|
Г.В. Семенов
Мы оба начинали в НИИ-885
 |
|
СЕМЕНОВ Геннадий Васильевич родился в 1931 году. В 1955 году окончил Ленинградский институт авиационного приборостроения и по распределению был направлен в НИИ-885 (г. Москва). Высшая должность на конструкторской работе (в 1955-1977 гг.) – начальник отделения – первый заместитель главного конструктора НИИ автоматики и приборостроения. Кандидат технических наук.
В 1977-1991 гг. работал в аппарате Министерства общего машиностроения СССР на должности первого заместителя начальника – главного инженера 5-го Главного управления МОМ. Награжден орденами Ленина, Трудового Красного Знамени, «Знак почета», лауреат Государственной премии СССР. |
Звонок из прошлого
Летом 2013 года прозвучал телефонный звонок из Киева – столицы Украины – от Бориса Емельяновича Василенко, сообщившего о подготовке книги к 100-летию со дня рождения Владимира Григорьевича Сергеева. На предложение принять участие в этом труде, я, конечно, молниеносно, однозначно и твердо ответил: «Да! Хорошо! Конечно! Постараюсь!..» Как же иначе? Ведь Владимир Григорьевич – это же наша гордость, просто гениальная личность, неординарная фигура. Он – один из выдающихся деятелей советской науки и техники в области создания многофункциональных, можно сказать, умных, надежных, высокоточных автономных систем управления ракетных комплексов и космических аппаратов. Это замечательный ученый и удивительный, оригинальный человек. Это просто «малиновая сказка» нашего времени, нашей эпохи, необыкновенной души человечище!
| |
Б.Е. Василенко |
|
Но вернемся к звонку. От него мой организм буквально встрепенулся, начал активнее работать, [44] действовать, бодрее жить, как будто какая-то внешняя сила вступила в управление всеми моими клетками и планами, воздействуя напрямую на думающие и исполнительные органы.
Сразу же хочу отметить, что такой несколько эмоциональный характер изложения моих мыслей вызван не чем иным, как своего рода «откликом» еще той «бывалой», я считаю, здоровой «закваски», которая выработана в наших отношениях и общениях в те, теперь уже далекие, но не забытые годы совместной интереснейшей и ответственнейшей работы в области создания сложнейших управляющих систем ракетно-космической техники и самых различных изделий народно-хозяйственного назначения. Такое прошлое не забывается.
Об особом характере В.Г. Сергеева
Владимир Григорьевич Сергеев был мудрым и немногословным. Имел свою особую точку зрения и на события, и на людей. Обладал высокими научными и техническими знаниями. Во всем стремился видеть разумность, целесообразность, техническую и житейскую обоснованность.
При необходимости проявлял выдержку, терпение, стойкость, самообладание. Был исключительно порядочным, работоспособным и энергичным человеком. Имел массу других качеств, которые являлись привлекательными практически для всех, с кем он общался: для друзей, подчиненных, его руководителей разных рангов, соратников.
Кто-то назвал бы его: «рубаха парень» – это так, по-свойски, уважительно, а кто-то более жестко, что этот человек – непростой, строгий, деловой, требовательный, в общем, человек с подходом, способный мыслить и действовать широко и глубоко, осознанно, и не только в масштабах доверенной ему «зоны».
Мне были известны и некоторые его недостатки, о которых мне неоднократно напоминали, и даже писали, как говорится, в служебном порядке. Но это были скорее просто мелкие замечания, по которым особо разбираться, даже в то время, не требовалось.
Владимир Григорьевич в жизни сделал много важного, полезного, крайне необходимого как для советского народа, так и, в конечном счете, для народов мира. Где бы он ни трудился, везде пользовался безусловным авторитетом и всеобщим уважением. Даже те люди, которые его в чем-то недооценивали, или за что-то не любили, – все равно его уважали. Особенно, если им приходилось вместе с ним работать, или выполнять его поручения.
«Противником» он был всегда порядочным, настоящим, а с такими, как известно, воевать не так-то просто. Ну а «борьбы» в нашей работе, особенно при решении технических вопросов и проблем, конечно, было немало.
