 |
|
 |
|
|
|
|
В.В. Кирилин Воспоминания бывшего командира 38 ракетной дивизии |
Прежде чем утвердить оценки по итогам проверки в армию, прибыл Главный инспектор Министерства обороны СССР генерал армии Сорокин М.И., вместе с ним были генерал армии Максимов Ю.П. и генерал-полковник Родин В.С. Оценка «хорошо» 46 рд и «удовлетворительно» 19 рд и управлению армии была им утверждена. Группу инспекторов в 46 рд возглавлял генерал-майор Шаталов И.Л. Докладывая генералу армии Сорокину результаты проверки, он сказал буквально следующее: «Товарищ генерал армии, я, бывший командир ракетной дивизии, обстановку в РВСН знаю хорошо. Докладываю Вам, что это лучшая дивизия в Ракетных войсках». Сорокин в достоверности этого доклада убедился лично, проработав в дивизии около 10 часов. На разборе итогов проверки Киевского военного округа генерал армии Сорокин М.И. дал очень высокую оценку состоянию дел в 46 рд и порекомендовал руководству округа поучиться у ракетчиков. Для меня эта проверка была экзаменом на зрелость. Думаю, что результаты этой проверки позволили сделать включение аттестационной комиссии: «Занимаемой должности соответствует. Достоин продвижения по службе». Генерал армии Сорокин М.И. был её членом. В феврале 1990 года Министр Обороны СССР генерал армии Язов Д.Т. вынес решение по этой аттестации «согласен». С момента написания аттестации до ее утверждения прошло полгода, время, достаточное для проверки соответствия содержания аттестации и состоянию дел в армии. Я не политолог и не даю политическую оценку событиям и процессам в жизни государства начала 90-х годов. Это взгляд командующего армией на обстановку и условии, в которых приходилось работать и принимать решения, порой довольно сложные. Осенью 1989 года проходила кампания по выборам депутатов в Верховный Совет Украины, и я вынужден был по настоятельной рекомендации генерал-полковника Родина В.С. согласиться с выдвижением моей кандидатуры. Это отнимало много времени. Партийное и советское руководство области активного участия в предвыборной кампании по моей кандидатуре практически не принимало, выставив свои кандидатуры в округах сельской местности. После первого тура голосования мы с преподавателем одного из институтов Винницы получили почти одинаковое количество голосов, его поддерживал «РУХ». Агитация в его пользу была примитивном, но очень активной. Повсюду висели листовки примерно такого содержания: «Если Вы хотите видеть танки на улицах города, голосуйте за Кирилина». Во втором туре он победил. В это же время депутатом Верховного Совета Украины был избран командир 46 рд генерал-майор Толубко В.Б. В ноябре-декабре в армии, на мой взгляд, насильственно стали внедряться процессы «демократизации», делалась попытка подрыва единоначалия через создаваемые офицерские собрания. Разработанное положение об офицерском собрании противоречило моему пониманию этого института. В декабре прошло организационное совещание по созданию офицерского собрания в нашей армии. В демократию играли многие, и в вооруженных силах их имена и фамилии канули в «Лету». Этому процессу нужно было противостоять. В мае 1990 года в одном из полков 46 рд дезертировали два солдата, тяжело ранив дежурного по части и захватив большое количество оружия. После доклада о происшедшем по линии командных пунктов, состоялся трудный телефонный разговор с министром обороны Язовым Д.Т. Была суббота, я вылетел в Первомайск на вертолете, там уже находился командующий Одесским военным округом. Он прибыл туда по приказу Язова Д.Т., сил и средств в его распоряжении не было, а его предложения и советы просто раздражали. Поступил доклад о том, что следы преступников обнаружены под Уманью. Как выяснилось позднее, они сумели в Первомайске обманом захватить машину и через несколько часов оказались под Уманью за сто с лишним километров от Первомайска. Разработанный план по поиску и удержанию лиц, самовольно оставивших часть с оружием, такого развития ситуации не предусматривал. Я вылетел в Умань, нужно было разобраться, как действовать. Совместно с начальником управления внутренних дел Умани мы приняли решение блокировать город, прошло уже несколько часов и уверенности в том, что преступники в городе, не было. Одновременно шел поиск и по другим направлениям. Оперативную группу по организации поиска возглавил генерал-майор Шаповалов В.А. первый заместитель начальника штаба армии. В середине дня в дивизию прилетел Главком Максимов Ю.