|
ЗЕМНОЙ ЭКИПАЖ ЛУНОХОДА
Участники лунной программы. Химки. Музей НПО им. С.А. Лавочкина.
Слева в первом ряду Олег Ивановский. 17 ноября 1995 г. |
О ВРЕМЕНИ И О СЕБЕ
Свою первую публикацию о лунной одиссее я так и назвал «Земной экипаж лунохода», вкладывая в заголовок тот смысл, что управляли луноровером действительно с Земли, из посёлка Школьное под Симферополем, и то, что члены экипажа были простыми, земными людьми – молодые офицеры в звании старших лейтенантов и капитанов в основном. Так получилось, что через двадцать два года после известных событий мне первому из журналистов не только страны, но и, чего уж тут, мира, удалось раскрыть самую страшную тайну в освоении Луны: показать имена героев-ракетчиков. При этом не умаляя достижений многотысячного коллектива, работавшего по лунной программе.
Многим из них отдали должное, к их опыту обращаются и сейчас. Я же ставил перед собой более скромную задачу: вспомнить о ставших друзьями ракетчиках из чёртовой дюжины «сидячих космонавтов». И в своё время попросил их, вместе с инициативным, энергичным водителем лунохода Вячеславом Довганём, сесть за воспоминания. Не все успели выполнить нашу просьбу. Но вот что из этого получилось. Слово – членам экипажа лунохода, их жёнам и друзьям.
СУДЬБА ПОДТАЛКИВАЛА К КОСМОСУ
Рассказ Игоря Фёдорова
Игорь Фёдоров |
Экипаж «Лунохода» формально делился на два расчёта, но взаимозаменяемость в них была полная. Командирами были назначены Николай Ерёменко (он на титульном листе публикуемой книги, коллаж выполнен Вячеславом Довганём) и Игорь Фёдоров. Всеобщий любимец, скромнейший человек Николай Михайлович Ерёменко, едва отпраздновав своё шестидесятилетие, ушёл из жизни после тяжёлой болезни.
Слово – подполковнику в отставке, нашему земляку из Щёлково командиру экипажа Игорю Леонидовичу Фёдорову.
– В 1959 году я окончил Киевское высшее инженерное радиотехническое училище войск ПВО, получив диплом с отличием (до золотой медали не дотянул: была четвёрка по истории КПСС).
По выпуску попал в народившиеся Ракетные войска стратегического назначения под Киров. Осенью 1960 года нашу часть (командир – полковник Березин) откомандировали на полигон Байконур для участия в первых запусках ракеты главного коструктора Михаила Янгеля 8К64.
Не ведая того, на Байконуре мы соприкоснулись с пилотируемым космосом. Хотя наша часть находилась, как выяснилось, в 20 километрах от испытателей под руководством полковника Валентина Николаевича Юрина, запускавших Юрия Гагарина в космос, мы ничего, конечно, о их деятельности до исторического дня – 12 апреля 1961 года – не подозревали.
12 апреля меня во главе караула направили сопровождать спецвагоны с нашей ракетой для отправки их в Днепропетровск, в КБ «Южное». Когда на станции Тюра-Там обходчик вагонов спросил меня: «Эти составы не из-под ракеты Гагарина?», я вообще не понял его вопроса.
После успешных учебно-боевых пусков нашей ракеты мы вернулись в Юрью Кировской области, где к этому времени были построены первые боевые позиции для ракет нашей дивизии.
Система управления этих ракет была автономна, без радиоуправления. Моя специальность инженера-телеметриста оказалась невостребованной. Командование пошло навстречу моей просьбе о переводе на работу по специальности. Так я попал из вятских лесов к Чёрному морю – в научно-измерительный пункт Командно-измерительного комплекса под Симферополь. Назначили инженером космической радиостанции. Она предназначалась для управления аппаратами дальнего космоса.