Многие помнят знаменитые фразы Владимира Григорьевича: «Нет, давайте разберемся» или «Давайте поймем»… Сергееву можно было возражать по [45] техническим, да и по организационным вопросам, но только до того момента, пока решение не принято. Если решение принято, его надо было только выполнять: в установленный срок, как договорились.
Мне представляется, что я хорошо знал Владимира Григорьевича и, как правило, понимал его. Перед моими глазами и сейчас он – человек неутомимый, и неустрашимый, и, одновременно, всегда подвижный, бодрый, какой-то рассудительно-серьезный, иногда даже сверхважный или задумчивый. В целом можно, объединив некоторые эпитеты, сформулировать кратко так. Этот человек знал жизнь, любил и блестяще выполнял свою работу, не уходил от трудностей и ответственности, умело и достойно осиливал большие и малые «колдобины» жизни.
И в то же время Владимир Григорьевич Сергеев всегда оставался земным человеком, доступным, практически всегда корректным, учтивым, всегда с шуткой. Работать с ним было как-то легко. Иногда у него на совещании кто-нибудь подбросит какую-либо курьезную, смешную реплику – он реагировал почти мгновенно, но не злобно, без нравоучений, в рамках появившейся «новости». Конечно, мог сказать для порядка: «Шутки в сторону» или что-то добавить к ней свое. Такая обстановка ускоряла нахождение требуемого решения по вопросам повестки дня. Всегда было видно, что решения принимаются деловыми, серьезными, знающими, досконально понимающими и болеющими за работу людьми, уважающими друг друга и свой коллектив.
Не могу не отметить: в его действиях и поступках всегда присутствовала какая-либо характерная, чисто «сергеевская» особенность. Так, например, по сравнению со многими другими руководителями предприятий он даже по телефону говорил как-то по-другому: ну очень приветливо, всегда кратко, только по существу, как-будто боялся или опасался сказать какое-то лишнее слово. Возможно эта особенность – привычка телефонного общения бывших военных связистов: ведь противник мог подслушать. Тем не менее, в наших условиях разговор с Владимиром Григорьевичем был всегда понятным, ясным, уважительным, но неторопливым, без шума, крика, возбужденности и надрыва. К нам, в Главное управление Министерства, он звонил нечасто (больше эти функции выполняли его заместители), но уж если он позвонил, значит «прижгло», надо действовать… Соответствующий «отклик», в этом случае, реализовывался, как правило, немедленно или в кратчайший срок, и обязательно с ответом по принятым решениям.
В отдельных ситуациях в поведении Владимира Григорьевича проявлялась и некоторая эксцентричность, удивляющая своей неожиданностью и своеобразием мыслей, иногда просто поражающая смелыми предложениями. Но в конечном итоге, это возбуждало исполнителей и позволяло вырабатывать совместные понятные и нужные решения. [46]
| |
«Вот, дал я вам работы!
А писать-то ведь надо про Эпоху!
Она и меня, и вас создала!» |
|
Конечно, у него были свои уникальные природные способности. Они ему помогали находить правильные пути. Может показаться, что ему было все по плечу, и он был «просто волшебник». Нет, это, к сожалению, не так. Случалось, что он сам честно признавался: «Здесь я бессилен».
Но он всегда был настроен на движение, на действия. А это, как известно, полезная вещь и для здоровья, и для окружающих. Он для всех был «живой», подвижный, всегда работающий. У него было особое энергетическое поле. С такими людьми работается бодрее. И поэтому у В.Г. Сергеева всегда и везде были эффективные результаты, успехи, уважение и почет.
Сейчас, когда я пишу эти строки, мне представляется, что Владимир Григорьевич, улыбаясь и, «по-сергеевски» прищурясь, смотрит сверху и как-то по-добромудоброму говорит: «Вот, дал я вам работы! А писать-то ведь надо про Эпоху! Она и меня, и вас создала! И живете-то вы в настоящее время благодаря тому, что время у нас было другое и людей было много правильных: успешно воевали, хорошо работали, много сделали полезного, уважали друг друга, по-умному берегли, любили и защищали страну!».
Поэтому, прежде чем ответить на очевидный вопрос: «Как В.Г. Сергеев стал таким знаменитым ракетчиком-управленцем?», просто необходимо поразмыслить о том, как наша великая страна стала ракетной.