П. Разобравшись в обстановке, он принял решение вернуться в Москву, сделав посадку в Умани. На аэродроме я доложил ему свое решение по поиску и задержанию преступников. Главком был спокоен, выдержан, задал несколько уточняющих вопросов и утвердил решение, а для взаимодействия с другими силовыми структурами оставил генерал-лейтенанта Билыка В.Д. В понедельник к вечеру, при задержании, оба преступника были убиты. Для меня это было тяжелейшим уроком. Вертикаль управления фактически отсутствовала, взаимодействие приходилось организовывать с чистого листа, хотя совместный приказ Министра обороны и Министра внутренних дел о порядке действия в подобных ситуациях был. Сил и средств было недостаточно. Личный состав действовал не уверенно как в лесу, так и в городе. Я вспоминаю этот урок ежегодно, обсуждая со слушателями академии проблемы противодействия терроризму. У меня сложились очень хорошие взаимоотношения с командующим Прикарпатским военным округом генерал-полковником Скоковым Виктором Васильевичем. Начальником оперативного управления округа был мой однокашник по академии Генерального штаба генерал-майор Власенков Виктор Сергеевич, другой однокашник генерал-лейтенант Кондаков Михаил Григорьевич был первым заместителем командующего Белорусским военным округом. Я неоднократно встречался с ними. Многое было непонятно. Войска выводились на Европы, а планы боевого применения войск округов не были уточнены. Это существенно влияло на состояние дивизий армии в случае возникновения военного конфликта любой интенсивности на Западном театре военных действий. Было над чем задуматься. Я собрал временный творческий коллектив, в состав которого вошли: полковник Бахаев В.К., полковник Ковалев А.Н., полковник Сташкевич В.Д., полковник Жуков А.С., и поставил им задачу - рассмотреть возможные варианты маневра дивизий СПУ в глубь страны одновременно, если этого потребует обстановка. Нерешенным вопросом было снижение боеготовности во время маневра по неподготовленным маршрутам. Доложил свое видение прогнозируемой обстановки и вариант плана маневра Главкому, но поддержки не нашел, понимание этой проблемы было у начальника Главного штаба РВСН генерал-полковника Кочемасова С.Г., что позволило спланировать и провести учение с 33 рд. Во второй половине 1990 года обстановка резко изменилась. В состав армии передавались две дивизии (32 рд и 49 рд), расформируемой Смоленской армии, и было принято решение на расформирование 50 рд. Необходимо было уделять внимание 37 рд и 43 рд, которые были сняты с боевого дежурства. Перспективы их развития были не ясны, особенно с учетом того, что в июле 1990 года Верховный Совет Украины принял Декларацию «О государственном суверенитете Украины». Личный состав этих дивизий проявлял определенное беспокойство, а руководители партийных и советских органов в публичном общении перешли на ломанный украинский язык. В одну ночь таблички с наименованием улиц на русском языке были заменены на таблички на украинском языке. В ходе последнего боевого дежурства полка СПУ 37 рд на полевых позициях произошло несколько случаев провокации со стороны местного населения — обстрел из охотничьего оружия позиций дивизионов. У первого секретаря обкома партии состоялось совещание с партийным и советским руководством области. Было принято решение выступить с обращением к населению по местному телевидению. Но никто из участников совещания выступить не решился. Выступил командир дивизии генерал-майор Юдин Николай Владимирович. Он сделал заявление о том, что личный состав несет боевое дежурство с ядерным оружием, и в случае повторения провокаций он отдает приказ — открывать огонь «на поражение». Провокации подобного рода прекратились, но агрессивное отношение жителей Западной Украины к личному составу возросло. Был совершен целый ряд других провокаций. Нужно было искать новые методы воздействия на общественное сознание населения. Иерархи православной церкви остро ощущали опасность проникновения на территорию Западной Украины католицизма. Я убежденный атеист, но в тех условиях пришлось обращаться за помощью к церкви. Некоторые генералы и офицеры, используя служебное положение, стали увлекаться строительством дач. С этим увлечением приходилось бороться. Принимаемые дивизии находились на разных стадиях перевооружения. Свою концепцию решения задач перевооружения я к этому времени изложил в статье Информационного бюллетеня РВСН. Знакомясь с положением дел в этих дивизиях, я стремился понять прежде всего, что представляют из себя командиры дивизий генерал-майор Прозоров В.В. и генерал-майор Козлов А.В., станут ли они единомышленниками. Как потом выяснилось, их оценки состояния дел в дивизиях меня удовлетворяли, они совпадали с докладами офицеров управлении армии, которые работали со мной.