Впервые познакомился с «продукцией» КБ имени С.А. Лавочкина – космическими аппаратами «Луна-8» и «Луна -9». На станции всей работой руководил Сергей Павлович Королёв. Я наблюдал, как он своей уверенностью в успехе дела заряжал всех окружающих.
Летом 1966 года меня назначили начальником станции «Краб»: принимали телеметрию и измеряли параметры движения околоземных спутников. И думал я, что на этом моя космическая тематика закончится. Но судьба распорядилась иначе. В мае 1968 года вызвали к командиру части и предложили пройти проверку в Москве на предмет годности к управлению самоходным космическим аппаратом. Я попросил не отменять плановый отпуск и уехал с женой в Новый Афон, уже и забыв о не совсем понятном предложении. Вдруг в разгар отдыха телеграммой меня отзывают в часть, а затем откомандировывают в Москву. В Институте медико-биологических проблем я встретился с офицерами части Константином Давидовским, Николаем Ивановым, Альбертом Кожевниковым, Леонидом Мосензовым, Вячеславом Довганём, Николаем Козлитиным. Тут всё и завертелось, впереди была увлекательная, напряжённая работа с луноходом – диковинным, невиданным доселе аппаратом, с его уникальными возможностями. Работа с ним определила всю нашу дальнейшую судьбу.
ПРЕВРАЩАЯ РАКУШЕЧНИК В ПЫЛЬ
Рассказ Василия Чубукина.
Василий Чубукин |
В начале апреля 1961 года меня откомандировали в Москву для сдачи отборочных экзаменов перед поступлением в Академию связи. Экзамены проводились в старом здании МГУ на Моховой. И вот, 12 апреля я жду своей очереди, как вдруг по внутренней трансляции объявляют, что на космической орбите – наш советский человек. С этой новостью я влетел в аудиторию, экзаменатор, полковник, выставил меня за дверь. После экзаменов мы поспешили на Красную площадь. Там творилось что-то невообразимое! Такого ликования, как говорили москвичи, столица не помнила со Дня Победы.
С Юрием Гагариным мне пришлось встретиться только один раз, по горькому случаю: при расследовании трагической гибели Владимира Комарова.
В конце октября меня назначили командиром роты курсантов – «годичников» при Муромском военном училище связи. В конце 1963 года училище в полном составе передислоцировали в «мятежный» Новочеркасск.
В апреле 1965 года новое назначение – начальником отделения на Центральный узел связи Главного штаба Ракетных войск стратегического назначения. С ноября 1966 года перевели в штаб Центра командно-измерительного комплекса управления космическими аппаратами.
Весной 1968 года в частях центра провели отбор кандидатов для управления самоходными аппаратами на Луне. Отбор был жёстким. И я попал в эту группу. Ребята были молодые, энергичные, с инженерным образованием. Но я был единственным старшим офицером (майор), все остальные – старшие лейтенанты и капитаны. Видимо, поэтому меня назначили старшим группы, без высшего образования.
Напутствовало нас командование центра. Помню, как, знакомясь с нашим коллективом, начальник политотдела КИК (командно-измерительного комплекса с центром в подмосковном Голицыно-2, нынешнем Краснознаменске. – Авт.) генерал- лейтенант Туманян произнёс не совсем понятную тогда для нас фразу: «Мы постараемся вам не мешать». Уже значительно позже я понял, что он имел в виду: на время, пока нас не поставят в штат 25-го отдела (лаборатория-3 «Лунных самоходных аппаратов» научно-координационной вычислительной части под руководством майора Алексея Чвикова. – Авт.).
В феврале 1969 года открыли штатные должности в группе. Начальником лаборатории назначили майора Чвикова. Я был назначен старшим инженером-испытателем, остальные офицеры нашей группы – инженерами-испытателями. Наша лаборатория вошла в состав 25-го отдела научно-координационной вычислительной части. Начальником отдела был полковник Алексей Романов, заместителем начальника отдела – кандидат технических наук подполковник Сергей Торбин.
