 |
|
 |
|
|
|
|
Виктор Есин, Карибский кризис (цикл очерков) Опубликовано в газете "ВПК"
Публикуется в соответствии
|
|
Оглавление Операция «Анадырь»: Как это было |
 |
| Коллаж Андрея Седых |
В середине мая 1962 года вооруженные силы США провели в Карибском море учение по отработке плана вторжения на Кубу. Это послужило своеобразным спусковым крючком для принятия руководством Советского Союза решения по передислокации и размещению на Кубе группы советских войск с целью предотвратить агрессию США. У Хрущева возникло стойкое убеждение, что «обеспечить оборону Кубы обычными вооружениями не представляется возможным. Только ракеты с ядерными боеголовками могли стать надежным средством сдерживания военной агрессии США». Об этом он писал в своих мемуарах.
20 мая 1962 года состоялось расширенное заседание Совета обороны СССР, на котором по инициативе Хрущева принято решение о размещении на Кубе группы советских войск с ядерными ракетами. Сопутствующим обстоятельством послужило развертывание Соединенными Штатами ядерных ракет средней дальности «Юпитер» и «Тор» вблизи границ СССР – в Турции и Италии. Но главной целью оставалось предотвращение американской агрессии против Республики Куба, ставшей союзницей СССР. Как считал Хрущев, надо не допустить разгрома Кубы войсками США и при этом не вползти в войну с ними.
План операции по передислокации и размещению на Кубе группы советских войск было поручено подготовить Министерству обороны СССР с участием Министерства морского флота СССР.
Разработка операции была возложена на начальника Главного оперативного управления Генерального штаба Вооруженных Сил (ГОУ ГШ ВС) СССР генерал-полковника С. П. Иванова, который являлся секретарем Совета обороны СССР. Для работы он привлек крайне узкий круг офицеров ГОУ ГШ ВС: начальника одного из управлений генерал-майора А. И. Грибкова и двух его подчиненных – генерал-майора Г. Г. Елисеева и полковника В. Н. Котова. Все проходило в строгой секретности, документы исполнялись от руки.
Предусматривалось размещение на острове Куба группы советских войск, состоящей из всех видов Вооруженных Сил СССР общей численностью 44 тысячи. Группировка включала: от РВСН – ракетную дивизию пятиполкового состава с ядерными ракетами средней дальности Р-12 и Р-14 (максимальная дальность стрельбы – 2000 и 4500 км соответственно); от Сухопутных войск – четыре отдельных мотострелковых полка с усилением каждого из них танковым батальоном, а трех, кроме того, и отдельным дивизионом тактических ракет «Луна»; от ВВС – отдельную авиаэскадрилью бомбардировщиков Ил-28, авиаполк истребителей МиГ-21, вертолетный полк с вертолетами Ми-4, два полка фронтовых крылатых ракет ФКР-1; от Войск ПВО – две дивизии ПВО трехполкового состава с зенитными ракетными комплексами С-75, но без авиационных частей; от ВМФ – отдельную эскадру дизельных подводных лодок, бригаду ракетных катеров с противокорабельными ракетами П-15, отдельный минно-торпедный авиаполк бомбардировщиков Ил-28, береговой ракетный полк с крылатыми ракетами «Сопка». На тыловые части возлагалась задача обеспечения группировки войск трехмесячными запасами материальных средств, включая горючее и продовольствие. Для доставки на остров Куба личного состава группы советских войск с вооружением, военной техникой, запасами материальных средств и имущества предусматривалось задействовать 70–80 судов Министерства морского флота СССР.
23 мая 1962 года замысел операции был доложен министру обороны СССР Маршалу Советского Союза Р. Я. Малиновскому, а спустя сутки представлен руководству страны и одобрен. Именно в тот день плану операции с целью дезинформации было присвоено условное наименование «Анадырь».
28 мая на Кубу для переговоров с Фиделем Кастро вылетела советская делегация во главе с членом Президиума ЦК КПСС Ш. Р. Рашидовым, от военных – главнокомандующий РВСН Маршал Советского Союза С. С. Бирюзов. Делегация получила от Фиделя Кастро и других руководителей республики согласие на размещение на острове группы советских войск с ядерным оружием.
По возвращении советской делегации в Москву 10 июня 1962 года состоялось заседание Президиума ЦК КПСС, посвященное мероприятию «Анадырь». После выступлений Рашидова и Бирюзова принимается решение поручить Министерству обороны СССР разработать план операции, а другим заинтересованным ведомствам способствовать его осуществлению.
