 |
|
 |
|
|
|
|
КАПУСТИН ЯР
При перепечатке ссылка на источник обязательна.
Наш адрес: ruzhany@narod.ru |
||
|
Опубликовано в
газете "Спутник" (г. Юбилейный) Осталось меньше года до юбилея – 65-летия первого ракетного полигона Капустин Яр. Некоторые люди называют полигон старшим братом космодрома Байконур, а некоторые – альма-матер полигонов Байконур и Плесецк. Да, это так, потому что дорога в космос начиналась именно в степях Капустина Яра.
Ещё в 1946 г. были сформированы первые конструкторские бюро и другие организации, которым поручалось создавать баллистические ракеты. Это было предусмотрено постановлением Совета Министров СССР №1017-419сс от 13 мая 1946 г. Постановлением поручалось Министерству Вооружённых Сил СССР (тов. Булганину) внести в Совет Министров предложения о месте и строительстве Государственного Центрального полигона для реактивного вооружения. Постановление было подписано председателем Совета Министров Союза ССР И. Сталиным и управляющим делами Совета министров Союза ССР Я. Чадаевым. Местом полигона были избраны Астраханские степи, село Капустин Яр. 13 мая отмечается как день создания полигона. Эту дату отмечали и продолжают это делать и сейчас офицеры, которые служили в Капустином Яре, встречаясь в Москве у Большого театра. Фотографируются, вспоминают былое: пуски ракет, рыбалку в свободное время, пойманных раков и другие эпизоды службы и жизни на полигоне. Некоторые офицеры приезжают с семьями из Волгограда, Подмосковья: Зеленограда, Троицка, Юбилейного, других городов, а также с Украины, хотя сейчас и проезд в Москву из отдалённых городов, а тем более из стран СНГ, дорогой. В жизни каждого поколения и даже отдельного человека в какой-то мере находит своё отражение эпоха. То, что я пишу, не история нашего государства, а всего лишь воспоминания о прожитых годах и службе на полигоне Капустин Яр в 1955–1969 гг. На полигон для дальнейшего прохождения службы я был направлен после окончания Центральных артиллерийско-технических курсов усовершенствования офицерского состава (ЦАТКУОС) в г. Пензе в 1995 году. Отделом кадров полигона в/ч 15644 я был назначен для дальнейшего прохождения службы в в/ч 31925 на должность техника по приборам электроогневого отделения 2-й инженерно-испытательной группы. Штаб в/ч 31925 располагался на площадке 4«н» (новая), которая располагалась от площадки №10 (жилгородок) на расстоянии около 55–60 км. Офицеры и гражданские сотрудники (в основном женский персонал) на площадку 4«н» ездили на грузовых автомашинах ЗИЛ-150 с наделанными деревянными КУНГами, внутри которых вдоль бортов и кабины были сделаны сидения. Эти машины в шутку называли «вибростендами», так как их, КУНГи, во время езды качало во всех плоскостях, проверяя организм сидящих на прочность. Стартовые площадки располагались на расстоянии около 5–7 км от платформы 4«н», и их было две: 4-я левая и 4-я правая, где проводились испытания и пуски ракет. Прибыв на площадку 4«н» и в штаб 2-й испытательной группы, я доложил о своём прибытии. Меня проинформировали, проинструктировали и направили в первую стартовую команду (батарею), которой командовал капитан М.В. Терещенко, а начальниками отделений были: стартового – ст. лейтенант Н.М. Захаров, двигательного – А. Бибикин, электроогневого – ст. лейтенант А.Т. Кубасов, старшим техником-оператором электроогневого отделения – ст. лейтенант А. Осипов, заправочного – А. Бердов. Звания и отчества некоторых офицеров уже забылись. Если на курсах в г. Пензе в 1955 г. мы изучали ракету ФАУ-2 (А-4), то первая команда в то время уже приводила испытания и пуски ракет 8к51 (Р-5), и мне пришлось изучать систему управления этой новой для меня ракеты. Испытания и пуски ракеты 8к51 (Р-5) проводились на стартовой площадке 4 «лев». В процессе испытаний и пуска ракет используется специальная контрольно-проверочная аппаратура, а также сжатые газы, компоненты топлива, вода и другие жидкости. Испытания проводятся по специальным программам, изложенным в технической документации или в техническом задании, в инструкциях. Целью испытания и пуска ракет является выявление конструкторских недоработок, технико-технологических ошибок при производстве комплектующих элементов к приборам и системам ракет и наземного оборудования. На стартовой площадке испытательной команде ракету к пуску приходилось готовить по двое-трое и более суток. Иногда в процессе испытания появлялись неисправности, которые не всегда можно было быстро устранить из-за отсутствия вышедших из строя комплектующих элементов или агрегата, прибора. Приходилось ожидать их до 10сутоки более, если они доставлялись с завода-изготовителя. Офицерский состав на этот период проживал в общежитии площадки 4«н» в комнатах с двухъярусными койками по 4–6 человек. После успешно проведённых испытаний и принятия на вооружение ракеты 8К51(Р-5М) с площадки 4 «лев» был произведён пуск указанной ракеты с первой атомной головкой. Зима в 1955–1956 гг. в Капустином Яре была холодной и снежной. На зимний период личному составу команды выдавалась тёплая одежда: офицерам – меховые брюки, куртка и валенки или унты, солдатам – ватные брюки, фуфайка валенки и перчатки. Накануне пуска ракеты, который был намечен на следующий день вечером, по электрическим кабелям, проложенным сверху бетонной площадки, проехал тягач АТТ и вывел из строя один из них. Такого кабеля в запасе на стартовой площадке не было, и пришлось посылать офицеров на склад 10-й площадки. После доставки кабеля были проведены замена повреждённого на новый и проверка на наличие электрических цепей. Утром на заседании комиссии, председателем которой был генерал А. Мрыкин, было доложено о готовности к пуску. На эти работы понадобилась целая ночь и труд многих офицеров и солдат. В день пуска головную часть ракеты «головастики» (так прозвали тех людей, кто занимался головными частями ракет) доставили на стартовую позицию (пл. 4«лев») в спецмашине, возле которой был выставлен часовой, который ближе5–7 метров посторонних лиц к машине не подпускал. В морозных условиях номера расчётов моего электроогневого отделения при контровке штепсельных разъёмов в приборном отсеке ракеты работали голыми руками, соприкасаясь с металлическими приборами, плоскогубцами и контровочной проволокой, подмораживая подушечки пальцев рук, так как перчатки, цепляясь за концы контровочной проволоки, удлиняли время выполнения операции. Перед подъёмом ракеты на пусковой стол на пристыкованную головную часть был одет утеплительный чехол (термочехол), который должен быть снят незадолго до старта ракеты. Но когда стали сдёргивать чехол, то он не спустился, и пришлось объявлять задержку на пуск, подгонять автовышку и таким образом снимать чехол. Пуску спешно состоялся 2 февраля 1956 г. под кодовым названием «Байкал». Осенью1956г.