Совет ветеранов 724-го узла связи РВСН

ВОСПОМИНАНИЯ О СЛУЖБЕ В В/Ч 54763

Смоленск: 2001

© Совет ветеранов 724 УС РВСН, Авторы статей сборника .

Наш адрес: ruzhany@narod.ru

Полковник в отставке
Медведский Григорий Васильевич,
начальник узла связи,
1981-1983 гг.

ТОЛЬКО СПЛОЧЕННЫЙ КОЛЛЕКТИВ ОБЕСПЕЧИВАЕТ УСПЕХ

Из 33 лет службы в Вооруженных Силах СССР (1956-1989 гг.) непосредственно на армейском 724-м узле связи мне довелось служить немногим более двух лет, да после увольнения в запас еще около пяти лет работать в качестве служащего Советской Армии на должности инженера. Тем не менее я отношу себя к числу ветеранов этой части, т. к. вся моя офицерская служба и последующая работа были подчинены решению тех же задач, что решались коллективом узла связи.

Войска связи — это единый организм, от узлов и станций связи Главного штаба РВСН до подразделений связи полков и дивизионов. Надежная, устойчивая и достоверная связь возможна только тогда, когда между частями и подразделениями, ее обеспечивающими, поддерживаются постоянный контакт, четкое взаимодействие и взаимопонимание. Особенно это важно и характерно для войск постоянной боевой готовности, таких, как Ракетные войска.

Первые 20 лет офицерской службы прошли в 31-й гвардейской Брянско-Берлинской Краснознаменной ракетной дивизии (г. Пружаны Брестской обл.), которая входила в состав 50-й ракетной армии. Это был период становления, интенсивного развития и совершенствования РВСН. Совершенствовались ракетные комплексы, способы их применения и, в первую очередь, система боевого управления и связи.

В начале 60-х годов основу системы связи составляли полевые телефонные и телеграфные средства, а также подвижные радиостанции, с помощью которых мы обеспечивали связь с узлом связи «Авангард», а затем «Гавань» (это были позывные армейского УС). Естественно, перерывы связи были частыми, а иногда и очень продолжительными. При этом зарезервировать проводные каналы радиоканалами составляло большую трудность, т. к. из-за строжайшего режима «радиомолчания» категорически запрещалась работа радиосредств на излучение ближе 50 км от боевых стартовых позиций полков и командных пунктов дивизий.

Только с вводом в строй стационарных КП, ПДРЦ, ПРЦ и подземных кабельных линий связи (1963—1965 гг.) надежность системы связи начала улучшаться. Этому способствовали не только более стабильная работа аппаратуры и каналов связи, но и установившееся с годами тесное взаимодействие между расчетами и сменами, офицерами и старшинами (прапорщиков еще не было) узлов связи различных звеньев управления. Разбор причин потери связи, выработка и согласование порядка и правил действий в этих условиях, а также проведение систематических тренировок давали свои положительные результаты. Именно в эти годы я впервые познакомился по телефону с офицерами Шклянко В. П., Бреховым В. Ф., Голиковым Н. Л., Ерченковым Ю. П., Ковальчуком М. Н., Кудрицким А. А. Начальника приемного радиоцентра Кондратенко Н. П. и инженера телеграфного центра Крепчука В. Т. знал хорошо по совместной службе в 31-й ракетной дивизии. Сближению и взаимопониманию между узлами связи способствовали также проведение в те годы сборов специалистов, соревнований, курсы доподготовки.

Главным в поддержании постоянной боевой готовности явилось то, что в Ракетных войсках были созданы не просто войска связи, а система боевого управления и связи, объединяющая узлы, центры, станции и аппаратные в единый организм — от Главного штаба РВСН до дивизионов включительно. Она обеспечивала централизованное доведение сигналов на боевое применение соединений и частей Ракетных войск из Генерального штаба Вооруженных Сил до командных пунктов всех звеньев управления в минимальные сроки, что давало максимум времени на подготовку ракет к пускам.

Повышению качества и эффективности работы системы связи способствовала разработка единых критериев оценки различных видов связи по таким параметрам, как среднее время вхождения в связь, коэффициент исправного действия канала, коэффициент искажения информации и единых нормативов доведения приказов и информации различных видов и объема. Это позволяло более объективно оценивать уровень подготовки личного состава, готовность средств боевого управления связи и в целом боеготовностъ узлов связи. И все равно при определении оценки возникало много недоразумений, так как старший УС оценивал действия подчиненного, т. е. начинал действовать принцип: «Вождь всегда прав!»