Развитие новой ракетной техники в нашей стране
Вспомним историю. 1944 год. Красная Армия освободила почти всю территорию Советского Союза. Только 6 июня 1944 западные союзники высадились во Франции, открыв второй фронт в Европе…
И вот в этой сверхнапряженной в стране и мире обстановке 13 июля 1944 года Черчилль обратился за помощью непосредственно к Сталину. Это письмо сыграло определяющее воздействие на весь послевоенный жизненный путь как В.Г. Сергеева, так и всей нашей страны. [47]
Личное и строго секретное послание
господина Черчилля маршалу Сталину
1. Имеются достоверные сведения о том, что в течение значительного времени немцы производили испытания летающих ракет с экспериментальной станции в Дембице в Польше. Согласно нашей информации этот снаряд имеет заряд взрывчатого вещества весом 12 тысяч фунтов, и действенность наших контрмер в значительной степени зависит от того, как много мы сможем узнать об этом оружии, прежде чем оно будет пущено в действие против нас. Дембица лежит на пути ваших победоносно наступающих войск, и вполне возможно, что Вы овладеете этим пунктом в ближайшие несколько недель.
2. Хотя немцы почти наверняка разрушат или вывезут столько оборудования, находящегося в Дембице, сколько смогут, вероятно, удастся получить много информации, когда этот район окажется в руках русских. В частности, мы надеемся узнать, как пускается ракета, потому что это позволит нам установить пункты поиска ракет.
3. Поэтому я был бы благодарен, маршал Сталин, если бы Вы смогли дать надлежащие указания о сохранении той аппаратуры и устройств в Дембице, которые Ваши войска смогут захватить после овладения этим районом, и если бы затем Вы предоставили нам возможность для изучения этой экспериментальной станции нашими специалистами.
Еще в 1935-1938 годах в Германии был создан крупнейший в мире ракетный центр с коллективом, достигавшим в отдельные периоды до 20 тысяч военных и гражданских специалистов. Место расположения центра – остров Узедом в Балтийском море, вблизи рыбацкой деревушки Пенемюнде.
В августе 1943 года англо-американская авиация совершила массированный налет на Пенемюнде, основательно его разрушив. После этого в 1944 году экспериментальные пуски ракет Фау-2 немцы перенесли на артиллерийский полигон в Польше, вблизи г. Дембица. Летом 1944 года советские войска, освобождая Польшу, приблизились к Дембице.
| |
Иосиф Сталин и Уинстон Черчилль |
|
[48]
Маршал Сталин ответил г-ну Черчиллю, что понимает его озабоченность и пообещал содействовать. Сталин через Генштаб дал указание нашим армейским службам о проявлении особой активности в районе города Дембица. Он приказал также допустить английских специалистов к осмотру полигона. Одновременно были даны указания советскому командованию и наркоматам авиационной промышленности и вооружения организовать срочное изучение немецкого опыта, принять меры для поиска и вывоза из Германии образцов ракетной техники, документации и специалистов.
В сентябре 1944 года советские войска освободили артиллерийский полигон в Дембице. Сразу туда отправилась первая экспедиция военной разведки, подчиненной генералу И.А. Серову. Из НИИ-1 в эту группу вошли Ю.А. Победоносцев, М.К. Тихонравов и ряд их помощников. В результате была собрана первая значительная коллекция частей ракет Фау-2, уцелевших после бомбардировок. Этот набор элементов частей ракет был отправлен в Москву в НИИ-1 для изучения.
На полигоне поработали и английские военные специалисты. Найденную технику они отправили в Англию через Москву, где с ней ознакомились и наши специалисты. Таким образом, личную просьбу господина Черчилля маршал Сталин выполнил.
По мере расширения зоны оккупации Германии Советской Армией, расширился и фронт работы наших специалистов и увеличилось их количество.
Можно считать, что именно тогда начался следующий этап истории развития ракетной техники. Б.Е. Черток назвал его «советско-американским». Немецкие специалисты приняли участие в начале этого этапа и в СССР, и в США.