наплощадке4«н» я познакомился с девушкой. Заступив дежурным по части (пл. 4«н») и зайдя в офицерское общежитие, я увидел эту девушку, моющую полы у своей комнаты. У офицеров я узнал, что она прибыла в командировку в должности машинистки в составе 2-го дивизиона (командир подполковник Б.М. Спрысков) 72-й бригады особого назначения (БОН) РВГК, которая располагалась в селе Медведь Новгородской области. Её звали Валей. Мы познакомились, это было в начале октября, и начали встречаться, а 22 ноября расписались с Валенькой (так называла её тёща) в сельском совете села Капустин Яр и стала она Кокоревой Валентиной Павловной, с которой живём уже пятьдесят четвёртый год. 16 октября 1957 года у нас родился сын Юрий. Жили на квартирах в селе в саманных (глинобитных) домиках, где не было нормальных бытовых условий: отопление печное (дрова), приготовление пищи на керосинке, освещение керосиновой лампой, туалет на улице, пресная вода привозная. Во дворе каждого дома был построен бетонный колодец, в который привозили пресную воду по 25 рублей за автоцистерну. Но не каждый хозяин разрешал пользоваться водой из колодца, и тогда приходилось ходить к колонкам, в которых вода отпускалась по талонам. Один талон на ведро воды стоил 25 копеек. Моё денежное довольствие в то время составляло 110 рублей. В 1957 году моя испытательная команда приступила к проведению испытаний ракеты 8К63, первый пуск которой состоялся 22 июня 1957 года. В августе этого года я был назначен на должность старшего техника-оператора электроогневого отделения. В послевоенные годы, как отмечалось в прессе, США вели безудержную гонку вооружений. Советский Союз был вынужден также оснащать свои Вооружённые Силы новыми видами вооружения и, в частности, ракетами. Новые типы после первого пуска ракеты ФАУ-2, который произошёл 18 октября 1947 года, на полигон стали поступать как по конвейеру: 8 А11(Р1), 8Ж38 (Р2), 8К51 (Р5), 8К63(Р12), 8К65 (Р14). Один тип ракет принимался на вооружение, другой прибывал на полигон для испытаний, третий готовился на заводе, а следующий разрабатывался в конструкторском бюро. Начиная с ракеты 8Ж38 (Р2), я участвовал в испытаниях и пусках во всех вышеуказанных типах. В ходе испытаний поступающих новых типов ракет мне приходилось встречаться с некоторыми участниками первого пуска ракеты ФАУ-2: В.А. Бавриным, О.Л. Вертелецким, В.И. Меньшиковым, Г.В. Дядиным, Б.М. Соболем, П.П. Яцутой и другими. Имена участников первого пуска ракеты указаны на мемориальной доске, находящейся на памятнике, расположенном на месте пуска, рядом с площадкой № 2. В 50-е годы на полигоне было тяжело с обеспечением офицеров жилплощадью. Первую комнату в городке (пл.10) мы получили после жалобы моей жены министру обороны, которую она написала во время моей командировки, побывав предварительно на приёме у начальника политотдела полигона, который отказал ей в жилплощади. В своей жалобе жена описала условия, в которых проживают жёны офицеров с малыми детьми в селе на съёмных квартирах. Когда я прибыл из командировки, начальник политотдела вызвал меня к себе и дал «нагоняй» за то, что жена написала жалобу, которую и дал мне прочитать. В жалобе красным карандашом были подчёркнуты отдельные фразы и предложения. А в заключение было написано: «Разобраться с жалобой жены старшего лейтенанта Кокорева И.И. и предоставить жилплощадь». Комнату жена выбирала сама из четырёх ей предоставленных. Получили комнату 7 квадратных метров в 3-х комнатной квартире: водопровод, электричество, общая кухня, общая ванная, туалет. Для получения горячей воды в ванной имелся титан, который топился дровами. По выходным дням титан топился по очереди живущими в квартире. В городке чистоту территорий воинских частей периодически контролировал лично начальник полигона генерал-полковник В.И. Вознюк. В случае обнаружения недостатков он вызывал к себе в кабинет «на ковёр» командира части или заместителя, где были обнаружены недостатки, и отчитывал, а иногда и объявлял взыскания. В период испытаний ракет на стартовых площадках температура окружающего воздуха в летний период иногда достигала плюс 40гра-дусов. При заправке ракеты номера расчёта заправочного отделения и других отделений, которые работают в это время у ракеты, находятся в спецодежде: прорезиненных брюках и куртке с капюшоном и в резиновых сапогах. Отдельные номера расчётов от перегрева падали в обморок. После таких случаев было принято решение периодически охлаждать их водой из водообливочной машины – это положительно сказалось на работе. Форма одежды у офицерского состава при работе на стартовой площадке в летний период несколько раз менялась в период моего пребывания на полигоне. Первый вариант–рубашка, брюки в сапоги и повседневная фуражка; второй – шерстяная гимнастёрка, брюки в сапоги, портупея и полевая фуражка (полевая форма); третий вариант – рубашка с галстуком, брюки в сапоги и китель (тужурка), портупея иповседневная фуражка. Два последних варианта при повышенной плюсовой температуре отрицательно сказывались на здоровье офицеров, плюс ещё физические нагрузки, ненормированный рабочий день и другие условия. Поэтому многие офицеры старались перевестись в другие части на другие должности, а молодые офицеры, не имевшие высшего образования, поступить в академию. Убыть с полигона было очень сложно. Контролем за перемещением офицеров с полигона занимался лично начальник полигона генерал-полковник В.И. Вознюк. В период испытаний ракеты 8К63 мне пришлось дважды видеть Н.С. Хрущёва, занимавшего в то время должность генерального секретаря ЦК КПСС. Первый раз это произошло на стартовой площадке 4 «лев», когда я работал оператором в машине управления, которая располагалась в аппареле рядом с бункером. По шлемофонной связи мне передали, что в мою сторону идёт Никита Сергеевич. Из окна машины я увидел, как двое мужчин, одетых в тёмные плащи, прошли к входу в бункер. Один из них остался у входа, а второй прошёл к туалету, расположенному в 50–70 метрах от бункера. Осмотревшись вокруг и внутри туалета, он вернулся к входу в бункер, а второй спустился внутрь. Через несколько минут появился Никита Сергеевич в сопровождении трёх охранников и спустился внутрь бункера, в котором пробыл несколько минут. Затем Н.