По всем воинским уставам и наставлениям за организацию и обеспечение устойчивой связи боевого управления с подчиненными отвечает старший штаб. А в Ракетных войсках сложилась практика, когда только подчиненных оценивали за состояние связи со старшими штабами. Виноват в перерыве связи или низкой оценке ее состояния был, как правило, всегда подчиненный.

Помню случай 25-летней давности, когда в течение полутора часов не могли установить буквопечатающую радиосвязь между узлами связи «Обзор» и «Козырь». В это время ПДРЦ переводился из района д. Варечки в с. Хохлово и, видимо, специалисты УС «Обзор» не смогли состыковать канал манипуляции, т. к. на «Козыре» передатчик «видели», а управления с аппаратной ЗАС не было. Это было во время итоговой проверки, и УС «Козырь» за буквопечатающую радиосвязь должен был получить оценку «2», хотя вины моих подчиненных не было никакой. Как начальник узла связи дивизии обращаюсь по телефону к начальнику узла связи армии и прошу помочь установить истину. Но он не стал меня даже слушать, возмутился, почему я звоню ему по поводу какого-то сеанса связи и положил трубку. Повторно удалось дозвониться к его заместителю подполковнику Белану А. Ф., который молча выслушал, а затем сказал: «Надо уметь работать. Учитесь.» И только после обращения к старшему офицеру отдела связи подполковнику Матвиенко А. П. был назначен дополнительный сеанс, который оценили как повторный только «удовлетворительно», хотя работали мои подчиненные безукоризненно.

Кстати, в этом злополучном году состояние действующей связи узла связи «Козырь» с Центральным узлом связи ГШ РВ было оценено «отлично» и на подведении итогов за год, которое проводил начальник войск связи РВ генерал-лейтенант Гальцов Д. М., меня наградили часами. А с узлом связи армии из-за упомянутого выше сеанса буквопечатающей радиосвязи действующая связь в целом была оценена только «удовлетворительно». Решили проучить строптивого НУС дивизии, чтобы не жаловался. Поэтому на подведении итогов в дивизии мне пришлось «лепетать» слова оправдания в адрес моих подчиненных, но это не помогло. Представление на присвоение очередного воинского звания подполковник было задержано командиром дивизии на несколько месяцев. Обида давно прошла, но воспоминания остались. Что было, то было.

Еще одной головной болью связистов дивизий и полков была армейская радиосеть № 7016. Сигналы (приказы) Генерального штаба ВС и Главного штаба РВ по радио передавались в радиосетях «Монолит» в КВ- и СДВ-диапазонах. Упомянутая выше радиосеть предназначалась как для дублирования этих сигналов (приказов) в виде криптограмм или кодограмм, так и для доведения приказов командующего армией. Так вот, в радиосетях «Монолит» случаев неприема сигналов практически не было, хотя они почти всегда передавались в условиях преднамеренных помех. А в радиосети № 7016 помехи создавались настолько интенсивно, что только в редких случаях удавалось восстановить текст, хотя он и принимался в дивизии на 7—12 постах одновременно (на УС дивизии и полков по нескольку постов). Понятно, что это была боевая учеба, но условия создавались порой просто невыносимые. Для несения боевого дежурства в этой радиосети назначались радиотелеграфисты из числа самых подготовленных, волевых и выдержанных, потому что многие просто боялись подходить к этой аппаратуре. Основной причиной такой радиобоязни было то, что предварительная оценка уровней сигнал/помеха, как правило, не проводилась, а должностные лица армейского узла связи не несли никакой ответственности за неприем радиограмм подчиненными.

Конечно, приведенные факты являются исключением. В целом же отношения между расчетами связи армии и дивизий были деловыми, товарищескими, и все усилия направлялись на поддержание и укрепление боеготовности. Вместе осваивали и внедряли новую аппаратуру и системы связи, искали пути и способы повышения ее эффективного и надежного применения.

Будучи начальником связи дивизии, начал задумываться, что это моя последняя должность и следует готовиться к окончанию службы в Вооруженных Силах. Но осенью 1980 года меня вызвал начальник войск связи РВ генерал-лейтенант Петранков В. И. и предложил должность начальника узла связи Северного полигона. Я дал согласие, но как только об этом стало известно в армии, начальник штаба генерал-лейтенант Волков А. П. воспротивился, заявив, что он нам в армии нужен. В ноябре был вызван на военный совет, где рассматривался вопрос о назначении начальника УС армии.