Несколько странным выглядел процесс переподчинения Главком ограничился коротким распоряжением принять дивизии в состав армии. Не смотря на его указание генерал-лейтенанту Михтюку В.А. организовать передачу дивизий, представителей управления Смоленской армии в дивизиях не было Не было представителей и от управления и служб РВСН. Моей оценки уровня боевой готовности, принятых в состав армии дивизий никто не спрашивал. По всей вероятности, к этому времени Главком принял решение о том, что вместо меня будет назначен генерал-лейтенант Михтюк В.А., но мне об этом не было известно. Хотя кое-кто уже помогал строить ему дачу под Винницей. «Хлястики» были и есть, но не они определяют лицо коллектива. Михтюк мое негативное отношение к строительству им дачи не забыл. Имущество семьи в Москву я вывозил с помощью командующего воздушной армией генерал-лейтенанта Васильева, штаб этой армии дислоцировался в Виннице. Среди офицеров поползли слухи о моем уходе, они мешали работать. Основания для слухов были. В августе мне позвонил начальник управления кадров РВСН генерал-лейтенант Панин И.Г. и сказал, что Главком рассматривает мою кандидатуру на должность заместителя Главкома по вузам, я отказался. В сентябре он вместе с начальником направления Главного управления кадров генерал-майором Свириным А.А. приехал в Винницу с тем же предложением. Мы беседовали несколько часов, но я опять отказался. Осенью армия сдавала итоговую проверку. Комиссию возглавлял генерал-полковник Волков А.П.
Армия к проверке была готова и сдала ее без особых усилий, получив оценку «хорошо». Александр Петрович знал, что от предложенной должности я отказываюсь, но своего отношения к этому не высказал. В ноябре после заседания Военного совета РВСН Главком пригласил меня в кабинет по этому же вопросу. Мои доводы отказа его не убедили, и он твердо сказал, что я нужен ему здесь. Я вынужден был подчиниться. Возможно я недооценивал сложность складывающейся обстановки в стране. У меня осталось чувство неудовлетворенности незаконченной работой. Главной целью для себя я ставил сделать 46 рд «ОС» и 33 рд «СПУ» лучшими дивизиями в РВСН, благо условия для достижения этой цели в армии были. В 1988 году шла интенсивная работа по оборудованию мест отдыха членов американских инспекционных групп, которые работали в войсках армии, контролируя выполнение Договора о ликвидации ракет средней и малой дальности, который был подписан в Вашингтоне 7 декабря 1987 года. Контролировал подготовку объектов к инспектированию в РВСН генерал-полковник Яшин Юрий Алексеевич. На базе ликвидации ракетной техники (Сарны) у нас с ним состоялся нелицеприятный разговор. Для работы и отдыха инспекционных групп на территории базы были построены два двухэтажных коттеджа повышенной, по тем временам, комфортности, бар, сауна и корт для игры в теннис. А для семей военнослужащих базы — сборно-щитовой барак. Я требовал, чтобы были выделены средства для улучшения бытовых условий для личного состава не только на этой базе, армия была готова осваивать их и хозяйственным способом. После этого разговора были выделены значительные средства, которые мы осваивали как капитальным, так и хозяйственным способом. В 46 рд эталоном в создании комфортных условий для несения службы был полк, которым командовал подполковник Яковлев, в 33 рд полк, которым командовал подполковник Раевкий. В обеих дивизиях были введены в эксплуатацию комплексные здания повышенной комфортности для размещения личного состава, несущего боевое дежурство на командном пункте дивизий. Интенсивно шло строительство жилья и объектов соцкультбыта. Эта работа проводилась не в ущерб боевой готовности, но требовала от меня постоянного внимания. Некоторые вопросы командиры дивизий самостоятельно решить не могли. В своей работе в дивизиях я стремился не связывать себя с авиацией. Группы со мной ездили небольшие, добирались мы до дивизий, как правило, автотранспортом, во время поездок я отдыхал. Если оставался работать в дивизии на субботу и воскресенье, то работал, как правило, только с командиром дивизии, мы объезжали объекты дивизии, обсуждали проблемы, для решения которых требовалась моя помощь. В понедельник утром я принимал доклад командиров дивизий, докладывал Главкому и убывал в Винницу. В каждом месяце были две «святые» субботы, когда в гарнизонном доме офицеров я, как начальник гарнизона, принимал посетителей. Со мной в обязательном порядке были помощник по строительству полковник Трофимов А.