С. Хрущёв прошёл обратно в таком же порядке. Второй раз я видел Н.С. Хрущёва вместе с министром обороны Р.Я. Малиновским в период подготовки показного пуска ракеты 8К63 из шахтного комплекса «Маяк», о котором я позже скажу. Во время подготовки ракеты к пуску начальник электроогневого отделения команды, которая занималась подготовкой, находясь на верхнем мостике, торопил номера расчёта с окончанием необходимых операций и ругался нецензурными словами. В это время подъехали машины, из которых вышли Н.С. Хрущёв и Р.Я. Малиновский и встали на смотровую площадку. Н.С. Хрущёв, нагнувшись, посмотрел вниз и, услышав, по-видимому, нелицеприятные слова, сказал Р.Я. Малиновскому: «Поехали, тут работают». Мы это слышали с капитаном А.Т. Кубасовым, с которым стояли напротив на другой смотровой площадке. На площадке 4 «Н» видел сына Н.С. Хрущёва Сергея Никитовича, который некоторое время проживал в гостинице для командировочных представителей заводов и предприятий. После отработки всех этапов испытаний ракеты 8К63 и принятия её на вооружение Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1959 года некоторые офицеры и солдаты моей испытательной команды были награждены орденами, в том числе и я – орденом «Знак Почёта». В октябре 1959-го меня назначили на должность начальника электроогневого отделения В декабре 1959 года были созданы Ракетные войска стратегического назначения (РВСН), главнокомандующим которыми был назначен главный маршал артиллерии М.И. Неделин, с которым мне пришлось встретиться и поздороваться на площадке № 21, предназначенной для испытаний и пуска ракет 8К65.В этом же 1959-м первые ракетные части РВСН заступили на боевое дежурство. В данный период поступило указание от Правительства Советского Союза о возможности проведения пуска ракеты 8К63 (Р-12) из шахты, так как у США уже были стартовые комплексы шахтного варианта, а у нас пока не было. Основным недостатком наземных ракетных комплексов являлась уязвимость ракет, наземного оборудования и обслуживающего личного состава от воздействия ядерного удара противника. Достоинствами шахтных комплексов считается возможность длительного хранения ракет и оборудования в состоянии готовности к проведению пусков, а также устойчивость к воздействию поражающих факторов ядерного оружия. К моменту испытаний ракеты 8К63 (Р-12) шахтного варианта, которые проводились в конце 1959-го – начале 1960-го был построен такой комплекс, где не было ни лифтов, ни стационарных средств заправки компонентов топлива и другой необходимой техники – всё было устроено, как говорится, дедовским способом. Вместо лифта в шахту была спущена лестница, сваренная из прутьев арматуры. Установку ракеты в шахту производили краном. Обслуживающую ферму спускали и поднимали также краном. Были и другие неудобства в подготовке к пуску ракеты. Шахту кто-то назвал «Маяком», возможно, потому что это был первый шахтный вариант в данном направлении. Работы по подготовке к пуску ракет велись в трудных условиях: все номера расчётов команды были одеты в зимнюю одежду. А при заправке компонентами топлива сверху одевалась спецодежда, о которой я ранее упоминал, и два противогаза (фильтрующий и изолирующий ИП-46). А кто спускался в шахту, то одевал ещё пожарный широкий пояс, к нему прикреплялась страховочная верёвка, которая наматывалась на штырь, приваренный недалеко от отверстия шахты, к металлической плите. В такой одежде спускаться на глубину 25 метров, а тем более подниматься по лестнице, сваренной из арматуры, тяжело. После подъёма из шахты приходилось не менее 5 минут отдыхать. Для страховки человека, поднимающегося из шахты или спускающегося в неё, стоял солдат со страховочной верёвкой, который не должен был допустить падения или смягчить его. Все эти физические трудности я как начальник электроогневого отделения испытал на себе, опускаясь в шахту для контроля за правильно выполненными номерами расчёта операциями и поднимаясь из шахты. В результате физических нагрузок я получил расширение сосудов головы, что приводило к сильным головным болям. Работы на «Маяке» по подготовке ракеты к пуску выполнялись стартовой командой под руководством начальника команды капитана А.Т. Кубасова. Первая ракета, подготовленная к пуску, долго не могла подняться из шахты, так как была зажата стенками металлического «стакана», которые были деформированы газовой струёй. А поднявшись из шахты, ракета, пролетев небольшое расстояние, упала. Даже при таких результатах главные конструкторы шахтного комплекса были довольны и рады. После первого пуска были проведены доработки стартового комплекса «Маяк», и второй пуск прошёл в соответствии с технической документацией. Именно после пусков этих двух ракет 8К63 (Р-12) с комплекса «Маяк» было принято решение о строительстве шахтных стартовых комплексов для всех ракет стратегического назначения. На полигоне Капустин Яр было построено два шахтных комплекса со всем необходимым для подготовки и пуска ракет оборудованием. Один – для ракеты 8К63 (Р-12) и второй–для ракеты 8К65(Р14). Это площадка № 87. Ракетные войска стратегического назначения (РВСН), которые получили первую путёвку в жизнь на полигоне Капустин Яр, в 1962 году принимали участие в разрешении Карибского кризиса. Причиной резкого обострения обстановки вокруг Кубы явилась подготовка США к вторжению на Кубу из-за осуществления ею строительства социализма. Американцы установили полную экономическую блокаду Кубе, вблизи её берегов проводились военные учения с тактической задачей свержения диктатора по имени Ортасак. Если прочитать это имя наоборот, то получится Кастро. Советский Союз после кубинской революции оказывал Кубе экономическую и военную помощь. А весной 1962 года решили разместить советские ракеты на Кубе как средство сдерживания американцев от вторжения. Первый секретарь ЦК КПСС Н.С. Хрущёв считал, что для предотвращения вторжения американцев на Кубу надо найти такое средство устрашения, которое бы удержало США от осуществления своих планов. Таким средством устрашения, сказал Н.