Н.Г. Леонченко
Создание межконтинентальных

баллистических ракет в КБ «Южное»
© Н.Г. Леонченко, 2009; © МГТУ им. Н.Э. Баумана, 2009
Глава 2.3. из сборника «Оружие ракетно-ядерного удара»
М.: Издательство МГТУ им. Н.Э. Баумана, 2009
Наш адрес: ruzhany@narod.ru

3. ТРАГЕДИЯ 24 ОКТЯБРЯ

Стартовая позиция (площадка 41) представляла собой бетонированную территорию, в центре которой находился пусковой стол. Вокруг стола по форме вытянутого шестигранника была сооружена канава — приямок, закрытый сверху металлическими решетками. Он предназначался для сбора случайно пролившихся при заправке компонентов топлива и отвода их в специальный бак, находившийся в подземном помещении.

Вся территория стартовой площадки была окружена широким рвом и натянутой за ним колючей проволокой. 21 и 22 октября проходила предусмотренная технической документацией предстартовая подготовка ракеты, включающая в себя стыковку ГЧ, подъем и установку ракеты на пусковой стол, подключение коммуникаций, автономные и комплексные испытания всех систем. Существенных замечаний не было. За ходом работ наблюдали постоянно находившиеся на стартовой позиции председатель Госкомиссии маршал М.И. Неделин, заместитель председателя ГКОТ — Л.А. Гришин, главные конструкторы — М.К. Янгель и Б.М. Коноплев, заместители главных конструкторов — Л.А. Берлин, В.А. Концевой, Г.Ф. Фирсов (ОКБ-456), И.А. Рубанов (ОКБ-692), начальник полигона — генерал-майор К.В. Герчик, его заместитель — инженер-полковник А.И. Носов, начальник 2-го испытательного управления — инженер-подполковник Р.М. Григорьянц, командир эксплуатирующей войсковой части — полковник А.А. Кабанов. Руководил проведением работ инженер-подполковник А.С. Матренин, впоследствии заместитель министра МОМ.

23 октября ракета была заправлена компонентами топлива и сжатыми газами. Начался заключительный этап подготовки к первому пуску, который решением Госкомиссии был назначен на 19 часов.

Однако во время проведения очередной операции прорыва мембран окислителя второй ступени произошел неадресный прорыв пиромембран горючего первой ступени и самопроизвольный подрыв пиропатронов отсечных клапанов газогенератора одного из трех блоков маршевого двигателя первой ступени, что свидетельствовало о выходе из строя главного токораспределителя бортовой системы управления. Пуск был отложен. Госкомиссия принимает решение о замене отсечных пироклапанов газогенератора и главного токораспределителя. Ограниченное допустимое время нахождения заправленной ракеты с прорванными мембранами — не более 24 часов по ТУ на резиновые уплотнения, манжеты и прокладки, огромное желание спасти ракету для пуска вынуждало форсировать завершение работ с нею на старте.

В случае отмены пуска необходимо сливать компоненты топлива, что было рискованной операцией, так как у испытателей на тот период не было ни опыта, ни отработанной технической документации по сливу топлива. Затем ракету необходимо возвращать на завод для нейтрализации баков и магистралей, переборки двигателей, установки новых уплотнений. Замена первой летной машины Р-16 на вторую, имеющуюся в МИКе, сдвигала сроки первого пуска, в лучшем случае, на месяц.

Было принято решение продолжить работы по подготовке ракеты на старте и провести пуск на следующий день. 24 октября, в первой половине дня устранялись обнаруженные накануне дефекты. Во второй половине состоялось заседание Госкомиссии, на котором обсуждался вопрос о допуске ракеты к пуску. Было доложено, что несанкционированные команды СУ и нарушения последовательности выдачи команд, приведшие к самопроизвольному срабатыванию пиропатронов, явились следствием ошибки, допущенной при проектировании пульта, разработанного ОКБ-692 (г. Харьков), и производственных дефектов при его изготовлении. Была однозначно установлена недостаточная помехозащищенность блока усилителей программированных импульсов.
Недостатки были серьезными, и для их устранения требовалось длительное время. Это вынудило Госкомиссию, после выяснения мнения специалистов, согласиться с предложением разработчика системы управления ракеты — главного конструктора ОКБ-692 Б.М. Коноплева — пойти на пуск без доработок блока усилителей программированных импульсов. Для исключения возможности возникновения ложных команд, комиссия согласилась с предложением, по объявлении 30-минутной готовности к пуску произвести переустановку в исходное (нулевое) положение шаговых двигателей системы управления. При обсуждении вопроса о возможности пуска, против выступил заместитель главного конструктора ОКБ-456 Г.Ф. Фирсов. Однако абсолютное большинство присутствовавших высказались за допуск ракеты к заключительным операциям.