М., начальник отдела кадров полковник Мясников Г.М. и начальник медицинской службы полковник Крамаренко В.И. Таким образом, можно говорить о типовом месяце работы командующего, но он, конечно, не соответствовал требованиям трудового законодательства, работать приходилось по 10-12 часов в сутки, как правило, только с двумя выходными в месяц. После инспекторской проверки Главком перестал прилетать в армию. Армия была управляемой и уверенно решала поставленные перед ней задачи. Думаю, что он это понимал. Нагрузки в работе возрастали. Личную работу приходилось планировать на несколько месяцев вперед. Командиры дивизий твердо знали, что работа по любому вопросу заканчивалась разбором, определением мер и времени для устранении недостатков. Для контроля устранения недостатков я приезжал лично. Это не сказывалось на выполнении мероприятий годового планирования, увеличивалась только интенсивность личной работы. При месячном планировании личной работы уточнялись конкретные даты начала работы в войсках. Работать я стремился системно и учил этому своих подчиненных. У меня постоянно были с собой план личной работы, выписки основных мероприятий, проводимых в управлении армии, основных мероприятий, проводимых в дивизиях и графики работы заместителей в войсках. Все эти документы оформлялись в формализованном виде на «раскладушке», удобной для работы и хранения ее в кармане. Это было что-то близкое к элементам научной организации груда. «Раскладушку» за октябрь 1989 года я показываю слушателям на занятиях. Установка на то, что армия вне политики не соответствовала реалиям того времени, армию не только втягивали в политику, но и крупно подставляли. В июне 1990 года прошла первая (и последняя) конференция партийных организаций РВСН, а в июле состоялся 28 съезд КПСС. Я был делегатом партийной конференции и съезда. Все эти кампании требовали большой организаторском работы и от командующего, а главное отнимали много времени от непосредственного управления войсками. Делегация от партийных организаций Вооруженных Сил была довольно значительная, от Ракетных войск — человек двадцать, были и мои однокашники по академии Генерального штаба. Со съезда демонстративно ушел не только Ельцин. Политической оценки событий, произошедших осенью в Тбилиси 1989 году Горбачев на съезде не сделал. Слово было предоставлено делегату съезда, командующему Закавказским военным округом генерал-полковнику Родионову Игорю Николаевичу Он изложил хронологию событий и заявил, что в этих условиях не может принимать участие в работе съезда, и ушел с высоко поднятой головой. В кулуарах многие выражали свое отрицательное мнение» по поводу политики, проводимой Горбачевым, но эти мнения не были объединены единым пониманием, что необходимо сделать. По-моему, при закрытом голосовании за кандидатов в члены ЦК Горбачев набрал меньше всего голосов, но у руководства многих областных партийных организаций стояли его выдвиженцы. После съезда нападки на Вооруженные Силы продолжали усиливаться. По решению Горбачева была создана комиссия по изучению состояния дел с гибелью и травматизмом личного состава. Члены этой комиссии работали и в войсках армии, фактов сокрытия и искажения причин гибели и травматизма личного состава в нашей армии они не установили. В докладе на имя Горбачева комиссия назвала причины и в то же время отметила, что за последние 10 лет коэффициент гибели и травматизма личного состав на 100 тыс. военнослужащих хотя и большой, но значительно ниже этих показателей в народном хозяйстве. Вспоминаю такой случай. Уже, будучи заместителем Главкома по вузами во время выборов в Верховный Совет РСФСР, я приехал в Пермское училище, и в день выборов поехал в дивизию, которой командовал генерал-майор Кириллов Ю.Ф. К 10.00 выборы в дивизии состоялись, и мы поехали на Сылву порыбачить. Каково же было мое удивление встретить там первого секретаря Пермского обкома КПСС. Я знал, что в Перми баллотируется Ельцин Б.Н., которого публично осуждали за его взгляды, и наивно спросил первого секретаря обкома, почему он здесь, а не в городе. Он мне ответил, что если мы партия народа, а народ за Ельцина, то пусть его и выбирают. Это был ответ демагога. На партийной конференции в 1988 году была проведена чистка среди руководителей областных партийных организаций. Многие из них написали заявления об освобождении от обязанностей членов ЦК по возрасту. К руководству пришли люди «горбачевской волны».