С. Хрущёв, может быть только ракетно-ядерное оружие. Ядерный вопрос был решён в конце октября 1961 года, когда СССР произвёл испытание термоядерный бомбы мощностью 50 мегатонн на Новой Земле на высоте 4 тысячи метров. Вот такое средство устрашения было уже испытано. Ракетное оружие на Кубу начало поступать в июле 1962 года. Офицеры, побывавшие на Кубе, а потом приезжавшие в учебный центр для отстрела боевых ракет, рассказывали, что ракеты и ракетную технику переправляли на кораблях под видом сельскохозяйственных машин, среди которых находились оборудование и ракеты. Офицеры были одеты в гражданскую одежду, а личному составу выходить на палубу запрещалось. Когда американцы обнаружили, что Советский Союз поставляет на Кубу ракетное оружие, то над кораблями начали летать самолёты и вертолёты и даже требовать, чтобы им показали, что доставляется на Кубу. На момент обнаружения американцами ракет на Кубе на 14 октября было уже скрытно размещены стартовые позиции ракет 8К63(Р-12) и 8К65 (Р-14), на которых находилось около 40 тысяч военнослужащих. А 20 ноября после переговоров в Нью-Йорке Джон Кеннеди отдал приказ о снятии военной блокады с Кубы. После октября 1962 года стало ясно всему миру, насколько хрупка и беззащитна человеческая жизнь перед угрозой ядерного уничтожения и что подобных стрессов в будущем лучше не допускать. Так Ракетные войска стратегического назначения Советского Союза сыграли важную роль в решении Карибского кризиса. Хотелось бы отметить и такой факт, как рост и процветание городка (пл. 10) Капустин Яр. Офицеры, приезжавшие на отстрел ракет с боевыми расчётами, удивлялись и восхищались тому, что в такой степи при сильных ветрах, повышенной температуре и недостатке в необходимом количестве пресной воды вырос городок чистым, уютным и зелёным. А это потому, что территория городка была распределена по воинским частям, подчинённым полигону, и личный состав этих частей периодически занимался уборкой своих территорий. И вывозом мусора, а в летнее время поливкой зелёных насаждений. Вокруг домов территорию убирали и поливали насаждения (посадки) сами жильцы. Правда, с пресной водой было плоховато, поэтому для поливки её использовали только поздним вечером. А вечером, полив насаждения, шланг передавался следующей квартире. Порядок и чистоту территорий частей, как я ранее отмечал, контролировал лично начальник полигона генерал-полковник В.И. Вознюк и принимал соответствующие меры в зависимости от результатов проверки. На территории городка имелось несколько скверов и парк, который располагался вдоль проспекта 9 Мая и который называли солдатским, наверное, потому, что одна его сторона проходила вдоль забора солдатских казарм. В парке растут в основном пирамидальные тополя, другие породы деревьев, несколько видов акаций, а также тутовые деревья, за ягодами которых ходили дети. Ягоды были вкусными и разных цветов: тёмные, жёлтые, белые и размером до 5 см. В городке в начале 60-х годов появились новые улицы: Комсомольская, Первомайская, Волгоградская. Начали строить трёх- и пятиэтажные дома. В одном из домов по улице Комсомольской я получил двухкомнатную квартиру. Благодаря ордену «Знак Почёта», о котором я упоминал ранее. Он оказался весомым аргументом на получение квартиры. Во время моего пребывания на полигоне были построены: новая школа, гостиница, столовая, в которой продавалось даже пиво на розлив. Этим пользовались некоторые офицеры, приезжая со стартовых площадок и в выходные дни. Городок (пл. 10) полигона стал превращаться в чистый и зелёный город Капустин Яр со всеми жизненно необходимыми условиями для жителей. Для пуска боевых ракет 8К65 (Р-14) с наземного стартового комплекса со стационарными средствами заправки на полигоне построили стартовую площадку № 108. С этой площадки можно было проводить пуски ракет и с подвижными средствами заправки. Наш отдел занимался контролем за отстрелом боевых ракет 8К65 (Р-14) расчётами, стоящими на боевом дежурстве и приезжающими в учебный центр. Кроме указанных работ нашему отделу была поставлена задача на проведение научно-исследовательской работы (НИР) с ракетой 8К65У(учебной) по изучению возможности заправки и слива настоящими компонентами топлива – концентрированной азотной кислотой (окислитель) и демитилгидразином (горючее), то есть выяснить, сколько циклов заправка – слив выдержит ракета. Это необходимо было для обучения и тренировки заправочных отделений по заправке ракеты настоящими компонентами топлива и их сливу. Испытания проводились на стартовых площадках №21, №87, №108. Испытания проводились по техническому заданию на проведение НИР и других инструкций. Работа людей на стартовой площадке при испытаниях и подготовке ракет к пуску связана с физическими и психологическими нагрузками и опасностью для жизни. Инструкции по проверкам ракет и технике безопасности регламентируют их последовательность и содержание. Изменять последовательность проверок, а также их содержание категорически запрещается. Непосредственно перед началом испытаний инструкцией по технике безопасности предписывается проводить инструктаж личного состава о порядке выполнения работ и соблюдении мер безопасности. Все работы должны выполняться строго в определённой последовательности и чётким знанием личным составом выполняемой операции. Поэтому ошибка одного номера расчёта может привести к непоправимым последствиям. При проведении НИР с ракетой 8К65У на стартовой площадке № 108 с подвижными средствами заправки под руководством председателя комиссии (нашего начальника отдела) полковника Н.И. Кульченко 25 марта 1965 года произошла катастрофа с гибелью людей. Погибли 2 солдата, а на 13 сутки умер капитан А. Щербина. Причина – человеческий фактор, о котором и сейчас много говорят. Тут необходимо отметить несколько моментов, которые и привели к катастрофе. Об этом я ниже и остановлюсь. В начале испытаний батарея была построена, и ей поставлена задача: установить ракету на пусковой стол и заправить компонентами топлива. Работы проводились личным составом батареи, который не имел практических навыков по заправке и сливу настоящих компонентов топлива. Батарея занималась профилактическими работами на оборудовании площадки № 108. Командиром батареи был капитан Г. Панкевич, временно исполняющим обязанности начальника заправочного отделения был заместитель командира батареи по технической части капитан А. Щербина. Ракета 8К65У была установлена на пусковой стол и заправлена полностью компонентами топлива. После заправки ракеты председатель комиссии полковник Н.