Прошло три месяца, а приказа о назначении не было. В конце февраля 1981 года, я в это время работал в Малоритском ракетном полку («Юнкер»), меня срочно вызывают в кабинет командира полка к телефону ЗАС. Командир объяснил, что я должен срочно позвонить начальникам штабов армии и дивизии, а по какому вопросу, он не знал. В голове было одно: случилось какое-то ЧП. Прежде всего позвонил на пункт управления связью «Козырь», чтобы узнать обстановку. ДПНУС майор Соловей С. А. доложил, что система связи работает устойчиво и на узлах связи дивизии и полков все нормально. Только после этого я отважился переключиться на начальника штаба дивизии. Полковник Гайнутдинов Р. С. распорядился срочно прибыть в штаб, до конца дня передать должность и исполнение обязанностей одному из помощников и завтра утром быть в Смоленске для приема должности начальника армейского узла связи.

На мой вопрос, есть ли приказ о назначении, он ответил, что приказа еще нет и пусть это меня не смущает, т. к. рано или поздно он будет издан. Забегая вперед скажу, что приказ о назначении был подписан Главнокомандующим РВСН спустя 3 недели после вступления в исполнение должности. Затем я связался с начальником штаба армии, который приказал завтра к 8.00 быть в штабе армии, чтобы с 9.00 приступить к приему узла связи в пос. Гусино. Задача была явно невыполнимой, т. к. от полка до штаба дивизии 120 км, там сдача документов, оружия и прочего имущества, затем 110 км до Бреста, на вокзал, и только потом 10-12 часов следования на поезде. Генерала Волкова А. П. мои доводы убедили не полностью. Он заявил, что, еще не приняв предложенную мне высокую должность, я вступаю на путь неисполнительности, но милостиво разрешил опоздать не более, чем на 1 час.

Поезд Прага — Москва прибыл на станцию Смоленск в 9.35. Встречавший меня начальник отдела кадров полковник Шевцов С. И. был очень недоволен опозданием, т. к. потом в кабинете начальника штаба нам пришлось вдвоем объясняться, почему вместо 9.00 мы прибыли к нему в 10.00. Оказывается, к этому времени личный состав узла связи уже стоял в пос. Гусино на плацу для строевого смотра на пронизывающем февральском ветру. До сих пор не пойму, зачем нужна была такая спешка. Полковник Суряков Ю. В. был на месте, спокойно сдавал дела и должность в течение 10 суток и только затем убыл принимать Смоленскую радиотехническую школу ДОСААФ.

Систему связи РВСН я знал хорошо, т. к. более 20 лет прослужил в ракетной дивизии, а также окончил факультет боевого управления и связи Военно-инженерной академии имени А. Ф. Можайского, которая была одним из ведущих учебных заведений Ракетных войск СН. Поэтому особых трудностей в управлении этим коллективом при решении задач боевого управления и связи не испытывал. Основные элементы УС к этому времени были построены и реконструированы. Усилиями моих предшественников полковников Чибрикова А. И. и Сурикова Ю. В. под руководством начальников войск связи генерал-майора Майорова А. Ф., полковников Гомозова В. С. и Зайцева В. П. боевые посты были неплохо оснащены и оборудованы, а уровень подготовки личного состава, особенно служащих Советской Армии, позволял успешно решать поставленные задачи. И наконец, у меня были прекрасно подготовленные, знающие свое дело и способные самостоятельно решать служебные вопросы заместители, начальники центров, отделений и станций.

В результате детального знакомства с объектами части я установил и другое. Предстояла большая работа в вопросах благоустройства, организации быта и отдыха личного состава, создания учебно-материальной базы, содержания техники вне боевых постов, особенно автомобильной. В казармах было тесно, выделить и оборудовать место для отдыха дежурных смен невозможно. Учебные классы в старых сборно-щитовых казармах выглядели убого и в них было холодно, так как мощная котельная типа ДКВР была на значительном удалении, в новой части военного городка, а теплотрасса между этими казармами в полусгнившем состоянии. Не могло быть и речи об организации комплексной подготовки дежурных смен связи для заступления на боевое дежурство.