В начале июля в Москву для встречи с Хрущевым и Малиновским прибыл Рауль Кастро, министр РВС Кубы. По результатам состоявшихся переговоров решено подготовить межправительственный договор о военном сотрудничестве СССР и Республики Куба для защиты ее территории в случае агрессии.
Работа над проектом договора завершилась в середине августа 1962 года. Для его подписания в Москву 27 августа прибыла кубинская делегация во главе с членом правительства Эрнесто Че Геварой. Однако в последний момент советская сторона предпочла ограничиться парафированием договора и протокола к нему. Сам документ решили подписать в Гаване в начале ноября (к этому времени должно было завершиться развертывание на Кубе группы советских войск). Ожидалось, что событие произойдет в ходе намеченного официального визита Хрущева на Кубу. Тогда же он должен был объявить о нахождении советских ядерных ракет на Кубе с единственной целью – сдержать США от агрессии. Но этот визит так и не состоялся.
Отсрочка с подписанием межправительственного договора никак не повлияла на ход подготовки и проведение операции «Анадырь», утвержденные министром обороны СССР Маршалом Советского Союза Р. Я. Малиновским еще 12 июня 1962 года. Список руководящего состава группы советских войск на Кубе (ГСВК) подписал 7 июля 1962-го лично Хрущев. Командующим ГСВК назначен генерал армии И. А. Плиев (до этого он командовал войсками Закавказского военного округа), а его первым заместителем – генерал-лейтенант П. Б. Данкевич, который до назначения на эту должность командовал 43-й ракетной армией. Начальником политуправления стал генерал-майор П. М. Петренко, начальником штаба – генерал-лейтенант П. В. Акиндинов, заместителем командующего по вооружению – генерал-майор В. П. Слизнев, заместителем командующего по боевой подготовке – генерал-майор Л. С. Гарбуз, заместителем командующего по частям ВВС – генерал-полковник авиации В. И. Давидков, заместителем командующего по частям ПВО – генерал-лейтенант авиации С. Н. Гречко, заместителем командующего по частям ВМФ – вице-адмирал Г. С. Абашвили, заместителем командующего по тылу – генерал-майор Н. Р. Пилипенко. Старший группы советских военных специалистов на Кубе генерал-майор танковых войск А. А. Дементьев стал заместителем командующего ГСВК.
«Учения на отдаленной территории»
13 июня 1962 года вышла директива министра обороны СССР о подготовке к «учениям на отдаленной территории» тех воинских частей и соединений, которые привлекались к участию в мероприятии «Анадырь». При этом в директиве район проведения «учений» указан не был.
В то время я, инженер-лейтенант выпуска 1961 года Военной инженерной артиллерийской академии имени Ф. Э. Дзержинского, служил в РВСН. Наш 79-й ракетный полк дислоцировался в Литве, в маленьком городке Плунге. Я исполнял обязанности начальника электроогневого отделения пятой стартовой батареи второго ракетного дивизиона. Всего в дивизионе было четыре стартовые батареи, вооруженные подвижным ракетным комплексом с ракетой Р-12. Полк включал три дивизиона: два с подвижным ракетным комплексом и один с шахтным.
Ритм нашей повседневной деятельности определяли занятия по боевой и политической подготовке, обслуживание вооружения и военной техники и несение боевого дежурства, на котором одновременно находились две стартовые батареи, чередуясь через неделю. Казалось, ничто не может нарушить этот порядок.
16 или 17 июня 1962 года (точную дату не помню) всех офицеров нашего полка, за исключением офицеров дивизиона с шахтным ракетным комплексом и тех, кто находился на боевом дежурстве или в суточном наряде, собрал в клубе полка генерал-майор А. А. Колесов, командир нашей 29-й ракетной дивизии, штаб которой располагался в городе Шяуляе (в 100 км от нашего полка). Колесов довел до офицеров директиву Главного штаба РВСН о привлечении нашего полка в составе двух ракетных дивизионов с подвижным ракетным комплексом к «учениям на отдаленной территории». Поставил задачу по переформированию полка на новый штат и в общих чертах определил направленность подготовки к предстоящим «учениям», указав на их значимость для совершенствования тактики боевого применения полков, вооруженных подвижным ракетным комплексом.