И. Кульченко дал команду на обеденный перерыв. Офицеры инструкторской группы, куда входили: я – как начальник, капитан А. Беседин – инструктор электроогневого отделения, капитан В. Иванов – инструктор по двигательной установке, капитан Ю. Лемешко – инструктор по заправке и председатель комиссии полковник Н.И. Кульченко на автобусе поехали на 70-ю площадку в столовую. После обеда по прибытии на стартовую площадку полковник Н.И. Кульченко не дал команду на построение отделения заправки и инструкторской группы на постановку задачи на последующие работы и инструктаж по технике безопасности. Это была первая ошибка. Он дал команду на подготовку к сливу горючего. Это вторая ошибка. Я доложил полковнику Н.И. Кульченко, что по инструкции необходимо сначала слить окислитель. Он сказал, что если мы не сольём горючее до 17 часов и не успеем отправить заправочные агрегаты (цистерны) на 87 площадку на заправку азотом, то завтра не сможем с утра начать работы. Это третья ошибка – спешка. Я доложил полковнику Н.И. Кульченко, что отсутствует инструктор по заправке капитан Ю. Лемещенко, на что он сказал: «Если расчёты готовы, то будем начинать работать». Если бы было построение на постановку задачи и инструктаж, то к этому моменту прибыл бы инструктор по заправке капитан Ю. Лемещенко, и этого кошмара не случилось бы. Начальники заправочных расчётов доложили командиру батареи капитану Г. Панкевичу о готовности к сливу горючего, а он доложил мне (начальнику инструкторской группы), и я доложил председателю комиссии, который дал команду: «Слить горючее». Расчёт горючего приступил к сливу, но никто из офицеров заправочного отделения не проконтролировал состояние горловины трубопровода дренажно-предохранительного клапана (ДПК), на которую номер расчёта (солдат) установил транспортировочную (красную) заглушку, чем отсёк (отсоединил) бак горючего от атмосферы. По инструкции этого делать не положено. Это была самая большая ошибка, которая, в конечном итоге, и привела к катастрофе. Номер расчёта заправочного отделения (солдат) не знал чётко свои обязанности и требований инструкции при сливе горючего. А инструктор по заправке капитан Ю. Лемещенко, прибыв на стартовую площадку, не смог проконтролировать данный узел ввиду отсутствия на нём спецодежды и был отправлен полковником Н.И. Кульченко её одевать, что спасло его от гибели. Примерно через 3–5 минут после убытия капитана Ю. Лемещенко в приборном отсеке (между баком горючего и окислителя) появилось пламя огня. Во время слива компонента при установленной заглушке образовался вакуум в баке горючего и атмосферным давлением повредило трубку окислителя, проходящую через бак горючего, произошло соединение горючего и окислителя и самовоспламенение компонентов. Я предупредил командира батареи капитана Г. Панкевича, рядом стоящего, об убытии со стартовой позиции, так как в этом случае нет возможности локализации, а тем более погашения огня. Развернувшись на 180 градусов, я побежал в сторону КПП и, пробежав примерно метров 25–30 от пускового стола, был сбит с ног взрывной волной. Взрывом были разбросаны компоненты топлива, которые самовоспламенялись и горели на расстоянии около 70-80 метров от пускового стола. Упав, я потерял сознание (шок), но через некоторое время, придя в нормальное состояние, понял, что надо вставать и бежать. В это время кто-то из солдат крикнул: «Кто это сделал?» На мне горела шинель, а фуражку с головы сбило взрывом. На ходу я сбросил шинель и, выскочив из огня, побежал на КПП, чтобы вызвать пожарные машины, но набрать нужный номер по телефону не смог, так как пальцы рук не слушались. Руки были обожжены до четвёртой степени, такое заключение потом сделали врачи в госпитале. Я сказал контролёру, чтобы он вызвал пожарные машины, но в это время уже прибыла водообмывочная машина с соседнего (пл. 87) стартового комплекса. И тут же подъехал автобус, из которого выбежал водитель с чайником в руке и полил мне на руки и на голову. Через несколько минут вышел через КПП капитан А. Беседин, подойдя ко мне, спросил: «Иван, как у меня лицо?» Я сказал: «Очень плохо выглядит». На это он ответил: «А ты своего-то не видишь?» Нас привезли на площадку 4 «Н» в санчасть. Через некоторое время начали прибывать вертолёты и отправлять в госпиталь обожжённых солдат и офицеров. Меня и А. Беседина отправили последним рейсом, потому что мы просили первыми отправить солдат. Что было на площадке №108 после моего убытия, я не знаю. Всех пострадавших разместили в зале на первом этаже госпиталя. На второй день нас посетил начальник полигона генерал-полковник В.И. Вознюк и дал указание начальнику поликлиники о заказе путёвок в санатории для дальнейшего лечения после выписки из госпиталя пострадавших. Затем нас разместили по палатам. Нас, инструкторов, вместе с начальником отдела полковником Н.И. Кульченко разместили в одну палату. Ведущим врачом нашей палаты была Лучко Вера Иосифовна – заслуженный врач РСФСР. Обращалась она с нами, как с детьми. Наверное, потому что не было у неё своих детей, а мы были ещё молодыми. А может быть, так и должен поступать врач со своими пациентами. Чтобы лица пациентов не были рябыми, Вера Иосифовна сама обрабатывала их, не доверяя это сёстрам, а иногда и уколы делала сама. Первые дни пребывания в госпитале наши организмы отказывались принимать пищу, просили только пить. Хозяйка нашей палаты Вера Иосифовна, которая прошла всю войну, сказала, что перед едой разрешает употреблять по 50 грамм спиртного для аппетита. Когда мы сказали об этом своим жёнам, они возмутились, сказав, что «вы тут ещё и ума лишились». Мы попросили их узнать об этом у врача, который и подтвердил своё решение. Жёны начали приносить нам водку. И мы стали употреблять и водку, и пищу, и пошли на поправку. У меня было обожжено 20% площади тела, из них 1,5% – ожог четвёртой степени. В Капустин Яр приезжал и консультировал врачей госпиталя начальник Ленинградской клиники по ожогам и обморожению профессор Ариев. Посмотрев меня в перевязочной комнате, он сказал врачам, что меня необходимо отправить в Ленинград в клинику для ампутации рук и дальнейшего лечения. На второй день в палату прибыл его порученец и начал меня уговаривать на поездку в клинику, но я сказал, что руки у меня здесь заживут и отказался от поездки. В госпитале мне сделали две операции по пересадке кожи.