Автопарк представлял собой участок болотистой местности, огороженной колючей проволокой на гнилых сосновых столбах, которые падали от дуновения ветра и повисали на той же проволоке. Не лучше было ограждение жилой зоны, а также хозяйственной части городка.

Склады с резервной техникой, ЗИПами, эксплуатационно-расходными материалами и различным имуществом в сборно-щитовых помещениях и деревянном сарае напоминали свалку хлама. Хорошо, что главный инженер Ваганов В. И. предусмотрительно отключил от них электричество, чтобы не сгорели.

Клуб, оборудованный в бараке на берегу Днепра, больше напоминал сарай с наглядной агитацией и был основной головной болью замполита Бонадыкова В. С., который также очень боялся возникновения пожара, особенно при проведении какого-либо мероприятия. Библиотека на всякий случай была оттуда переведена в помещение штаба части.

За время службы в войсках я привык к тому, что во всех гарнизонах нашей дивизии, как и в других, где приходилось бывать в многочисленных командировках, были построены хорошие подъездные и внутренние дороги. В Гусинском гарнизоне нужно было петлять по закоулкам и выбоинам старого городка более 2 км, чтобы добраться от КПП до штаба части.

Вот такие остались у меня первые впечатления после знакомства с частью. Кстати, совсем другое впечатление производил Хохловский гарнизон, где усилиями офицеров Преображенского В. Н., Гайворонского В. К. и других была создана необходимая инфраструктура военного городка. Там тоже были использованы сборно-щитовые казармы для учебного корпуса, спортзала, клуба, но они были надлежащим образом оборудованы и в основном отвечали функциональному предназначению. К сожалению, и у них не все было прекрасно и надежно. Оставленное военными строителями помещение бывшей столовой использовалось для хранения различного имущества и в 1983 году из-за нарушения мер электробезопасности сгорело почти полностью.

У некоторых может сложиться впечатление, что освещая нерешенные вопросы, я хочу свести счеты с прежним руководством узла связи. Это не так, они не сидели сложа руки и не ожидали «манны небесной».

Начиная с 1974 года, все усилия руководства и личного состава были направлены на строительство на новых местах многочисленных объектов: командного пункта и узла связи, ПДРЦ, станций космической связи «Корунд» и «Кристалл», антенно-мачтовых сооружений, подземных кабельных линий связи, казарм, столовых, котельных, жилых домов для семей военнослужащих и служащих Советской Армии и других сооружений. А сколько усилий требовалось, чтобы все эго освоить, сдать в эксплуатацию, обеспечить бесперебойное функционирование и организовать боевое дежурство!

Было также спланировано строительство и уже имелась проектная документация клуба и трехэтажного здания под казарму и учебный корпус. Весной работы были начаты военными строителями. А мы с заместителями решили, что пора приводить территорию военного городка к уставным требованиям. При активном участии офицеров Царькова Е. А., Матюха Г. Г., Ваганова В. И., Попова А. И., Ерченкова Ю. П., Караулова В. Н. были разработаны соответствующие предложения, эскизы и предварительные расчеты. После обсуждения с начальником войск связи полковником Зайцевым В. П. они были доложены начальнику штаба и затем командующему армией. Генерал-полковник Котловцев Н. Н. все предложения утвердил и уже летом 1981 года началось выделение дополнительных сил и средств, а с сентября и денежных средств для строительства хозяйственным способом автопарка, спортзала, складской зоны (в т. ч. склада ГСМ), ремонта ограждения и реконструкции дороги мимо д. Миганово.

Таким образом, постепенно начали вводиться в строй очень нужные объекты. Первым вступил в строй красивый и современный клуб. Телеграфный центр и центр АСУ получили место в новой казарме. Новый учебный корпус усилиями специалистов части был оборудован по типу учебно-боевого узла связи вместе с учебным командным пунктом армии. Это позволило проводить полномасштабную комплексную подготовку дежурной боевой смены КП, дежурной смены связи и дежурной технической смены к заступлению на боевое дежурство. Качество занятий по боевой и политической подготовке также значительно улучшилось.

Большой спортивный праздник организовали подполковник Матюх Г. Г. и начальник физподготовки майор Караулов В. Н. при открытии построенного силами личного состава части спортзала и спортивного городка.