Поняв, что вопросы создания реактивного вооружения и организации научно-исследовательских и экспериментальных работ в этой области являются задачей большой государственной важности, 13 мая 1946 г. Совет Министров СССР принял судьбоносное постановление №1017-419сс «Вопросы реактивного вооружения».
| |
С.П. Королев, М.С. Рязанский, Б.Е. Черток, Н.А. Пилюгин
в Германии во время изучения трофейной ракетной техники, 1946 год |
|
Именно это постановление по существу определило [49] исходные данные, основные позиции и этапы невероятного, по тому времени, бурного развития ракетной техники в нашей стране. Можно отметить, что данный документ по своей обстоятельности представлял собой крупное стратегическое решение. А по своей исторической значимости это решение было соизмеримо с принятыми раннее постановлениями по атомной энергетике.
Как мы становились ракетчиками
| |
Геннадий Семенов,
НИИ-885, 1955 год |
|
Мы – это Владимир Григорьевич Сергеев и я – Геннадий Васильевич Семенов – автор этих строк. Считаю допустимым использовать в данном разделе местоимение «мы» потому, что и он, и я отработали вместе – сначала в одном мощном, союзном НИИ-885: он 13 лет, а я 22 года. А потом, уже с 1977 года, мы вместе были сотрудниками структур 5-го Главного управления Министерства общего машиностроения: я в качестве 1-го заместителя начальника – главного инженера этого управления, а он Генеральным директором и Главным конструктором харьковского НПО «Электроприбор», организационно входившего в это же 5-е ГУ МОМ.
Так что, у нас с ним общая школа ракетчиков-управленцев и немалый стаж совместной и взаимосвязанной работы.
Исторические документы и информация от различных лиц, с которыми в [50] свое время трудился Владимир Григорьевич, позволяют мне восстановить некоторые моменты его жизненного пути, да и я еще не все забыл. Так что, по теме «Как он стал ракетчиком» можно сказать следующее.
| |
Владимир Сергеев,
НИИ-885, 1947 год |
|
Это было давно, 14 июня 1947 года. Гвардии капитан Владимир Григорьевич Сергеев, отгуляв на «гражданке» меньше месяца (он был демобилизован из рядов Советской Армии 17 мая 1947 года) прибыл на московский завод №1 Наркомата Обороны оформляться на работу. Основной продукцией этого завода были тогда полевые телефонные аппараты, а также коммутаторы и другие подобного рода изделия. Эта продукция была как раз по его специальности. «Телефонный завод» располагался на Авиамоторной улице, 53. Полагаю, что именно под таким названием и мог знать В.Г. Сергеев этот завод при поступлении на работу. Хотя, приказом Министерства промышленности средств связи (МПСС) от 20 ноября 1946 года этому предприятию уже было присвоено другое наименование – НИИ-885 МПСС.
К 1947 году в НИИ-885 уже сложилось основное руководящее техническое ядро института, в общей сложности порядка 30-35 человек. Большинство из этих работников были руководителями основных подразделений института: начальники отделов, лабораторий, руководители научно-исследовательских групп.
Отдел автоматики (№3), в который был направлен В.Г. Сергеев, по штатному расписанию имел численность 90 человек, из них ИТР – 76 человек. В состав отдела входили 6 лабораторий, 2 группы и бригада слесарей-механиков. Возглавлял отдел кандидат технических наук Николай Алексеевич Пилюгин, его заместителем был Георгий Петрович Глазков…
Вернемся к вопросу оформления Владимира Григорьевича на работу. Все данные, которые он изложил кадровикам о своей жизни в автобиографии, а также в ответах по возникшим в процессе беседы вопросам, были для кадровых работников безупречными. Но дальнейший регламент оформления поступающего на работу требовал обязательного согласования вопроса приема с его будущим руководителем, а именно с начальником 3-го отдела Н.А. Пилюгиным, который был в то время и главным инженером НИИ-885.