Как я раньше отмечал, у меня было обожжено 20% площади тела: головы, лица, обеих кистей рук, ягодиц и задней поверхности бёдер, из них 1,5% – ожог четвёртой степени – получили обе кисти рук и волосистая часть головы (140 квадратных см). В связи с этим мне и были сделаны две операции. Первая сделана под общим наркозом, а кожу снимали с передней части левого бедра и клали на голову, каждый палец и подушечки рук. Кожу сняли площадью 20 на 10 см, на руках кожа не прижилась, но под ней наросла новая, что меня порадовало. Вторую операцию делали под местным наркозом и снимали кожу уже с передней части правого бедра площадью 15 на 10 см, и клали только на голову. Операцию по пересадке кожи на пальцы рук делали и полковнику Н.И. Кульченко. У капитана А. Беседина сгорело одно ухо и был большой шрам на лице. А у одного из солдат сгорели оба уха и был большой ожог тела. Несколько солдат было отправлено в Ленинград в клинику с большими и глубокими ожогами тела, лица, рук. А всем оставшимся пострадавшим офицерам и солдатам операции и все необходимые процедуры делали врачи госпиталя и небезуспешно. Солдат, который установил заглушку, в палате рассказал об этом сослуживцам. Он сказал, что установил заглушку потому, что хотел заглушить открытый трубопровод, чтобы ничего в него не могло попасть, и думал, что так и должно быть. Солдаты хотели с ним что-то сделать, но его перевели в другую палату. После выписки из госпиталя я обратился в поликлинику за путёвкой, которую обещали. Начальник поликлиники сказал, что мне нужно обратиться к начальнику госпиталя. Начальник госпиталя после обращения к нему сказал, что он путёвками не занимается и что этот вопрос решает поликлиника. Я понял, что путёвки нет, и попросил начальника строевого отдела части выписать мне отпускные документы на мою родину, что он и сделал. Сотрудники моей жены и знакомые уговорили её пойти на приём к В.И. Вознюку и рассказать об этом, чтобы с другими так не поступили. Во время посещения генерал-полковник В.И. Вознюк возмутился и сказал, чтобы сдали отпускные документы, вызвал начальника медицинской службы и приказал обеспечить путёвкой в течение 2–3 дней. Путёвку мне дали в Крым, в санаторий «Фрунзенское». Да и другим пострадавшим давали в тот же санаторий. Правда, путёвка была только на двоих, без ребёнка, которого пришлось отвозить к моим родителям в Тамбовскую область. Офицеры, прибывшие после меня в санаторий, сказали, что генерал-полковник В.И. Вознюк объявил взыскания офицерам, причастным к заказу и распределению путёвок. Оказалось, что мою семейную путёвку в поликлинике перепланировали человеку более высокого ранга для отдыха с семьёй. В санатории с нами произошёл такой инцидент. Когда мы первый раз пришли в столовую, я попросил заведующего столовой, чтобы мне разрешили сидеть за столом в шляпе, так как на голове у меня ещё не зажил очаг поражения да и посажённая кожа смотрелась неприглядно. Нас посадили за стол, а за соседним столом сидела тоже пара – муж с женой. Увидев мои розово-синие кисти рук (новая кожа) и шляпу на голове они встали и ушли и больше не появлялись за столом. Официантка нам сказала, что он требовал, чтобы я не появлялся в столовой в шляпе, а тем более за столом. Мы позже узнали, что это был полковник с полигона Байконур. Я благодарен медицинскому персоналу госпиталя и особенно Вере Иосифовне Лучко за принятые меры по уходу и выздоровлению ко всем потерпевшим и, в том числе, ко мне. Вера Иосифовна прошла всю Великую Отечественную войну в должности хирурга. В марте 1965 г. в Ленинградском журнале «Нева» была опубликована повесть под названием «Чижик-птичка с характером» об этой удивительной женщине, спасшей многих раненых во время войны. Повесть написала бывшая её санитарка, оставшаяся после войны без ног, которая сказала однажды, что если останусь живой, поступлю в институт на факультет журналистики и напишу обязательно об этом замечательном человеке. Она выполнила своё обещание. Вера Иосифовна закончила свою трудовую деятельность в Одинцовском госпитале. Я не могу не вспомнить об этом настоящем докторе. Её уже нет в живых. Мир её праху и вечная память. Большое спасибо моей милой, доброй терпеливой, заботливой, внимательной, трудолюбивой и любимой жене Валентине Павловне за уход за мной в период восстановления здоровья в госпитале и в домашних условиях. Благодаря терпению и выдержке моей жены я преодолел все трудности и боли. Благодарен офицерам отдела, которые приходили к нам в палату, делились новостями и поддерживали нас морально. После санатория, побывав в отпуске по болезни, в октябре я вышел на службу в свой отдел. В отделе начальство мне объявило «строгий выговор» от Главкома Ракетных войск и задержку на присвоение очередного воинского звания. Сообщили о переводе в другие воинские части начальника учебного центра полковника Шаргородского и начальника политотдела полковника Шильняховского, а вместо них назначены: Герой Советского Союза полковник И. Хоменко и полковник М.А. Воронкин соответственно. Начальник отдела полковник Н.И. Кульченко был переведён в военную приёмку в город Загорск, а вместо него назначен его заместитель подполковник Л.Ф. Будкин. Вот к каким последствиям может привести человеческий фактор, о котором и сейчас говорят по телевидению, радио и публикуют в печати после какой-нибудь произошедшей аварии или катастрофы. Чтобы таких факторов было как можно меньше, а лучше, чтобы их вообще не было, каждый человек должен выполнять общепринятые нормы человеческой жизни, а работающий должен чётко знать свои обязанности на своём рабочем месте и строго выполнять требования руководящих документов и инструкций. В дальнейшем началась моя штатная служба в отделе по проверкам боевых пусков ракет 8К65 (Р-14) приезжающими на отстрел расчётами, стоящими на боевом дежурстве. Полигон Капустин Яр большую роль сыграл в организации, обучении и постановке на боевое дежурство частей РВСН. Капустин Яр – это первая ступень движения страны в космос. Уже в конце 40-х – начале 50-х Капустин Яр начал подготовку к экспериментам в космосе. Ракетная техника только набирала ход, а научные «мужи» – С.П. Королёв, В.П. Глушко, В.П. Мишин, Н.А. Пилюгин, М.К. Янгель и другие – уже думали, как ракеты будут покорять космос. Среди тех, кто прокладывал путь человека в космос, был сподвижник С.П. Королёва авиационный инженер первого выпуска Академии им. Н.Е. Жуковского, Герой социалистического труда, Лауреат Ленинской премии, Почётный гражданин Юбилейного Михаил Клавдиевич Тихонравов, чьим именем названа улица в городе. Еще в 1933 году с подмосковного опытного полигона в Нахабино была запущена ракета 09 на жидком топливе, сконструированная М.