Ни я, ни другие офицеры полка не могли и предположить, что нам вскоре предстоит убыть на остров Куба. На тот момент мне даже не было известно, что после переформирования наш полк будет передан в состав 51-й ракетной дивизии.
|
51-я ракетная дивизия формировалась на базе 43-й ракетной дивизии (город Ромны Сумской области). В ее состав вошли 664, 665 и 668-й ракетные полки 43-й дивизии, 181-й полк 50-й дивизии (город Белокоровичи Черниговской области) и наш полк, а также пять подвижных ремонтно-технических баз, предназначенных для ядерно-технического обеспечения полка, части и подразделения боевого и тылового обеспечения. Три полка (664, 181, 79-й) имели на вооружении подвижный ракетный комплекс с ракетой Р-12 и два (665, 668-й) – подвижный ракетный комплекс с ракетой Р-14.
Формирование 51-й дивизии с переходом на новые штаты было завершено 1 июля 1962 года. Командиром назначен генерал-майор И. Д. Стаценко (до этого назначения он командовал 43-й ракетной дивизией). Командирами полков – полковники Н. Ф. Бандиловский (181-й ракетный полк), А. А. Коваленко (665-й), И. С. Сидоров (79-й) и подполковники Ю. А. Соловьев (664-й), Н. А. Черкесов (668-й). Начальниками подвижных ремонтно-технических баз – полковники Р. Ф. Коринец, П. Ф. Кривцов, С. К. Романов и подполковники В. Е. Компанец, И. В. Шищенко. Я был назначен помощником заместителя командира дивизиона по ракетному вооружению – до переформирования полка на новый штат этой должности в ракетном дивизионе не существовало.
5 июля директивой Главного штаба РВСН определены конкретные мероприятия по подготовке 51-й ракетной дивизии к участию в «учениях» с передислокацией в новый позиционный район. Местоположение района названо не было.
В дивизионе на меня была возложена ответственность за проверку на технической позиции и подготовку к транспортировке боезапаса из расчета на каждую стартовую батарею полтора боекомплекта ракет Р-12 и дополнительно одной учебно-боевой ракеты Р-12 (она предназначалась для проведения комплексных тактико-специальных занятий со стартовыми батареями). Но после того как 19 июля 1962 года заместитель командира дивизиона по ракетному вооружению инженер-капитан В. Гецелев в составе рекогносцировочной группы полка убыл к месту проведения «учений», на меня возложили временное исполнение его обязанностей. Честно говоря, голова пошла кругом: мне не хватало практического опыта. Пришлось отвечать за подготовку не только боезапаса, но и всей ракетной техники дивизиона к участию в «учениях». Успешно справиться с этой сложной задачей помогли старшие товарищи – главный инженер полка инженер-капитан И. Г. Алипченков и командиры стартовых батарей. Очень признателен им за это. Этот приобретенный в начале офицерской судьбы опыт дал мне колоссальную закалку.
10 июля 1962 года Хрущеву доложили о готовности Министерства обороны СССР к реализации мероприятия «Анадырь». В докладной записке отмечалось: «Все войска, предусмотренные по перечню боевого состава, отобраны, укомплектованы и готовы к отправке. Произведено планирование всех мероприятий по доставке советских войск на Кубу в течение четырех месяцев (июль, август, сентябрь, октябрь). Первым днем погрузки назначено 12 июля 1962 года».
Так руководитель Советского Союза дал согласие на проведение операции «Анадырь», чуть не ставшей началом третьей мировой войны, а в итоге оказавшейся первым примером реально осуществленного СССР ядерного сдерживания.
Сосредоточение группы советских войск на острове Куба
Опубликовано ВПК № 42 (459) 24.10.2012
Решение о проведении Вооруженными Силами СССР операции по передислокации и размещению на Кубе группы советских войск с ядерным оружием стало ответом на действия правящих кругов США по свержению революционного правительства Республики Куба. 12 июля 1962 года началась погрузка войск с вооружением, военной техникой, запасами материальных средств и имущества на железнодорожные платформы для отправки воинских эшелонов для проведения так называемых учений на отдаленной территории. Район проведения «учений» не назывался. Рассказывает непосредственный участник этой операции, получившей название «Анадырь».
В первоочередном порядке отправлялись дивизии ПВО и мотострелковые полки. Они должны были успеть передислоцироваться и развернуться в намеченных местах до прибытия туда ракетных полков и организовать их противоздушное и противодиверсионное прикрытие. Передислокация 51-й ракетной дивизии началась 10 августа 1962 года, когда первый воинский эшелон 79-го ракетного полка отправился с железнодорожной станции Шатейкяй (Прибалтийская железная дорога) в порт Севастополь.