Коллектив отдела занимался объектами дальнего космоса, именуемый в открытой печати «Луна», «Венера», «Марс»… Таким образом, наша лаборатория органично вписывалась в этот отдел, именуемый острословами «отделом научной фантастики».
Он и впрямь занимался фантастическими делами. Например. 24 сентября 1970 года образец лунного грунта был доставлен на Землю! Это была победа, победа автоматики! Помню, как после посадки «Луны-16» мы поздней ночью возвращались в гостиницу, чтобы немножко передохнуть. Горячо обсуждали детали проведённой работы. Я высказал мнение, что теперь, мол, лунная трасса открыта, но тут же услышал сомнения: дескать, раз на раз не приходится. И всё-таки уверенность в предстоящем успехе преобладала!
Наступило 10 ноября 1970 года. К этому времени наш отдел был на НИПе, только Сергей Торбин и Вячеслав Амелин находились на Байконуре, а Игорь Фёдоров и Вячеслав Довгань – в Москве.
Время тянулось медленно, но вот звонок от Торбина: старт прошёл успешно! День, второй, третий… – почти неделя перелёта. «Луна-17» вышла на окололунную орбиту. Торможение – и наконец-то! – мягкая посадка. Это случилось 17 ноября 1970 года ранним утром. Вздох облегчения, всеобщий всплеск радости!
Накануне вечером состоялось заседание Главной оперативной группы управления (ГОГУ), на котором обсуждался весь порядок дальнейших действий, хотя все они были расписаны заранее.
Медики высказали своё мнение по кандидатуре водителей, подчеркнув, что у Чубукина есть небольшой дефект слуха. Это стало неожиданностью для меня, ведь до этого ходили слухи, что быть мне чуть ли не первым водителем. Так я оказался на скамейке запасных. Поначалу было обидно, но работы хватило всем. Срочно отозвали из Москвы Фёдорова и Довганя.
Разработчики программы лунохода заранее расписали основные этапы работы, мы же составом нашей лаборатории претворяли её в жизнь. В первый лунный день каждый сеанс связи давал новые эмоции. Феликс Шпак выразил их такими стихотворными строками:
В перелёте всё казалось гладко,
А сейчас волненье давит грудь.
Лишь была бы мягкою посадка,
А с КТ* мы съедем как-нибудь.
Дрогнувшими разом голосами
Около семи часов утра
После сообщенья: «Есть касанье!»
Грянуло могучее «Ура!».
Но не унимается волненье,
Продолжая трепетный момент,
Ждём, когда поступит сообщенье,
Как там вышел крен и дифферент.
Вот уже отброшены все трапы,
Панорама чёткая вполне…
И уже зашлёпал восьмилапый
Луноход по матушке – Луне!
________________________________
*КТ – сокращённое наименование корректирующе-транспортной двигательной установки.
Но эмоции эмоциями, а работа продолжалась. Тщательно изучали все данные телеметрии по состоянию самоходного аппарата, скрупулёзно рассматривали телепанорамы, по нескольку раз прогоняли в записи все видеокадры.
Шёл к концу первый лунный день. Накануне мы с Чвиковым пришли на пункт управления луноходом. Решили вхолостую проиграть все действия экипажа по уходу лунохода в ночь. На место водителя сел я, Ерёменко – на командирский мостик. Чвиков осуществлял общее руководство. Проиграли программу сеанса, без включения приёмопередающих устройств НИП. Это было важно перед уходом в лунную ночь, которая длится 14 с половиной земных суток.
…С тревогой ожидали мы первый утренний сеанс связи с луноходом: проснётся ли он после длинной ночи, ответит ли на радиовопрос? Но всё прошло гладко. Луноход открыл солнечную батарею навстречу утреннему солнцу. Впереди были месяцы напряжённой работы – десять с половиной месяцев. Каждый сеанс, каждый лунный день были интересны и необычны.