Заместителем Главкома по вузам меня назначили в январе 1991 года. Вместо меня командующим армией назначили генерал-лейтенанта Михтюка В.А. В декабре 1991 года армия вышла из состава РВСН, начался этап её расформирования на деньги и по контролем инспекторов США. Я считаю, что не был готов к исполнению обязанностей по этой должности и понимал это. Когда в беседе с заместителем Министра обороны по кадрам генералом армии Ермаковым Виктором Федоровичем высказал свое мнение о том, что мне потребуется некоторое время, чтобы разобраться с новыми для меня задачами, он сказал, чтобы я об этом больше никому не говорил, если Главком Вас представил, значит считает, что Вы готовы. На два месяца пришлось закрыться в кабинете и под руководством своего помощника кандидата технических наук полковника Сергеева Константина Григорьевича заниматься изучением нормативной базы, которая регламентировали функционирование системы военного образования.
Если собственных знаний по тем или иным вопросам не хватает, не зазорно учиться и у подчиненных. Константин Григорьевич на должность помощника был выдвинут с должности начальника кафедры. Проблемы военного образования знал, был принципиален в своих оценках. У него я многому научился. По моей просьбе он дал характеристику начальникам училищ, все они, кроме генерал-майора Толубко В.Б., назначенного на должность начальника Харьковского училища в декабре 1990 года, обладали достаточным опытом работы, училищами руководили уверенно. Наибольшим авторитетом пользовался начальник Ставропольского училища генерал-майор Иванов Евгений Степанович, назначенный на эту должность в 1982 году. Начальник Пермского училища генерал-майор Щербатых Александр Иванович назначен в 1985 году, начальник Рижского училища генерал-майор Сидоренко Анатолий Савельевич — в 1986 году, начальник Серпуховского училища генерал-майор Моложаев Игорь Ильич — в 1987 году, начальник Ростовского училища генерал-майор Новиков Владимир Иванович — в 1988 году, начальник Краснодарского училища генерал-майор Белоусов Вениамин Валентинович — в 1988 году. Свое представление о них, как руководителях, я мог составить только непосредственно, работая в вузах. Был составлен план личной работы в училищах, не посещения с целью ознакомления, а именно работы. Первым училищем, в котором начал работу, было Серпуховское. В училище проработал несколько суток, многое мне было непонятно, я вызывал офицеров своего аппарата и вместе с ними разбирался в своих сомнениях по тому или иному поводу. В Харьковское училище я поехал вне плана. В Ракетных войсках был создан Клуб молодых ученых, о его существовании я узнал совершенно случайно. В апреле 1991 года заседание клуба должно было пройти в Харьковском училище под руководством генерал-полковника Волкова А.П. По каким-то причинам он поехать не смог и руководство этим заседанием было поручено мне. Я был в совершенной растерянности, большую помощь мне оказал начальник научно-технического комитета (НТК) генерал-майор Попов Виталий Гаврилович и его заместитель полковник Смирнов Юрий Петрович. Этот эпизод заставил меня пристально разобраться с системой организации научно-исследовательской работы и подготовкой молодых ученых в вузах. К следующему заседанию, которое прошло в Серпуховском военном училище под руководством генерал-полковника Кочемасова С.Г., я уже был готов. Отработав во всех училищах, я спланировал работу в академии. Многое в организации учебного процесса мне не понравилось, состоялся серьезный разговор с Плотниковым Юрием Ивановичем. В хорошей дружеской форме мы обменивались мнениями. В то время я еще не мог и предположить что свою военную службу буду заканчивать в должности его заместителя. Организационно-методические указания на новый учебный год в вузах не разрабатывались. Руководствовались рекомендациями методического совета вузов.