В ночь с 11 на 12 августа на этой станции под руководством автора этих строк осуществлялась погрузка в спецвагоны боезапаса ракет нашего ракетного дивизиона, а днем был полностью сформирован второй воинский эшелон 79-го ракетного полка, в составе которого я и убыл в Севастополь. Спустя трое суток мы прибыли на железнодорожную станцию Макензевы Горы, расположенную неподалеку от порта Севастополь. Там выгрузили военную технику и запасы материальных средств и имущества, которые перевезли на территорию Черноморского военно-морского училища имени П. С. Нахимова. Спецвагоны с ракетами маневровый паровоз отвез непосредственно в порт, где их временно оставили в железнодорожном тупике под охраной воинского караула. Весь личный состав прибывшего воинского эшелона разместился в курсантской казарме училища. Стало понятно, что предстоит переход морем к месту проведения «учений», но не было никакой ясности в отношении того, куда мы отправимся из Севастополя.
 |
| Коллаж Андрея Седых |
17 августа всем офицерам, сержантам и солдатам ракетного дивизиона выдали по комплекту гражданской одежды, приказав переодеться в нее, а военное обмундирование убрать в чемоданы и вещевые мешки. Мы насторожились, поняв, что предстоят необычные «учения», поскольку принимаются такие неординарные меры для обеспечения скрытности участия в них военнослужащих.
На следующий день мы приступили к погрузке вооружения, военной техники, запасов материальных средств и имущества на сухогрузное судно «Кимовск». Строго соблюдались меры по обеспечению скрытности погрузки в трюмы судна ракет на транспортных тележках и крупногабаритной техники, по внешнему виду которой можно идентифицировать ее принадлежность к РВСН. Работы проводились в темное время суток с соблюдением светомаскировки. На верхнюю палубу судна грузились техника народнохозяйственного предназначения и кое-что из специального технологического оборудования, которое маскировалось под типовые контейнеры, перевозимые морским транспортом. Для размещения личного состава ракетного дивизиона в твиндеках судна были сооружены двухъярусные деревянные нары. Большое удивление у нас вызвала погрузка на судно тулупов и лыж. Это породило слух, что нас отправляют в такой район «учений», где скоро наступит зима. Как мне потом стало известно, демонстративная погрузка на судно тулупов и лыж была одним из мероприятий разработанного в ГОУ ГШ ВС плана по дезинформации тех, кто попытается выяснить, куда направляется судно.
Утром 19 августа началась посадка на судно личного состава нашего ракетного дивизиона. Стоявшие у трапа пограничники изъяли у всех без исключения военнослужащих документы, удостоверяющие их личность, включая партийные и комсомольские билеты. Куда предстоит следовать судну, никто из находившихся на его борту не знал.
Начальник воинского эшелона, которым был назначен командир нашего ракетного дивизиона инженер-капитан В. Д. Алпеев, и капитан судна получили перед отплытием судна (в полдень 19 августа) от представителей Министерства обороны СССР и Министерства морского флота СССР задание следовать в определенный пункт Атлантического океана. По прибытии судна 23 августа в этот пункт, который, как оказалось, находился в 100 километрах восточнее островов Мадейра, начальник воинского эшелона и капитан судна в присутствии представителя Комитета государственной безопасности СССР, сопровождавшего воинский эшелон, вскрыли специальный пакет с сургучными печатями, который хранился в сейфе капитана судна. В нем содержались указания следовать судну в кубинский порт Касильда и разрешение объявить об этом личному составу воинского эшелона и экипажу судна. Под документами стояли подписи министра обороны СССР Маршала Советского Союза Р. Я. Малиновского и министра морского флота СССР В. Г. Бакаева. Так мы узнали, где находится тот таинственный район проведения «учений на отдаленной территории».
Переход через Атлантический океан (каждый морской транспорт совершал его за 15–20 суток) потребовал от личного состава ГСВК напряжения всех физических и моральных сил. Если даже на пассажирских судах такое плавание переносится довольно тяжело, то на сухогрузах, где личный состав располагался в твиндеках, оно было в высшей степени изнурительным. Выход людей на верхнюю палубу судна в целях скрытности строго ограничивался, а при подходе к острову Куба, когда начались облеты морских транспортов патрульными самолетами американских ВВС и появились корабли сопровождения ВМС США, нахождение людей на верхней палубе вообще запрещалось. Температура воздуха в твиндеках порой доходила до 50 градусов и люди изнывали от жары и духоты. Положение усугублялось еще и тем, что многие военнослужащие страдали морской болезнью, их укачивало и они не могли принимать пищу. В пути следования приходилось трижды в сутки, а то и чаще спускаться по металлическим трапам в нижние трюмы для проверки надежности закрепления военной техники на судне и при необходимости устанавливать дополнительные крепления. К концу рейса люди измотались. Но личный состав ГСВК стойко преодолевал доставшиеся на его долю испытания при переходе через Атлантику. Не обошлось без потерь. Несколько человек, испытывавших проблемы со здоровьем, не вынесли тягот и умерли. По морскому обычаю они были захоронены в водах океана.