Вот они первые 20 м лунной колеи, пройденной луноходом под управлением Габдулхая Латыпова |
ОН ВСЮ ЖИЗНЬ БЫЛ В ТРУДЕ
Рассказ жены командира лунохода Людмилы Ерёменко
Главный конструктор Георгий Бабакин |
|
Александр Кемурджиан –
главный конструктор шасси лунохода |
Познакомилась я со своим будущим мужем, командиром лунохода, на традиционной встрече выпускников нашей средней школы. Он приехал в Наурскую, Чечено-Ингушской АССР тогда, в отпуск. Учился на первом курсе Ленинградской военно-инженерной Краснознамённой академии имени А.Ф. Можайского. Был уже офицером, поскольку до этого окончил Серпуховское военное авиационно-техническое училище спецслужб ВВС, послужил техником в авиационном полку, а с созданием Ракетных войск стратегического назначения попал в ракетную дивизию в Выползово (Бологое), потом в Хаапасалу (Эстония). С должности начальника отделения-инженера поступил в 1963 году в академию.
Я пришла на вечер с подружками. Неожиданно он пригласил меня на танец. А потом, скромно так, предложил после вечера проводить до дома. Даже не поцеловались, он будто боялся дотронуться до меня.
А на следующий год я заканчивала первый курс медицинского. Приехал он летом в очередной отпуск. А через неделю сделал мне предложение. Я не сразу согласилась: как-никак терская казачка. Но в июле поженились, а в сентябре я приехала к нему в Ленинград. Начинали как все: снимали угол у бабушки, ширмочкой отгородившись от хозяйки.
Выпуск у Николая был ускоренный, в марте он уже получил диплом о высшем образовании. У нас уже и сын Олег был (он окончил ту же академию и как отец уволился в запас в звании подполковника).
Попали мы служить в Евпаторию, где старшего Ерёменко назначили начальником станции. Потом он неожиданно объявил, что переходит на другую работу (я и не догадывалась, что он будет управлять какими-то луноходами, он же ничего не говорил). Единственное, о чём сообщил: квартиру нам дадут или в Симферополе, или в Москве.
Когда выяснилось, что в Москве всё-таки, я попросилась уехать с ребёнком к маме, к тому же мы уже ждали Олю. Через год нам дали квартиру в Голицыно-2 (нынешнем Краснознаменске). Это был февраль 1970 года. Работа с луноходом уже начиналась. Он уехал. Как-то звонит соседка: включай телевизор, будут наших показывать. Дочь хоть и мала была, но сразу отца узнала на экране (показывали его в профиль). Соседка предположила: ну всё, Людмила, теперь вам и машину дадут, и квартиру в самой столице. Но предсказания её никоим образом не сбылись: мы всю жизнь прожили скромно.
Много позже Николай кое-что рассказал мне, приносил домой фотопанорамы Луны. Мне они понравились, я всё старалась запомнить. Девчатам с работы из-под полы показывала.
На 25-летии «Лунохода-1» я, рот раскрыв, слушала воспоминания Николая Козлитина, Викентия Самаля…
У Николая Михайловича сохранился большой архив, он увлечённо собирал марки о луноходе… А какие грядки на огороде делал, будто по линеечке!
Скромным человеком оставался до конца жизни. А мне ведь хотелось похвастаться, какой у меня муж. Журил меня за это.
…Сын Олег сейчас в запасе. Много трудится. Он, как отец, без работы сидеть не любит. Оля исполнила свою детскую мечту, стала фармацевтом. У меня до сих пор хранится её школьное сочинение: выучусь на фармацевта, буду делать такие лекарства, чтобы мама никогда не болела. Внуки у нас, девочка и мальчик. Дед, Николай Михайлович, внуков увидел.