Начался заключительный этап электроиспытаний ракеты. Вспоминает заместитель главного конструктора ОКБ-586 В.С. Будник, прилетевший в Тюра-Там 24 октября с полигона Капустин Яр, где в качестве технического руководителя занимался проведением летных испытаний ракеты Р-14: «Я посмотрел на стартовую площадку и увидел там множество ненужных при подготовке ракеты людей и, вообще, отметил про себя какую-то слишком свободную и в то же время напряженную обстановку. На вопрос М.К. Янгеля, как я оцениваю положение, я, в присутствии маршала Неделина, ответил, что считаю целесообразным отложить пуск и слить топливо». Но решение было принято, и работа продолжалась.

Свидетельствует директор НИИ-88 Ю.А. Мозжорин:

Но Нариманов не успел выполнить поручение… Руководитель работ объявил 30-минутную готовность к пуску. Боевой расчет приступил к заключительным операциям, и в то же время началась переустановка в нулевое положение программных механизмов системы управления. Примерно в 18 часов 45 минут в результате команды, выданной программным токораспределителем, внезапно произошел запуск маршевого двигателя второй ступени ракеты.

Мощная огненная струя мгновенно разрушила верхнее днище бака окислителя первой ступени, а затем и бака горючего, и более 120 т самовоспламеняющихся компонентов топлива в считанные секунды превратили стартовую площадку в огненный смерч. Концентрические волны огня, расходившиеся от пускового стола с большой скоростью, поглощали все на своем пути. Из этого ада выскакивали и бежали во все стороны горящие люди. Лавинообразное горение продолжалось секунд двадцать, после этого еще в течение двух часов происходило догорание агрегатов, сооружений, кабельных коммуникаций — всего, что могло гореть. Только тогда появилась возможность приступить к работе аварийно-спасательной команде. Практически все находившиеся вблизи стартового стола люди погибли. Спастись удалось очень немногим.

При проведении заключительных операций была дана команда снять секции решетки с приямка для сбора разлившегося компонента, опасались, что струя двигателя, отразившись от бетона, может поднять их и повредить корпус ракеты. Эта мера сослужила плохую службу. Бежавшие испытатели, попадая в эту канаву (приямок), обжигались скопившейся там кислотой.

В этой катастрофе погиб Главком ракетных войск — главный маршал артиллерии Митрофан Иванович Неделин. Он и заместитель министра вооружения Лев Архипович Гришин на двух стульях сидели на бетонной крыше аппарели, в 28 метрах от ракеты. Л.А. Гришин вскочил, побежал и прыгнул с задней стороны крыши аппарели с пятиметровой высоты на бетон. Он сильно обгорел и сломал обе ноги, но был в сознании и умер на второй день в госпитале. Тело М.И. Неделина, по-видимому, оставшегося на крыше аппарели, не обнаружили. На этом месте лежал только лацкан его мундира со звездой Героя.

В этой катастрофе погибли заместители главного конструктора ОКБ-586 Л.А. Берлин и В.А. Концевой, заместитель главного конструктора ОКБ-456 Г.Ф. Фирсов, главный конструктор ОКБ-692 Б.М. Коноплев, заместитель начальника полигона инженер-полковник А.И. Носов, начальники первого и второго испытательных управлений полигона инженер-полковники Е.И. Осташев и Р.М. Григорьянц. Среди погибших испытателей ОКБ-586 оказались В.В. Орлинский, Е.И. Аля-Брудзинский, В.Г. Карайченцев, Л.П. Ерченко.

Чудом остался жив и сам М.К. Янгель, который в этот день почти неотлучно находился на стартовой площадке. «Мне захотелось покурить, — вспоминал он позже, — но, подумав о том, какой пример я подам починенным, не стал этого делать на площадке, как позволяли себе некоторые начальники, а направился в курилку. Проходя мимо Главкома, подумал пригласить и его, но не решился и пошел в курилку один. Когда зажег спичку, то удивился, как от нее вокруг все озарилось. Но тут донесся грохот, я оглянулся и увидел всю эту жуткую картину…». Едва придя в себя, Михаил Кузьмич бросился навстречу взрыву. Он срывал с выбегавших из огня горящую одежду, тушил её как мог, обжег себе руки, но не ушел до тех пор, пока генерал А.Г. Мрыкин и еще кто-то из военных насильно не отвезли его в гостиницу. Как только врач перебинтовал ему руки, Янгель снова вернулся к горящей ракете.