Свое видение проблем в организации учебного процесса и направления их решений я изложил в директиве. В разработке содержания этой директивы приняли участие все офицеры управления вузов. Начальники училищ то, что мы им предлагали сделать, восприняли с внутренним сопротивлением. Я это чувствовал. Через некоторое время содержание директивы доложил Главкому. Он долго ее изучал, вопросов не задавал, а в заключении сказал, что оценка состояния дел, в основном, верная, с предлагаемыми мероприятиями он согласен, но лучше было, если бы он подписал эту директиву. Сказалось отсутствие моего опыта в работе. Указания, которые давал командирам дивизий, я ни с кем не согласовывал. Проблем в военном образовании было много, и решать их было непросто. Зачастую задачи руководством Министерства обороны ставились дилетантски и непоследовательно. Программы и учебные планы менялись очень часто, без должной оценки существующих. Чего стоил, например, директивно введенный комплексный курс по управлению повседневной деятельностью в объеме 500 часов, без определения за счет сокращения времени на изучение каких дисциплин это сделать. Единого подхода к содержанию этого курса не было, и каждый вуз включал в него все, что хотел. Шла интенсивная работа по разработке Концепции реформы военного образования, какие только предложения не рассматривались; в то время многие хотели прослыть реформаторами. В 1991 году Министерством обороны было принято решение на увольнение в запас докторов наук, достигших возраста 55 лет. Я этому яростно сопротивлялся, вузы теряли научные школы. Многие молодые ученые стремились уволиться из Вооруженных Сил. Конкурс при поступлении в военные учебные заведения стремительно катился к нулевой отметке. 5%, которые разрешалось набирать сверх установленной штатной численности, не покрывали количества курсантов, не желавших продолжать обучение. Цифра отчисленных к концу обучения колебалась в пределах 8-10%. По этим и другим вопросам я выступил на коллегии Министерства обороны, но поддержки не нашел. Министр обороны Язов Д.Т. вспылил и сказал Начальнику Главного управления вузов Министерства обороны генерал-полковнику Вострову В.А проверить состояние дел во всех вузах РВСН. Проверку возглавил его заместитель генерал-полковник Мадудов Н.Г. Накануне заседания Коллегии я приезжал в ГУВУЗ посоветоваться по поводу своего выступления, оба с содержанием материалов выступления были согласны, но публично на Коллегии не поддержали.
Главком по поводу моего выступления на Коллегии ничего не сказал, но член Военного Совета генерал-полковник Родин В.С. был этим выступлением возмущен, о чем сказал мне лично. После проверки я доложил Главкому, что руководство ГУ ВУЗа отмечает вузы Ракетных войск в лучшую сторону. Практически за 1991 год мне удалось по 2-3 раза поработать в каждом училище. Методический сбор с руководящим составом вузом мы подготовили и провели в сентябре 1991 года в Харькове. В ходе этих сборов я изложил свое видение проблем и путей их решения в вопросах организации учебного процесса. Состоялся свободный обмен мнениями и поиск единых подходов — это было что-то в виде «круглого стола», ведь методы управления ВУЗами отличались от методов управления войсками, с этим приходилось считаться. Нужно было искать «консенсус» по проблемным вопросам и фиксировать его в решении Методического Совета, а не то, как было прежде, когда в решениях Методического Совета пытались отразить различные мнения членов совета. В апреле 1991 года я работал в Рижском военно-политическом училище. Ему исполнялось 60 лет, и я остался на празднование этого юбилея. На торжественном собрании присутствовал и Первый секретарь ЦК КП Латвии Рубике Альфред Петрович. После собрания мы общались с ним несколько часов. На последнем съезде КПСС он в своем выступлении критиковал проводимую политику внутри страны и предупреждал, к чему это может привести. Это был мужественный человек. При этом общении он напрямую обвинял Горбачева в предательстве, а мы еще до конца не осознавали, что нас ждет. В