Всегда мы жили большой дружной семьёй: с детьми хлопотали по дому, уроки с детьми учили вместе. Никто никакой работы не чурался. 24 рационализаторских предложения, оказывается, у него (свидетельства я обнаружила в архиве). Вообще он был мастером на все руки. Раз Николай умудрился сделать скворечник без единого гвоздя…
ТРИ ВСТРЕЧИ С КОСМОСОМ
Рассказ Валерия Сапранова
Валерий Сапранов |
Детство луноходчиков пришлось на войну. Сколько испытаний выпало на их долю! Но судьба словно берегла их для великих дел, как оказалось, космического масштаба. Характерны в этом плане воспоминания Валерия Сапранова, оператора остронаправленной антенны в экипаже, позднее – водителя лунохода.
…Январь 1942 года. Воронежский механический завод, на котором работали Михаил и Антонина Сапрановы, эвакуируют в глубь страны. По дороге на железнодорожной станции в Казани приспичило родиться будущему водителю лунохода Валерию Сапранову. Отец оставил молодую жену с младенцем в Татарии, набравшись сил, она через несколько дней с драгоценным кульком уехала к родителям в Воронеж. Но фашисты уже подходили к городу, и Антонина с сыном подалась к матери, в глубинку области, где они и переждали оккупацию.
Мать работала в прифронтовом госпитале. На дежурство брала маленького Валерия с собой. Обузой он не был. У младенца появились даже свои «обязанности»: как только фашистские самолёты надумают бомбить прифронтовую полосу, за двадцать минут до этого сопящий Валерий просыпался и начинал заходиться в плаче. Так было всегда в ожидании опасности, и весь госпиталь знал: Валеркина «сирена» – знак беды, медперсонал спешно принимал необходимые меры безопасности. Видно, нутром своим детским чувствовал рождённый в войну ребёнок надвигающуюся угрозу и криком предупреждал о ней. Возможно, это простое совпадение, но так было… И в памяти людской сохранилось.
Осталось в памяти трёхлетнего Валерия и майское солнечное утро, когда разбудили его невероятный гам и слёзы женщин. Мать, увидев, что мальчишка проснулся, схватила его на руки и выбежала на улицу. Лицо её было мокрым от слёз.
Они оказались средь шумной, возбуждённой толпы. Все ликовали, обнимались! Так отмечали Победу! И маленький Валерка радовался по-своему вместе со взрослыми, без плача.
– Началась мирная жизнь. Через четыре года после войны я пошёл в школу, – вспоминал Валерий Сапранов. В эти годы я увлёкся рисованием и посещал кружок изобразительного искусства. Позже занимался в фотокружке Воронежского Дворца пионеров. Став постарше, перешёл в музыкальный кружок, играл на трубе в духовом оркестре Дворца пионеров. В школе освоил кинодело и получил удостоверение киномеханика. Выполнил нормы 2-го разряда по стрельбе. Увлекался спортом, любил футбол, волейбол, баскетбол. В общем, рос и развивался как все мальчишки послевоенной поры (заметьте, как заботливо, не на словах, а на деле занимались воспитанием и образованием детей, причём без взимания платы с родителей. Такая система дополнительной, как её сейчас называют, подготовки детей вызывала восхищение даже в западных, сытых странах. – Авт.).
Поступить в высшее учебное заведение после школы с первой попытки не удалось, пошёл учеником токаря на Воронежский механический завод. Спустя 17 лет судьба вновь свела меня с этим предприятием.
В начале 1960-х годов в наш цех стали поступать заказы на изготовление специального инструмента с пометкой «Срочно!» И началось! Срочно! Срочно! Срочно! Первая, вторая, третья смены…Я уже не был учеником, работал самостоятельно. Приближалось лето, но об отпусках и не мечтали: их ограничивали.
В это же время при заводе организовали курсы по подготовке желающих к поступлению в вуз. Претендентов было около ста человек, среди них числился и я. Подал документы в Воронежский государственный университет на физический факультет. Исходя из авральной обстановки на заводе, отпуск для подготовки к экзаменам мне не предоставили. Приходилось совмещать подготовку, сдачу экзаменов и работу одновременно. Одной «льготой» только и воспользовался: разрешили работать в ночную смену. Так вот и сдавал экзамены. Поступил! Из сотни абитуриентов поступили двое.