Автопарк строился дольше, но основательно и капитально. Для его строительства была сформирована внештатная строительная рота. В его хранилищах предусматривалось разместить не только автомобильную технику узла связи, но и технику НЗ формируемых в военное время инженерно-саперной роты и роты химзащиты. Активное участие в руководстве работами и контроле за их качеством принимали офицеры Царьков Е. А., Попов А. И., Семенов П. П., Кондратенко В. С., Фионов С. И. и другие.

Центру АСУ была поручена работа по реконструкции дорог. Дорожные плиты поступали из Прибалтики ж.-д. платформами с оставленных стартовых позиций ракетных частей, убывших в другие места дислокации. Необходимо было своевременно разгружать платформы и тут же укладывать плиты на дорожное полотно. Так как центр АСУ был самый малочисленный по количеству личного состава, его начальнику подполковнику Белоусову М. М. приходилось не только руководить работами, но даже иногда выполнять обязанности стропальщика при укладке плит.

Практически каждый офицер и прапорщик, кроме служебных обязанностей, имел какое-либо конкретное задание и срок его выполнения. Почти все своевременно решали поставленные задачи. Хотелось бы отметить большое трудолюбие и ответственность за порученный участок работы, кроме упомянутых выше офицеров, еще таких, как Шевченко Н. И., Брехов В. Ф., Колесников Ю. Г., Бережной О. П., Ковалев А. А., Огарков В. С., Богданов А. М., Столбов М. И., Дьяконов И. В., Сатвалов Г. В., Пахомов С. М., Динасилов А. А., Смирнов А. В., Астанин В. В., Кодовбенко И. О., Горбатенков В. Н., Маслов Н. И., Синяков Н. И.

Следует отметить, что существенную помощь в организации работ, обеспечении необходимыми материалами и средствами оказывали офицеры отделов и служб армии Зубов В. А., Золотов С. П., Майструк С. И., Лукиянов Г. К., Шеливерст Н. А., Воликов А. Г., Маров Ю. М., Шипилов В. П., Крепчук В. Т., Евлахов В. И. и другие.

В период моего руководства не все перечисленные работы были окончены полностью. Часть незавершенного строительства досталась шестому начальнику узла связи Преображенскому В. Н.

В любое время главной задачей узла связи было обеспечение устойчивого, гарантированного боевого управления подчиненными войсками. Над ее решением работал весь личный состав: от повара и водителя до радиста, телеграфиста и начальника расчета. От уровня подготовки и добросовестного отношения к выполнению должностных обязанностей каждого зависел успех всего коллектива. Назвать всех, кто вносил свой вклад в решение задач боеготовности, невозможно. Хочу вспомнить только некоторых руководителей расчетов и смен, которые достойно выполняли поставленные задачи, самостоятельно принимали грамотные, иногда неординарные решения, чтобы не допустить сбоев в работе системы боевого управления. Это Кудрицкий А. А., Голиков Н. Л., Дикунов А. И., Боравлев А. В., Жевлаков В. П., Клепиков А. А., Никулин С. В.. Тихонов И. А., Глотов Ю. Н., Окунев В. Н., Зиберов В. В.. Гриценко А. М.. Быков А. А., Моисеев Л. Л., Толмачев А. С., Горбанев Г. П., Киселев А. А, Матяш Ю. Н., Мацкевич Н. Н., Черников В. М. и другие.

Упоминание о поваре и водителе было не случайным. Объекты части были удалены на приличные расстояния между собой, а также от населенных пунктов. Автономно функционировать могли только при условии своевременного обеспечения всем необходимым: от питания до тепла, от доставки продуктов, различного имущества, мазута для котельных и до своевременного прибытия на объекты офицеров, прапорщиков и служащих Советской Армии.

Поэтому значение автомобильного транспорта для узла связи было существенным и значительным, особенно, если учесть, что количество машин ограничено штатом. В этих условиях требовались высокая готовность и надежность в работе транспортных средств и четкая организация их использования. Этого-то и не было, т. к. начальник автослужбы майор Попов А. И. и командир роты МТО капитан Кравец А. Д. постоянно конфликтовали между собой. Каждый считал себя более весомым, значительнее другого, а в итоге страдало дело, своевременное выполнение задач.