К. Тихонравовым и построенная группой ГИРД. После этого события С.П. Королёв стал уверенно утверждать: «Советские ракеты победят пространство». И однажды сказал: «Впереди человека ждут бескрайние просторы космоса, бесчисленные трассы новых космических полётов. И они будут, эти полёты! Нет предела смелым дерзаниям свободного человека…» В Капустином Яре на стартовых площадках запускались в высоту геофизические ракеты, где в будущем должны проходить орбиты искусственных спутников земли. В головных частях ракет выделяли небольшой объём, в котором размещали маленьких собачек, аппаратуру, регистрирующую параметры физиологических функций животных в полёте, приборы, обеспечивающие условия для жизни в полёте. Для собачек были изобретены скафандры, а спускались животные на парашютах. Некоторые собачки летали дважды, например, Альбина и Козявка. А знаменитая собачка Лайка улетала уже с космодрома Байконур. Проведённые на полигоне в Капустином Яре эксперименты позволили сделать вывод о возможности полёта человека в космос. Капустин Яр передал эстафету для полёта в космос полигону Байконур. В своём стихотворении о Капяре Аркадий Каныкин (Капустин Яр, изд. 1989 г.) написал: Как сыну отец величаво Отдаст Байконуру потом Права на всемирную славу И должность свою – космодром. Но нам ради правды негоже Забыть, что в начале орбит, Скромна и нетленна в Заволжье Звезда над Капяром горит. Некоторые офицеры, которые начинали свою службу в Капяре, были переведены, на полигоны Байконур и Плесецк. В связи с тем, что в ракетных частях были созданы свои инструкторские группы по обучению и проверкам несения боевого дежурства расчётами, в 1969 году наш отдел начали расформировывать и офицеров переводить в другие ракетные части стратегического назначения. За время пребывания на полигоне Капустин Яр я принимал участие в испытаниях и пусках около 300 ракет стратегического назначения разных типов, начиная с 8Ж38 (Р-2) и кончая 8К 65 (Р-14) включительно. В декабре 1969 года меня вызвал начальник учебного центра полковник И. Хоменко, и у него в кабинете находился начальник полит отдела полковник М.А. Воронкин, которые предложили мне должность в отделе кадров в НИИ-4 в Подмосковье, на что я и согласился. В конце декабря прибыл приказ от главкома РВ о переводе меня в отдел кадров в/ч 73790 (филиал НИИ-4), а 3 января 1970 года я прибыл в Болшево в в/ч 73790. В апреле 1972 года филиал НИИ-4 был преобразован в 50 ЦНИИ КС МО, в котором я прослужил до 1987 года в должности начальника службы режима. За период службы в Советской Армии (35 лет) получил 2 ордена: «Знак Почёта» и «За службу Родине в ВС СССР» III ст. и десять медалей. В текущем году исполнилось 65 лет первому полигону Капустин Яр, созданному во исполнение Постановления Совета Министров СССР № 1017-419сс от 13 мая 1946 года. Раньше, до распада Советского Союза, бывшие офицеры служившие на полигоне, ежегодно 13 мая встречались в Москве у Большого театра. Сейчас стало труднее: стоимость билетов на поезда дальнего следования стала дороже, а тем более, из зарубежья. Да и пенсии бывших военнослужащих не очень большие. Кроме этого, некоторые офицеры моего поколения уже ушли в мир иной, а другие не могут приехать по состоянию здоровья. Полигон Капустин Яр – это первые шаги движения нашей страны в космос. В тридцатые годы С.П. Королёв утверждал, что советские ракеты победят пространство. А в пятидесятые годы на полигоне начались эксперименты по запуску ракет, разработанных конструкторским бюро С.П. Королёва, в верхние слои атмосферы на высоту 100, 200и 500 км с научной аппаратурой и животными. С.П. Королёв называл такие ракеты академическими. Я в таких работах участия не принимал. Но хотелось бы почитать в газете «Спутник» воспоминания бывших офицеров НИИ-4 МО, принимавших участие в работах по испытаниям и пусках ракет на полигоне Капустин Яр. Работа людей на полигоне, и особенно на стартовых площадках, связана с большими физическими и психологическими нагрузками и даже угрозами для жизни, о чём я отмечал и ранее. Особенно это касается личного состава, отделения заправки ракет компонентами топлива. Поэтому соблюдение мер безопасности на стартовой площадке являлось необходимым условием при подготовке к пуску ракет. Порядок действия личного состава боевого расчёта, в случае аварийных ситуаций заранее предусматривался инструкциями и своевременно до начала работ, доводился до исполнителей. Перед пуском ракеты боевым расчётом, прибывшим на полигон, составлялась необходимая регламентирующая документация по соответствующим формам: 1. Список боевого расчёта. 2. Ведомость результатов сдачи зачётов по специальной подготовке. 3. Журнал инструктажа и сдачи зачётов по технике безопасности. 4. План пооперационной эвакуации личного состава и техники. 5. Расписание действий личного состава боевого расчёта и аварийно-спасательной команды (АСК) при аварийных ситуациях. АСК состояла из 18 человек. В состав аварийно-спасательных средств входили: 1. Эвакуационные средства – автомобиль ЗИЛ-157, санитарная машина с медицинскими средствами. 2. Противопожарные средства: пожарная машина, водообмывочная машина 8Т311, огнетушители и другие средства в соответствии с перечнем. 3. Индивидуальные средства защиты: защитные костюмы КР-1, (МВКШ), противогазы ИП – 46 М и фильтрующие, другие средства в соответствии с перечнем. 4. Ремонтно-восстановительные: ПХР-54(ВПХР), РДП-4 (РДП-4В), слесарный инструмент, инструмент электрика и др. Кроме того, на стартовой площадке были ящики с песком, с гашёной известью, кальцинированной содой, ёмкости с водой и ёмкости для приготовления нейтрализующих растворов. Все эти вышеперечисленные средства готовились на случай непредвиденных обстоятельств, так как подготовка ракеты к пуску связана с заправкой её компонентами топлива, которые являются токсичными и самовоспламеняющимися жидкостями при контакте друг с другом. Допустимая доза в воздухе гептила (диметилгидразина) составляет 0,0001 мг/л, а свыше 5 мг/л необходимо пользоваться противогазом ИП-46М. Самовоспламенение происходит при соотношении окислителя (азотная кислота) 0,18 г/л и горючего (гептил) Кроме этого, гептил обладает кумулятивным действием, то есть может накапливаться в организме человека, что впоследствии иногда приводит к различным заболеваниям. У меня в инструкторской группе было четыре офицера-инструктора по заправке, которых сейчас уже нет в живых, это майор Г. Алёшин, майор С. Городничев, майор П. Дубров, капитан Ю. Лемещенко. Муж моей сестры капитан