Наше судно «Кимовск» прибыло в порт Касильда 12 сентября вслед за судном «Омск», которое 9 сентября доставило в этот же порт первый воинский эшелон 79-го ракетного полка. С того дня и началось сосредоточение 51-й рд на острове Куба, которое продолжалось до 22 октября включительно. В этот день президент США Джон Кеннеди, выступая по телевидению и радио с обращением к американскому народу, объявил о введении «карантина» (по сути морской блокады) вокруг острова Куба.
К этому решению Джона Кеннеди подвигнуло установление американской разведкой факта развертывания на острове Куба советских стратегических ракет. 14 октября американский разведывательный самолет U-2, пролетая над районом Сан-Кристобаль (западная часть острова Куба), произвел аэрофотосъемку одного из полевых позиционных районов 664-го рп. Проявив фотопленку, дешифровщики Пентагона смогли сделать заключение, что в этом районе развертывается ракетное подразделение со стратегическими ракетами. Руководством США было принято решение нарастить усилия по выявлению других районов дислокации ракетных подразделений на острове Куба. И эти усилия увенчались определенным успехом – выявлено местоположение еще нескольких ракетных подразделений. Способствовали «вскрытию» местоположения ракетных подразделений крайне скудная маскировочная емкость ландшафта острова Куба, а также несоблюдение мер маскировки личным составом ряда ракетных подразделений.
К моменту объявления морской блокады острова Куба в кубинские порты прибыло и было выгружено 86 советских судов с воинскими эшелонами, доставлены свыше 41 тысячи военнослужащих ГСВК. Другие советские суда с воинскими эшелонами, которые на утро 23 октября находились в Атлантическом океане, в большинстве своем по приказу из Москвы повернули назад и направились в порты Советского Союза. В их числе оказались суда, перевозившие личный состав, вооружение, военную технику, запасы материальных средств и имущество 665 и 668-го ракетных полков.
К 23 октября 51-я рд была сосредоточена на острове Куба в следующем составе:
управление дивизии, батальон связи и
отдельный инженерно-саперный батальон;
три ракетных полка (79, 181, 664-й) и
обслуживающие их пртб;
часть управления 665-го рп во главе с
командиром полка, батарея боевого обеспечения, одна
стартовая батарея и обслуживающая этот полк пртб в
полном составе.
Всего на остров Куба в составе 51-й рд прибыли 7956 человек, 42 ракеты Р-12 (из них шесть учебно-боевых), 60 ядерных головных частей мегатонной мощности (36 для ракет Р-12 и 24 для ракет Р-14) и полторы заправки компонентов ракетного топлива.
Помимо ядерных головных частей для 51-й рд на остров Куба было доставлено и тактическое ядерное оружие: 80 ядерных головных частей для фронтовых крылатых ракет ФКР-1, шесть атомных бомб для бомбардировщиков Ил-28 и шесть ядерных боезарядов для тактических ракет «Луна». Кроме того, на каждой из четырех дизельных подводных лодок проекта 641, которые 23 октября преодолевали рубежи американской противолодочной обороны в районе Багамских островов, в составе боекомплекта имелось по одной торпеде с ядерным боезарядом. Здесь замечу, что о наличии у ГСВК тактического ядерного оружия американцам стало известно лишь в 1992-м, когда в Гаване проходила международная конференция, посвященная событиям октября 1962 года.
Прибывающие на остров Куба советские войска незамедлительно занимали предназначенные для них районы и приводили вооружение и военную технику в готовность к применению. Выполнение этих работ осложнялось сильными тропическими ливнями (в сентябре-октябре на Кубе сезон дождей). Параллельно личный состав занимался и обустройством быта.
Решением командующего ГСВК (принятым в начале сентября) 51-я ракетная дивизия приводилась в боевую готовность в следующие сроки:
ракетный полк, вооруженный ракетами
Р-12, – к 1 ноября 1962-го;
ракетный полк, вооруженный ракетами
Р-14, – к 1 января 1963-го;
79-й ракетный полк был головным полком
в 51-й рд и решением командира дивизии должен был
привести себя в боевую готовность к 25 октября 1962-го.