Попов Александр Иванович, руководствуясь требованиями Устава внутренней службы и Наставления по автотракторной службе, был убежден, что постоянное место водителя в автопарке возле машины, что она не может прибыть из рейса позже времени, указанного в путевом листе, а также поставлена на площадку, не обслуженная должным образом. Получить у него какую-либо деталь или запасную часть для замены вышедшей из строя можно было только после предоставления документов расследования и обоснования законности заявки. На все виды транспортных средств приказом МО СССР были установлены лимиты пробега. Их надо было соблюдать, с этим никто никогда не спорил. Но жизнь заставляла иногда нарушать их: на одни машины увеличивать лимит, на другие уменьшать, учитывая особенности гарнизона, специфику выполнения задач. Нельзя же доставлять людей на службу в хлебовозке или молоко и мясо в мазутовозе! Попов А. И. в вопросах соблюдения лимита был непреклонен, чувствовались влияние и давление начальника автослужбы армии полковника Шеливерста Н. А. Поэтому стоило большого труда и нервов заставить Попова А. И. подготовить проект приказа о перераспределении лимита. После этого он сообщал в гарнизонную военную автоинспекцию г. Смоленска, какие машины желательно под любым предлогом задержать и поставить на штрафную площадку. ВАИ прибывала к мосту через р. Днепр и жизнедеятельность части парализовывалась. Или предпринимал любые другие действия, чтобы машина не вышла из автопарка, хотя накануне лично оформлял на нее путевой лист.

Кравец Алексей Данилович проводил другую линию: делал все для того, чтобы солдат находился в казарме, на его глазах и старшины. Главным для него было, чтобы солдат был на утреннем осмотре, политинформации, беседе, занятиях по боевой и политической подготовке. Часто только перед убытием солдата в автопарк замечал, что у него грязный подворотничок, плохо почищены сапоги, грязное обмундирование и задерживал своевременный выход машины в рейс. Он считал, что только так сможет обеспечить высокое состояние воинской дисциплины, за что в то время был жесткий спрос по служебной и партийной линии.

Казалось бы, все правильно: один радеет за технику, другой — за людей. Сложить бы вместе усилия и был бы неплохой результат. К сожалению, это было не взаимодействие, а взаимное противодействие, которое вредило делу и боеготовности. В автопарке было много неисправной техники, хотя имелись все возможности своевременно ее ремонтировать. А солдаты были обиженные и даже обозленные на обоих офицеров одновременно. Встречались они, как правило, только для того, чтобы в очередной раз поскандалить и доказать, что один другому не подчинится, после чего обращались с жалобами, которые приходилось разбирать секретарю парткома Боброву М. С., моим заместителям Царькову Е. А. и Бонадыкову В. С., а чаще всего мне. К моему сожалению и стыду, так и не удалось наладить деловые взаимоотношения этих офицеров.

Решена эта проблема была позже, когда я был уже начальником войск связи армии. Начальником автослужбы назначили капитана Ходарченко В. В., которого офицеры автослужбы армии рекомендовали на эту должность. С его приходом все начало резко меняться в лучшую сторону. Прежде всего исчезли такие вопросы, как выяснение, у кого больше прав и обязанностей; кто должен делать, а кто проверять; кто учить водителей, а кто только принимать зачеты. Если у Попова А. И. основным местом работы был кабинет, то у Ходарченко В. В. — автопарк, мастерская, КТП. Он установил тесные контакты не только с нашим Гомельским авторемонтным заводом, но и с некоторыми автоколоннами в г. Смоленске, Орше, пос. Красном и авторемонтным предприятием в пос. Катынь. В короткие сроки техника была отремонтирована, покрашена, приобрела армейский вид. Людей на службу вновь начали возить автобусами, необходимые грузы доставлялись вовремя. В части появились даже мягкие автобусы, которые были списаны в автохозяйствах, и Виктор Васильевич забрал их как металлолом. Они были основательно отремонтированы и отвечали необходимым требованиям для перевозки людей. Были случаи, когда из-за потомки автобусов автороты управления армии нечем было доставить офицеров боевого расчета управления армии после командно-штабных учений с КП в штаб. Узел связи выручал своими автобусами, чего раньше невозможно было представить.

Известно, что на узле связи был создан ПЗКП, которому отводилась большая роль в системе боевого управления армии. А так как практически все средства были заштатными (более полутора десятков единиц автомобильной техники), то готовность их к внезапному и даже плановому выводу на полевую позицию всегда была под большим вопросом. Как правило, одна или несколько машин поломается на марше или не выйдет своевременно из парка. Ходарченко В. В. вместе со Смирновым А. В. провели капитальное профилактическое обслуживание и ремонт всех автомобильных средств, организовали подготовку водителей, систематические тренировки и проверки готовности. Эта большая целенаправленная работа дала свои результаты. На итоговой проверке ПЗКП отработал безукоризненно. В том же году состояние автомобильной техники комиссией Главного штаба РВСН было оценено «хорошо», впервые за несколько лет. Это был несомненный успех.

