них участие, подготовка его доклада для всех нас становилась долгим и трудным делом. Когда же высшие руководители, что было очень часто, приезжали к нам на фирму, Владимир Григорьевич ограничивался общим вступительным докладом, обозначая ряд вопросов, и в качестве докладчиков назначал своих замов. Условия для наших докладов создавались самые благоприятные: как правило, мы докладывали на стендах, демонстрировали работу аппаратуры, а теневые вопросы, как-то срывы сроков, по возможности, смягчались, и сами по себе отходили на второй план. Правой рукой Владимира Григорьевича, его первым заместителем, был директор опытного завода Георгий Андреевич Борзенко. Он был участником войны и в полной мере испытал на себе все ее невзгоды. Уже взрослым человеком окончил институт и по переводу поступил работать в ОКБ-692 в год его создания. Георгий Андреевич отличался спокойным и уравновешенным характером, умело работал с людьми и со своими коллегами — директорами серийных заводов, изготовлявшими аппаратуру по документации ОКБ.

Ему принадлежит заслуга в создании опытного производства, имевшего самое современное оборудование и передовую технологию. На заводских оперативках, проводимых им часто непосредственно в цехах, решались самые актуальные вопросы изготовления аппаратуры, зачастую по «сырой» документации и в неимоверно сжатые сроки. Работать с Георгием Андреевичем было просто и приятно, особенно Главным конструкторам, которые, как правило, решали один и тот же вопрос: как быстро доработать уже почти готовый прибор или изготовить новый в сжатые сроки. Решение всегда находилось.

Служба главного инженера при Сергееве всегда была в загоне. Главному инженеру поручались второстепенные вопросы. А.Ф.Соболева часто посылали в министерство, с каким- либо запущенным вопросом, но Аркадий Федорович, как правило, с поручениями справлялся блестяще.

Основным контингентом, с которым работал Сергеев, были начальники комплексов и Главные конструкторы заказов. Основной формой работы были совещания в кабинете Сергеева. На совещание первоначально приглашались именно эти лица, но затем, по ходу совещания, особенно когда рассматривалось какое-либо упущение или срыв сроков, постепенно «на ковер» вызывали всех, вплоть до техника и мастера участка. В этих случаях производился доскональный разбор вопроса, определялся виновник и так как им зачастую оказывались обстоятельства, связанные с отсутствием времени или материалов, то наказание было минимальным или символическим. Увольнение, понижение в должности или лишение премии были чрезвычайно редким явлением.