Наш ракетный дивизион, заняв 14 сентября полевой позиционный район вблизи города Сагуа-ла-Гранде (центральная часть острова Куба), приступил к оборудованию стартовых позиций и проверке боезапаса ракет и военной техники на функционирование с устранением появившихся после передислокации неисправностей и отказов. Я вместе с личным составом технической батареи занялся проверкой боезапаса ракет. Непрекращающиеся дожди, высокая температура воздуха и испарение, а также необходимость соблюдать меры маскировки существенно осложняли проведение работ. Приходилось работать по 16–18 часов в сутки без выходных дней. С поставленной задачей мы справились до 10 октября и после этого я переключился на работы, связанные с приведением техники стартовых батарей в готовность к применению.
19 октября мы полностью завершили работы по приведению рдн в боевую готовность, а спустя сутки в боевую готовность был приведен и весь 79-й ракетный полк. В этот же день было завершено развертывание и опробование проводной, радио- и радиорелейной связи для управления частями и подразделениями 51-й рд с командных пунктов (КП) дивизии, полков и дивизионов. КП ракетной дивизии располагался в окрестностях Гаваны (н. п. Бехукаль). Расстояние от него до КП ракетного полка составляло от 80 до 250 километров.
В ответ на установление американцами морской блокады острова Куба, которое правительством Республики Куба было расценено как предвестье агрессии, рано утром 23 октября Фидель Кастро объявил о вводе в стране военного положения. По приказу командующего ГСВК к 8 часам 23 октября 51-я рд была приведена в повышенную боевую готовность (правда, к выполнению боевой задачи на тот момент был готов только 79-й рп). Остальные части и соединения ГСВК в течение наступившего дня были приведены в полную боевую готовность. Но при этом ядерные боеприпасы из группового склада в войска не были поставлены.
С полудня 23 октября начались систематические полеты над боевыми порядками 51-й рд боевых самолетов ВВС США, которые продолжались до 27 октября. В этот день по приказу заместителя командующего ГСВК генерал-лейтенанта авиации С. Н. Гречко боевой расчет 307-го зенитного ракетного полка (командир – полковник М. С. Гусейнов) двумя ракетами зенитного ракетного комплекса С-75 сбил американский разведывательный самолет U-2 над островом Куба (в районе города Банеса). Пилот самолета погиб. Обстановка накалилась до предела, и руководство США решило приостановить полеты самолетов над островом Куба.
27 октября и два других ракетных полка 51-й ракетной дивизии были приведены в боевую готовность, а штабы ракетных полков организовали практически взаимодействие с мотострелковыми полками ГСВК по обороне полевых позиционных районов. С целью сокращения времени на подготовку к первому ракетному залпу нашего 79-го ракетного полка, который располагался на большом удалении от группового склада ядерных боеприпасов, в ночь с 26 на 27 октября в полевые позиционные районы ракетного дивизиона доставлены ядерные головные части.
Таким образом, 51-я ракетная дивизия (правда, в сокращенном составе) сосредоточилась и была приведена в боевую готовность на острове Куба за 48 суток с момента прибытия первого судна с воинским эшелоном в порт Касильда. К исходу 27 октября она могла нанести ракетно-ядерный удар с 24 пусковых установок.
В свою очередь к этому времени Пентагон в рамках операции по плану «Мангуст» довел группировку войск для вторжения на остров Куба до 250 тысяч человек. Помимо пяти армейских и одной дивизии морской пехоты, готовившихся к десантированию, 16 тысяч морских пехотинцев находились на военно-морской базе «Гуантанамо» (восточная часть острова Куба). Военно-морские силы, осуществлявшие блокаду острова Куба, насчитывали 238 кораблей, из них восемь авианосцев. Привлекаемая к операции авиационная группировка состояла из 430 истребителей-бомбардировщиков и палубных штурмовиков. Следовательно, на стороне американцев было явное военное превосходство.
Что касается ядерных триад США и СССР, то и здесь соотношение также было в пользу Соединенных Штатов. Они превосходили Советский Союз по межконтинентальным баллистическим ракетам в 3,1 раза (у США – 151 единица, у СССР – 48), по баллистическим ракетам средней дальности, достигающим территории друг друга, – в 2,9 раза (у США в Турции и Италии – 105 единиц, у СССР на острове Куба – 36), по стратегическим бомбардировщикам – почти в 3 раза (у США – 615 единиц, у СССР – 208). Лишь по баллистическим ракетам на подводных лодках было примерное равенство: у США – 96 единиц, у СССР – 80.