конце декабря 1991 года была подписана директива и расформировании к 30 июня 1992 года Рижского училища. Главком по расформированию училища задач мне не ставил. В марте 1992 года, когда я работал в Харьковском училище, мне передали распоряжение Главкома — прибыть в Ригу. Туда для контроля и оказания помощи в расформировании училища вылетал представитель Министерства обороны, какой-то генерал-полковник из расформированного Главного политического управления. От Ракетных войск генерал-лейтенант Терентьев Юрий Васильевич. Никакой помощи этот генерал-полковник оказать не смог, так как у него не было никаких полномочий. Эти несколько дней работы в училище мне дались очень тяжело. Нужно было смотреть людям в глаза и отвечать на вопросы, на которые у меня не было ответа, и я обещал доложить о них Главкому. По прибытию в Москву доложил Главкому о состоянии дел и сказал, что в училище необходимо послать начальника управления кадров, а не начальника организационно-мобилизационного управления. Некоторое время спустя в Ригу вылетел генерал-полковник Сергеев И.Д. и генерал-лейтенант Панин И.Г. Курсанты после сдачи зимней сессии убыли в отпуска. Те, кто принял решение продолжить обучение, были направлены в академию имени Можайского, Ростовское и другие военные училища. Из 82 курсантов, прибывших в Ростовское военное училище, закончили его 9 человек. Большие трудности возникли при решении судеб профессорско-преподавательского состава. Ночь с 18 на 19 августа 1991 года, когда на улицах Москвы появились танки, я провел в своем служебном кабинете. Был ответственным в РВСН. Обстановка была очень нервозная, Главком принял решение полки СПУ, находившиеся на боевом дежурстве на полевых позициях вернуть в места постоянной дислокации. Курсантов вузов отозвать из отпусков. Это решение стало началом «остационаривания» дивизий СПУ. Развал Советского Союза подошел к своему апогею. Я присутствовал на закрытом заседании Военного совета РВСН под председательством Главкома Ракетных войск Максимова Ю.П., на котором было принято решение о прекращении модернизации ракетных комплексов с «тяжелыми ракетами». Финансирование этих мероприятий практически было прекращено с началом 1992 года. Попытки Главкома изменить положение дел в вузах организацией работ комплексных групп по контролю и оказанию помощи особого эффекта не имели, группы возглавлял генерал-полковник Сергеев И.Д. Офицеры, участвующие в работе этих групп, о функционировании ВУЗов имели весьма смутные представления, и надергивали не факты, а фактики. Я неоднократно докладывал об этом Главкому. Губернатор Краснодарского края пожаловался Ельцину Б.Н. на то, что начальник Краснодарского училища генерал-майор Белоусов В.В. заигрывает с казачеством. Оно в это время набирало силу, и его побаивались. Главком поставил мне задачу разобраться, я доложил ему, что с этим вопросом знаком. В июне месяце я был в училище на торжествах по случаю выпуска молодых офицеров и был крайне удивлен тем, что в торжествах, несмотря на приглашение, никто из руководителей края и города не присутствовал, были только представители духовенства и казачества. В новых условиях начальник училища искал новые формы патриотического воспитания. Главком таким ответом был не удовлетворен и послал разобраться с Белоусовым Сергеева. Особых криминалов он не обнаружил, но военная судьба Белоусова В.В. была предрешена, его спас от увольнения только иммунитет депутата. Сергеев И.Д. исполнял роль «пожарника», я к этой роли профессионально не подходил. От обсуждения проблем с военным образованием в РВСН на заседании Военного Совета Главком уклонился, поручив проведение заседания генерал-полковнику Волкову А.П. Основным докладчиком выступал генерал-полковник Сергеев И.Д. Я, как содокладчик, высказал свое видение проблем. Решение было принято обтекаемое и не стало планом действий. Корни сегодняшнего кризисного состояния военного образования уходят в начало 90-х годов прошлого столетия. Мне оставалось работать в должности заместителя Главкома совсем немного.
|