Необходимо отметить, что все это происходило в не лучшие годы Советской власти. Началась «перестройка», а вместе с ней и время, когда многие начали тянуть общее «одеяло» только на себя. Вместо повышения боевой готовности решали свои шкурные вопросы, обогащались, пользуясь «свободой» мысли, слова и дела. В это время уже было известно, что готовится военно-политическое решение о ликвидации 50-й ракетной армии.

Но люди чести, долга и высокой ответственности в условиях начавшихся перебоев в снабжении, снижения затрат на содержание Вооруженных Сил, дискредитации, охаивания и шельмования нашей армии добросовестно выполняли должностные обязанности до последнего дня существования части в составе Ракетных войск стратегического назначения. На примере автомобильной службы части я хотел показать, что человеческий фактор в решении коллективных вопросов имеет огромное значение. Амбиции, гонор, чувство превосходства и чванство вредят делу. Уважение, взаимопонимание и беспрекословное подчинение людей можно завоевать только знанием, умением, трудолюбием и личным примером. Эти качества были присущи многим офицерам и прапорщикам узла связи. На мой взгляд, заметный вклад в решение задач, стоящих перед узлом связи, вложили офицеры Бонадыков В. С., Царьков Е. А., Матюх Г. Г., Ваганов В. И., Преображенский В. Н., Гребинык М. Г., Цыбульский А. И., Бобров М. Г., Ратманов А. Л., Мартыненко В. П., Баштаненко А. Ф., Дидушко С. П., Сейталиев Т. Ш., Прытков В. В., Лаврик В. П., Бережной О. П., Ерченков Ю. П., Надеин А. Г., Брехов В. Ф., Ковальчук М. Н., Колесников Ю. Г., Осовальчук Г. И., Сапронов В. Г., Вдовенко Ю. М., Гайворонский В. К., Аксенов А. П., Королев В. С., Белоусов М. М., Смирнов А. В., Богданов А. М., Огарков В. С., Семенов П. П., Питиримов П. П. и другие. Пусть меня простят те, кого я не назвал. Был бы очень большой список, т. к. на узле связи служили, действительно, лучшие из лучших.

После узла связи мне еще более шести с половиной лет пришлось служить в управлении 50-й ракетной армии на должностях заместителя НВС и начальника войск связи. Кажется, что все это время я так из части и не уходил. Являясь прямым начальником личного состава узла связи, вместе с его руководством, начальниками центров, отделений, станций, командирами рот и взводов решал вопросы боеготовности и боевого дежурства, учебы, жизни и быта, воинской и трудовой дисциплины. Их успехи и достижения были отчасти и моей заслугой, а за упущения и недостатки спрос на заседаниях военного совета армии был прежде всего с меня. Таким образом, хотя я нес ответственность за все войска связи армии, ближе и дороже всех был армейский узел связи. Спасибо Вам, дорогие сослуживцы, за совместный труд и понимание.

В заключение хочу изложить свое мнение о судьбе узла связи. Упорным трудом, знаниями, высоким чувством ответственности личного состава части и военных строителей был создан и поддерживался в высокой степени боевой готовности настолько мощный комплекс средств боевого управления и связи, что даже при полной ликвидации ракетной армии он не был расформирован, а принят Начальником связи Вооруженных Сил СССР в личное подчинение и включен в состав узлов связи Генерального штаба. Казалось, узел связи имел отличную перспективу, т. к. на базе штаба (г. Смоленск) и командного пункта (пос. Гусино) бывшей 50-й РА была размещена ставка Западного направления Вооруженных Сил СССР. Однако известные события 1991 года, когда в результате подписания Беловежских соглашений был ликвидирован Советский Союз, привели к тому, что наш 724-й УС вступил в последний, поистине драматический период своего существования. Сначала ликвидировали страну, потом упомянутую ставку, а затем и 1-ю общевойсковую армию, которая дислоцировалась в г. Смоленске до 1998 года. Сейчас Смоленщина, которая была форпостом обороны Российского государства в течение многих столетий, осталась без войск. Управлять некем, и узел связи расформирован за ненадобностью.