Они еще не были знакомы. Но мы то знаем, что это была первая встреча будущих Великих людей. А тогда они, в 1947 году, – простые инженеры, активные труженики того далекого времени. Первая беседа, первый разговор. О чем конкретно говорили – никому не известно. Но поговорить-то им было о чем: и тот, и другой начали трудовую деятельность с работы слесарями: один после 9-го класса в ЦАГИ, другой после 7-го класса – в ФЗУ Электрозавода, затем один стал механиком в ЦАГИ, другой – слесарем-инструментальщиком в ФЗУ Электрозавода. Далее, один окончил МВТУ им. Баумана в 1935 году, другой – Московский институт инженеров связи им. Подбельского – в 1940 году. Далее была война… [51]
Сейчас мы можем утверждать, что Н.А. Пилюгин и В.Г. Сергеев стали друзьями, как говорят, с первой встречи и навсегда.
| |
Трофейная ракета Фау-2, ставшая Р-1, 1947 год |
|
В соответствии с приказом №178 от 14 июня 1947 года В.Г. Сергеев был принят на работу на должность инженера лаборатории №62 с окладом 1200 руб. В тот день В.Г. Сергеев стал ракетчиком, но он об этом еще не знал.
Он был оформлен быстро, в тот же день, но пока без допуска к закрытой документации и аппаратуре. Поэтому и рабочее место у него первое время было не в лаборатории, а в так называемом карантине – в железнодорожном вагоне лаборатории, стоящем на территории НИИ-885. В таких вагонах размещались и другие сотрудники, ожидающие допусков, а также несколько немецких специалистов, вывезенных в 1946 году из Германии.
Буквально через несколько недель В.Г. Сергеев был приглашен на работу в свою лабораторию. И первое, что ему бросилось в глаза, – в центре зала был оборудован стенд, где лежала ракета типа Р-1, подключенная к наземному оборудованию. Оторваться от зрелища было невозможно, тем более, что рядом с ракетой, для наглядности работы бортовой аппаратуры системы управления, был смонтирован, так называемый светоплан. Это была внушительного вида плоская коробка, закрытая стеклом, под которым находилась калька с вычерченной пневмогидравлической схемой ракеты и ее двигателя. Баки, трубопроводы и клапаны окислителя, горючего и других компонентов были окрашены в разные цвета, и при включении любого элемента, его изображение на светоплане подсвечивалось лампочками.
Стендовики, создавая светоплан ракеты, всячески старались и придумывали дополнительные эффекты. Так, присутствовал факел двигателя, который менял свою длину в зависимости от включенной тяги, имитировался контакт подъема и другие процессы. «Когда стенд посещали «новички», демонстрация [52] пуска и полета благодаря такой иллюминации всегда производила на них неизгладимое впечатление» – написал в своих воспоминаниях Г.М. Присс – один из старейших работников НИИ-885. Не избежал этих впечатлений и новый инженер лаборатории Владимир Сергеев.
Тематика работы В.Г. Сергеева в отделе Н.А. Пилюгина определялась теми задачами, которые были поставлены перед институтом при его организации: на очереди стояло выполнение, практически в «аварийном» режиме, комплекса работ по подготовке и проведению первых в нашей стране пусков трофейных ракет Фау-2.
26 июня 1947 года И.В. Сталин подписал постановление СМ СССР №2643-818с о проведении в сентябре-октябре 1947 года опытных пусков ракет Фау-2 на полигоне в районе села Капустин Яр в Астраханской области. Согласно этому постановлению техническим руководителем был назначен Главный конструктор НИИ-88 по ракетам дальнего действия С.П. Королев. Заместителями технического руководителя были назначены: по двигателю ракеты – Главный конструктор ОКБ-456 МАП В.П. Глушко; по системе управления ракеты – Главный конструктор НИИ-885 МПСС М.С. Рязанский; по гиросистеме – Главный конструктор НИИ-10 МСП В.И. Кузнецов; по наземному и заправочному оборудованию – Главный конструктор ГСКБ В.П. Бармин.
Председателем Государственной комиссии по проведению опытных пусков ракет Фау-2 был назначен маршал артиллерии Н.Д. Яковлев. Подобрал место для размещения полигона Капустин Яр и обеспечил готовность его к испытаниям ракет Фау-2 хорошо известный ракетчик, начальник полигона генерал В.И. Вознюк.
| |
Члены Совета Главных конструкторов: В.П. Глушко, М.С. Рязанский,
В.П. Бармин, С.П. Королев, В.И. Кузнецов – на полигоне Капустин Яр,
18 октября 1947 года |
|
|