Учусь. Оканчиваю первый курс. В городе буйствует весна. 12 апреля 1961 года. Сидим на лекции. Вдруг резко распахивается дверь и в аудиторию входит декан с преподавателем матанализа, в руках – телевизор. Быстренько устанавливают его, включают – и мы видим на экране офицера в форме ВВС… Оказалось, первого в мире космонавта. Что тут началось!
Позже я узнал, что в 60-м в срочном порядке работали мы над «изделием» для космического корабля «Восток». Не ведая того, прикоснулись к историческому полёту.
В 1965 году окончил университет, получив специальность «Радиофизика и электроника», направили по распределению работать на предприятие – почтовый ящик 121 (позднее стало Воронежским научно-исследовательским институтом связи). Почти три года работал инженером отдела, пока не призвали на военную службу. Наша рота обеспечивала работу приёмно-передающего комплекса «Горизонт». Запомнилось первое посещение станции. Шёл сеанс связи с космическим аппаратом. Войдя в аппаратную, увидел на экране…Землю! Неописуемое зрелище. Однако в аппаратной было спокойно и деловито. Расчёт работал без суеты. Я смотрел на всё это широко открытыми глазами и в глубине души был горд сопричастностью к делам просто космическим. Судьба второй раз улыбнулась мне, дав возможность вновь прикоснуться к космосу. Теперь уже более осязаемо.
Не заставила себя ждать и третья встреча с ним. Как-то на читке приказов командир объявил о телеграмме из Москвы об отборе технически грамотных, подготовленных офицеров для выполнения важного государственного задания. А ещё через пару дней командир роты майор Жованик сообщил по телефону, что меня откомандировывают в распоряжение центра в соответствии с упомянутой телеграммой. Дальнейшее читателям известно.
«МЫ ВИДЕЛИ ВОСХОД СОЛНЦА НА ЛУНЕ»
Рассказ Вячеслава Довганя
Посёлок Школьное под Симферополем. На лунодроме.
Четвёртый справа –
космонавт Валерий Быковский, готовившийся к полёту на Луну |
Специалисты утверждают, что единственными из землян, видевшими восход Солнца на Луне, были наши «сидячие космонавты». Научно-исследовательский эксперимент, в котором они принимали участие, не затмили даже полёты американских астронавтов на Луну. Американцы лучей Солнца там не увидели из-за непродолжительности работы.
Каждый шаг в исследовании космического пространства грандиозен и каждый достоин самых высоких оценок. Лунная программа – тем более.
Важным этапом в изучении Луны явилось создание и использование лунных самоходных аппаратов. Очевидное преимущество таких управляемых с Земли планетоходов состояло прежде всего в том, что они могли длительное время функционировать в необычных условиях открытого космоса на поверхности другого небесного тела без непосредственного присутствия на нём человека (космонавта), связанного с риском для его жизни. В луноходе прочно слились воедино научный гений и техническое мастерство наших людей. Он до сих пор фантастичен в своей реальности.
В рамках первой советской пилотируемой лунной экспедиции луноходу отводилось немаловажное место. Предполагалось, что перед осуществлением высадки космонавта на Луну для выбора основного и резервного районов прилунения будут отправлены два лунохода, которые не только должны были детально обследовать предполагаемые районы, но и играть роль радиомаяков при посадке лунного корабля.
– Многие технические сложности пришлось преодолевать впервые, – завершает Вячеслав Довгань, – поэтому наш опыт востребован и сейчас. Меня, например, попросили быть консультантом перспективной разработки «Селеноход». Радует, что лунное направление опять становится перспективным.
P.S. Когда материал был уже свёрстан, стало известно: после тяжёлой болезни ушёл из жизни Василий Чубукин.
Встреча по-семейному. Краснознаменск. 17 ноября 1996г. |
Публикацию подготовил Александр ДОЛИНИН
|