В гостиницу стекались обожженные, шокированные люди. До утра продолжались поиски пострадавших, составлялись списки погибших. 24 октября на стартовой площадке погибли 57 военнослужащих и 17 представителей промышленности. О случившейся катастрофе главный конструктор М.К. Янгель немедленно отправляет шифровку в Кремль:

В течение ночи на полигон прибывали госпитали из Москвы, Ленинграда, Ростова-на-Дону. В последующие дни люди, которым требовалась пересадка кожи, были эвакуированы в Москву, в центральный военный госпиталь имени Бурденко. Из воспоминаний заместителя главного конструктора ОКБ-586 Б.И. Губанова: «Н.С. Хрущев, назначая председателем Госкомиссии по расследованию причин и последствий катастрофы Л.И. Брежнева, позвонил С.П. Королёву и спросил: «Что делать с Янгелем?». Королёв ответил: «Это могло случиться и у меня — новая техника…».

Что же произошло на старте при подготовке заправленной ракеты к пуску?

Первая в ряду причин, приведших к запуску двигателя второй ступени, — предварительный прорыв разделительных мембран топливных баков второй ступени ракеты накануне 23 октября.

Вторая причина — преждевременное подключение задействованной ампульной бортовой батареи. По штатной технологии это надлежит делать после проведения всех проверок, непосредственно в процессе пуска. Однако для надежности было принято решение задействовать ампульную батарею вне ракеты и установить её на борт по часовой готовности к пуску, что и было сделано.

Наконец, третья, решающая ошибка, ставшая роковой при наличии первых двух. За полчаса до пуска была начата операция выставки в «нуль» программных механизмов СУ, в частности программного токораспределителя (ПТР). При нормальных штатных условиях, при отсутствии бортового питания эта операция не должна была ни на чем отразиться.

В данном случае движение вала ПТР началось из положения, в котором первыми замкнулись контакты запуска ТНА двигательной установки второй ступени. Контакты замкнулись, питание на них было подано от бортовых батарей, заработали ТНА маршевого двигателя второй ступени, компоненты топлива хлынули в камеру сгорания, ДУ запустилась.

Что поразительно, никто из специалистов ОКБ-586, ОКБ-692, НИК-944 своевременно не увидел смертельной опасности проведения перевыставки ПТР в сложившихся условиях — при прерванных мембранах и наличии напряжения на элементах бортовой автоматики.

26 октября в конференц-зале МИКа состоялось заседание комиссии ЦК КПСС. Открывая заседание, Л.И. Брежнев от имени ЦК партии, правительства и лично Н.С. Хрущева выразил соболезнование по случаю гибели испытателей полигона и представителей промышленности и официально сообщил, что будут приняты все необходимые меры по оказанию помощи пострадавшим и членам их семей. Далее он сказал, что поскольку за допущенные ошибки и просчеты спросить не с кого, так как руководители, ответственные за техническую сторону и безопасность работ, погибли все, за исключением М.К. Янгеля и А.Г. Мрыкина, руководство страны приняло решение специального расследования не проводить, а всем участникам, оставшимся в живых, сделать соответствующие выводы.

После этого состоялось подписание «Технического заключения комиссии и Решения правовой комиссии».

Давая оценку случившегося, Л.И. Брежнев отметил:

В крупнейшей катастрофе 24 октября 1960 г. на ракетном полигоне погибло 92 человека. Часть погибших, по просьбе родственников, была отправлена в города Днепропетровск, Харьков, Киев, Москву, Загорск. Останки погибших офицеров и солдат были захоронены с воинскими почестями в парке города Ленинска (10-я площадка). В парке вскоре были установлены обелиски мемориальное надгробие. Ежегодно 24 октября у этого мемориала, а также у обелиска на 41-й площадке, установленного позднее, собираются родные и близкие, друзья и сослуживцы, представители промышленности, в том числе и из КБ «Южное» (ранее ОКБ-586), чтобы почтить память погибших. Такие же мероприятия проводятся в Днепропетровске, где похоронены работники ОКБ-586, в их память открыта мемориальная доска на фасаде корпуса 14 КБ «Южное».