И вся эта ядерная армада была приведена в готовность к немедленному применению. Мир замер на краю ядерной пропасти...
|
Поучительные уроки Карибского кризиса
Опубликовано ВПК № 43 (460) 31.10.2012
В середине осени 1962-го мир оказался на пороге очередного глобального вооруженного противоборства. Погрузиться в атмосферу тех лет, понять военно-политическую обстановку того времени поможет заключительная статья о событиях полувековой давности их непосредственного участника (предыдущие публикации в №№ 41 и 42 газеты «ВПК»).
Созданный 16 октября 1962 года американским президентом Джоном Кеннеди специальный комитет при Совете национальной безопасности США предлагал начать операцию вторжения на остров Куба 29 или 30 октября.
Агрессия неизбежно привела бы к развязыванию третьей мировой войны с неминуемым массированным обменом ядерными ударами. Возникшее противостояние, получившее впоследствии широкую известность как Карибский кризис, удалось ликвидировать 28 октября политическими средствами.
 |
| Коллаж Андрея Седых |
Москва и Вашингтон сделали шаг навстречу друг другу. Руководство СССР не только согласилось вывести баллистические ракеты и бомбардировщики Ил-28 с территории островного государства, но и допустило контроль американцев за их эвакуацией. Эта неприятная для советской стороны процедура являлась одним из условий достигнутых договоренностей. В отправленном из Белого дома послании на имя Хрущева содержалось не только заверение в том, что на Кубу не будут вторгаться вооруженные силы США. В Вашингтоне обещали удерживать союзников Соединенных Штатов от аналогичных действий и гарантировали ликвидацию американских ракетных баз в Турции и Италии. Последнее тоже стало одной из уступок, которой в НАТО многие были недовольны. Однако другого выхода из сложившейся ситуации не имелось – ядерное противостояние и ультиматумы несовместимы.
Договоренности Кеннеди – Хрущева о ненападении на Республику Куба были официально закреплены в качестве соглашения между двумя державами, а не просто главами их правительств только в октябре-ноябре 1970 года при обмене соответствующими нотами между Государственным департаментом США и Министерством иностранных дел СССР. Тогдашний американский президент Ричард Никсон официально подтвердил обязательство Соединенных Штатов как государства не совершать вторжение на Кубу, если Советский Союз дает такое же обязательство не размещать наступательное оружие на острове.
После достигнутого согласия
сторон по урегулированию кризиса части и
соединения группы советских войск на Кубе (ГСВК) поэтапно стали
приводиться в исходное состояние.
В 15 часов 28 октября 1962 года командующий ГСВК довел
до командира 51-й ракетной дивизии директиву министра
обороны СССР № 7665, в которой он на основании решения
советского правительства приказал демонтировать
стартовые позиции ракетного дивизиона, а соединение в
полном составе передислоцировать в Советский Союз. К 31
октября во всех полевых позиционных районах дивизии был
завершен демонтаж стартовых позиций. В этот же день на
состоявшейся в Гаване встрече исполняющего обязанности
генерального секретаря ООН У Тана с послом СССР в
Республике Куба А. И. Алексеевым командир соединения
генерал-майор И. Д. Стаценко доложил У Тану о демонтаже
стартовых позиций и ответил на другие его вопросы,
касающиеся передислокации дивизии в Советский Союз.
1 ноября 1962-го Фидель Кастро выступил по телевидению с обращением к народу Кубы. В частности, кубинский лидер произнес такие слова: «Нужно помнить о том, что во все трудные моменты, когда мы сталкивались с американской агрессией, мы всегда опирались на дружественную руку Советского Союза. За это мы благодарны ему, и об этом мы должны говорить во весь голос. Советские люди, которых мы видим здесь, сделали для нас очень много. Кроме того, советские военные специалисты, которые готовы были умереть вместе с нами, очень много сделали для обучения и подготовки наших вооруженных сил».
Представляется, это была справедливая оценка роли ГСВК и того вклада, который внес ее личный состав в защиту Республики Куба.
В пригороде Гаваны, в местечке Торренс находится Мемориал советским воинам-интернационалистам. Здесь захоронены тела 68 военнослужащих ГСВК. Мемориал бережно содержится властями, кубинцы отдают дань уважения тем, кто в 1962–1963 годах погиб при выполнении интернационального долга по защите республики.