Н. Жабин, который служил в сибирском регионе в должности заправщика, ушёл из жизни, когда ему не было ещё и 40 лет. При разных испытаниях ракетного вооружения, а также при подготовке к пуску и при пуске ракет участвует весь личный состав боевого расчёта, и каждый номер расчёта свои обязанности должен знать и выполнять чётко и уверенно. Ошибка любого номера расчёта, особенно при заправке ракеты, может привести к различным нежелательным последствиям и даже к угрозе жизни. Так произошло при катастрофе на площадке № 108, о которой я писал ранее, при проведении НИР по заправке и сливу компонентов топлива, когда номер расчёта заправочного отделения, из-за незнания своих обязанностей, установил заглушку на горловину трубопровода ДПК бака горючего, что привело к гибели двух солдат и офицера и ранению нескольких солдат и офицеров. С целью наглядного выполнения плана пооперационной эвакуации личного состава со стартовой площадки при подготовке ракеты к пуску каждый номер боевого расчёта имел на рукаве повязку соответствующей расцветки с указанием номера. Пуски боевых ракет производились с площадок 108 и 87 прибывавшими на полигон войсковыми частями, стоявшими на боевом дежурстве. Полигон Капустин Яр сыграл немаловажную роль в обучении личного состава ракетных войск, в постановке их на боевое дежурство и переподготовке офицерского состава. С этой целью, кроме учебного центра (в/ч 25576) на 10-й площадке (в городке), были организованы курсы, начальником которых был полковник Г. Тюрин. Офицеры технического состава обучение проходили на тренажёрах, которые располагались в классах, а офицеры медицинской службы практиковались в госпитале. Один из группы медиков, старший лейтенант присутствовал, когда мне делали первую операцию. Он же находился у моей кровати и после операции. Степи Капустина Яра весной превращались в сплошной тюльпанный цветник. К майским праздникам, если удавалось на служебном транспорте попасть в этот цветник, то нарывали целые снопы разной расцветки тюльпанов. Майские праздники отмечались шествием по центральной площади городка колонн по учреждениям, родители приходили с детьми, которые несли в руках флажки, разноцветные шарики, цветы, играла музыка. На летней танцплощадке, которая располагалась за домом офицеров, устраивались танцы, в летнем кинотеатре показывали кинофильмы. Дом офицеров являлся центром культуры полигона, в котором проходили торжественные вечера, концерты, демонстрировались кинофильмы, устраивались соревновательные танцы и победившим вручались призы. В Доме офицеров выступали: художественная самодеятельность, женский хор, музыкальный ансамбль под руководством капитана И. Силичева, работали курсы, кружки. Но кроме приятных моментов, недели через две после половодья, наступали и неприятные, когда начинала вылетать мошка и кусать открытые участки тела. При работах на стартовой площадке личному составу медиками выдавалась жидкость, которой смазывались открытые участки тела. Мошка досаждала целый месяц. После половодья до покоса травы местная власть села Капустин Яр с целью сохранения травяного покрова не разрешала ездить на автотранспорте через мост на другую сторону реки Ахтуба на рыбалку на озёра. Но рыбаки находили способы для проезда, иногда и за бутылку водки. Рыбу можно было ловить в Ахтубе, но осетра, белугу и севрюгу ловить запрещалось. Ловили судака, леща, язя, чехонь и другую рыбу. Но если попадался осётр, то забирали и прятали от возможного появления инспекторов рыбнадзора. Ловили осетров и некоторые наши офицеры учебного центра. Например, майор С. Городничев за один день поймал трёх осетров: пяти, восьми и десяти кг. На мотоцикле он смог привезти рыбу домой. А наш начальник штаба подполковник Т. Зенков со своими подчинёнными офицерами, будучи на рыбалке на Волге, поймали на закидушку белугу весом сто кг. Вытаскивать её помогали даже соседи-рыбаки. Эта рыба в длину не умещалась в автомобиль пикап и её пришлось свернуть в кольцо и укрыть, чтобы не было видно при проезде через мост. Из рыбы было взято около ведра чёрной икры. Осетрину можно было купить нелегально на базаре и у местных браконьеров. Даже у нештатных инспекторов рыбнадзора, которые сами ловили и изымали у тех, у кого не было такого удостоверения и продавали, как говорили, из-под полы. Килограмм осетрины стоил рубль – и свежей, и солёной. А чёрная икра стоила три рубля – пол-литровая банка. Красная икра 3, 50 от 2011 г. продавалась в магазинах по 19 руб. за килограмм. Кроме рыбалки, в выходные и праздничные дни в городке (пл.10) организовывались соревнования офицеров между военными частями по баскетболу, волейболу, по шахматам и другим видам спорта. Во дворах некоторых домов были оборудованы волейбольные площадки, где соревновались жильцы между домами. Семьёй ходили пешком отдыхать на речку Подстёпка, ходили в Дом офицеров на разные культурные мероприятия. Да, на полигоне служить было трудно, но я думаю, что бывшие офицеры, служившие там, вспоминают те годы кто с хорошей стороны, а кто может быть и с плохой. Но то, что они делали, заслуживает уважения. Годы Капустина Яра, начиная с 1946-го по 1960-й, – это годы, когда наука вплотную приблизилась к космосу. Капустин Яр, я повторюсь, как только не называют по отношению к полигону Байконур. И отцом, и альма-матером, и собратом. Так оно и есть. Потому что первые шаги в космос начинались с запуска первой ракеты в 1947 году, а уже в 50-е годы начали строить дорогу в космическое пространство запусками геофизических (академических) ракет, которые достигали тех высот, где должны в будущем пройти орбиты искусственных спутников земли. И прогнозы учёных оправдались. Капустин Яр сыграл огромную роль в испытаниях ракетной техники и ракет разных типов, принятии их на вооружение, в обучении личного состава ракетных войск стратегического (РВСН) и постановке их на боевое дежурство. Впервые был произведён запуск ракеты с первой атомной головной частью, участником которого был и я. На полигоне по итогам запусков академических ракет были сделаны выводы о возможности полёта в космос. В дальнейшем полигон Капустин Яр не стал удовлетворять требованиям по запуску новой ракеты Р-7, которая должна выводить на орбиту спутники и космические аппараты. Для этих целей и был построен полигон Байконур. Но то, что было создано на полигоне Капустин Яр для обороны страны и для дальнейшего изучения космического пространства, это результат напряжённого труда учёных, инженеров, рабочих и личного состава войсковых частей полигона. Спасибо за то, что читали. Желаю всем здоровья, благополучия и долголетия Иван КОКОРЕВ |