В ноябре 1960 г. был проведен целый комплекс организационно-техни-ческих мероприятий по доработкам бортовых приборов и наземного испытательного комплекса, СУ ракеты. На полигоне был пересмотрен порядок предстартовой подготовки и пуска ракеты, ужесточен режим работы на стартовых площадках, усилены меры безопасности, восстановлен разрушенный старт и закончена подготовка второго старта для продолжения испытаний ракеты. Вторая ракета 8К64, находившаяся в МИКе, была возвращена на завод для устранения замечаний по результатам работы комиссии.

Рис. 2.47. Памятник М.И. Неделину (Байконур, г. Ленинск)

Рис. 2.48. Обелиск на площадке 41 в память событий 24 октября 1960 г.

А что же происходило в это время в Днепропетровске в КБ и на заводе? В течение времени подготовки ракеты к пуску вся информация передавалась в КБ и на завод. Было известно, что выявлены существенные замечания и нештатности в процессе подготовки. Принимаемые на полигоне решения тщательно рассматривались в КБ и выработанное коллективное решение сообщалось на полигон. Волнений и переживаний было предостаточно. Ждали пуска. Ведь это была первая межконтинентальная ракета молодого коллектива ОКБ-586.

И вот настало 24 октября, 18 часов полигонного времени. Оставшееся в Днепропетровске руководство КБ и завода собралось в комнате ВЧ-связи. Ждут новостей. Время идет, а новостей нет. И не только новостей по пуску, но, вообще, нет связи. Глухо. И так продолжалось пять дней. Когда узнали результат — шок, горе, траур. Казалось, случившийся удар способен надолго выбить из колеи амбициозные коллективы. Но этого не случилось. Неудача еще больше сплотила людей. День и ночь, в прямом смысле, трудились специалисты над устранением выявленных недостатков, одновременно реализуя намеченные планы по другим важным темам.

28 декабря 1960 г. на полигон была отправлена вторая летная ракета Р-16, доработанная на заводе по рекомендациям комиссии. Тем же поездом отбыла бригада испытателей во главе с Главным конструктором. В 6 часов утра 1 января 1961 г. состав встречали на станции Тюра-Там.

Полигонные испытания теперь проводились по уточненной технической документации, более тщательно и продуманно, при строгом соблюдении всех требований по технике безопасности работ, в присутствии главных и ведущих конструкторов всех организаций-разработчиков систем ракеты.

Решением правительства был уточнен состав Государственной комиссии. Председателем был назначен генерал-лейтенант А.И. Соколов, начальник головного института ракетных войск НИИ-4 МО, заместителями — С.А. Зверев, заместитель председателя ГКОТ, и Г.А. Глазков, заместитель председателя Госкомитета по радиоэлектронике. В состав комиссии были введены В.Г. Сергеев, главный конструктор ОКБ-692 (назначенный вместо погибшего Б.М. Коноплева), Н.А. Смирницкий, заместитель начальника ГУРВО, А.Г. Захаров, начальник НИИП-5 МО, и Е.Г. Рудяк, главный конструктор ЦКБ-34.

Пуск второй ракеты состоялся 2 февраля 1961 г., несмотря на сильный мороз (–36°С+, со второй пусковой установки площадки 41. Ракета значительно отклонилась от расчетной траектории и ГЧ вместо Камчатки упала в Красноярском крае.

При следующем пуске 3 марта 1961 г. произошло отклонение ГЧ и потеря устойчивости второй ступени. Анализ двух пусков показал, что возмущения во время полета от перемещений топлива в баках второй ступени слишком велики и не могут полностью парироваться СУ. Поэтому в топливные отсеки второй ступени были введены перегородки, гасящие возникающие колебания топлива во время полета ракеты. Позднее такие перегородки были введены и в баках первой ступени. С августа 1961 г. ракета Р-16 начала летать нормально. Учитывая успешные результаты летных испытаний МБР Р-16, правительством было принято решение об изготовлении первой серийной партии ракет на Днепропетровском заводе и о строительстве наземных боевых стартов для ракет Р-16, не дожидаясь окончания ЛКИ и принятия комплекса на вооружение. Уже в сентябре 1961 г. первые серийные ракеты были изготовлены и отправлены на боевые объекты, а в ноябре 1961 г. первые полки, вооруженные ракетами Р-16, заступили на боевое дежурство.

Кроме завода №586, серийное производство ракет Р-16 было также организовано на заводе №166 (г. Омск). МБР Р-16 наземного базирования была принята на вооружение постановлением правительства от 20 октября 1962 г. К 1965 г. было развернуто 186 пусковых установок для ракеты Р-16 и её модификаций.