2 ноября 1962 года все ракеты Р-12 на транспортных тележках были сосредоточены в портах погрузки Мариэль и Касильда. Погрузка на суда началась 3 ноября и завершилась 8 ноября. В этот раз ракеты на транспортных тележках грузились на верхнюю палубу, чтобы в открытом море американцы могли проконтролировать их вывоз с острова Куба. Последним из порта Касильда с восемью ракетами на борту отправился 9 ноября сухогруз «Ленинский комсомол», на котором автор этих строк, отвечая за перевозку ракет, убыл в Советский Союз.
В порт Николаев прибыли 29 ноября. Под моим руководством ракеты на транспортных тележках были выгружены с судна, а затем загружены в спецвагоны и переданы по акту начальнику воинского караула, который сопроводил их транспортировку в один из арсеналов РВСН. Еще при нахождении на Кубе за образцовое выполнение правительственного задания (так было сказано в приказе командующего ГСВК от 3 ноября 1962 года) мне было присвоено воинское звание «Инженер-старший лейтенант».
Одновременно с передислокацией 51-й ракетной дивизии был осуществлен вывоз в Советский Союз всех ядерных боеприпасов, а затем и бомбардировщиков Ил-28. Оставшийся личный состав ГСВК за исключением одной мотострелковой бригады, сформированной на базе мотострелкового полка, покинул Кубу в 1963 году. Вооружение и военная техника были безвозмездно переданы кубинской армии. Так завершилась операция «Анадырь».
Вышеупомянутая мотострелковая бригада осталась на Острове свободы по настоятельной просьбе кубинской стороны. 29 мая 1963-го между Советским Союзом и Республикой Куба подписано соответствующее соглашение. Нахождение этой бригады на Кубе носило больше символическое политическое значение, чем военное. Оно выражало дружбу и солидарность советского и кубинского народов.
В 1979 году бригаду переформировали в учебный центр по подготовке кубинских военных специалистов. Его вывели в Советский Союз после прихода к власти в СССР Горбачева. Решение принималось без консультаций с руководством Республики Куба, что вызвало негативный политический резонанс в советско-кубинских отношениях.
Для оценки правомерности и обоснованности принятых в 1962 году Советским Союзом мер по предотвращению американской агрессии против Кубы следует дать ответ на два главных вопроса: нужно ли было СССР оказывать военную помощь Острову свободы и следовало бы ее ограничить только силами общего назначения?
Вопрос о необходимости оказания военной поддержки Республике Куба носит сугубо политический характер. Это был акт солидарности лидера социалистического лагеря со страной, стремящейся к построению социалистического общества, над которой нависла угроза захвата мощным враждебным государством. О том, что такая опасность была, выражаясь современным языком, отнюдь не виртуальной, а напротив, вполне реальной, свидетельствуют следующие факты.
20 сентября 1962 года сенат конгресса США практически единогласно принял резолюцию, предусматривающую силовое устранение правительства Фиделя Кастро, которую через два дня – 22 сентября поддержали члены палаты представителей американского парламента. Причем американские законодатели одобрили этот документ, несмотря на заявление министра иностранных дел СССР А. А. Громыко, сделанное в ООН 21 сентября, о том, что любое нападение на Республику Куба будет автоматически означать войну с Советским Союзом. Президент США Джон Кеннеди не только не отверг вердикт конгрессменов, но и отдал приказ руководству Пентагона активизировать подготовку операции по плану «Мангуст» с тем, чтобы в ближайшее время осуществить вооруженное вторжение на Кубу. Правда, хозяин Белого дома еще не знал, что на острове развертывается советская ракетная дивизия с ядерными ракетами.
Исходя из вышесказанного, правомерность оказания Советским Союзом военной помощи кубинскому народу, которому Соединенными Штатами было отказано в праве самостоятельного выбора пути развития, не вызывает сомнения и с позиции сегодняшнего дня. Такая помощь не противоречит Уставу ООН. Выбор же руководством СССР ее формата определялся с учетом влияния многих факторов. К числу важнейших из них относились:
решительность целей и масштабы
готовящейся агрессии против Республики Куба;
геостратегическое положение островного
государства;
размещение американских ядерных
средств поражения относительно территории СССР.
Масштабы готовящейся агрессии против Республики Куба и возможные сроки ее осуществления требовали переброски на остров в сжатые сроки значительного контингента советских войск. Однако геостратегическое положение острова, его удаленность от Советского Союза (свыше ?11 000 км) с учетом господства ВМС США в Карибском море и Атлантике в целом практически делали невозможным развертывание группировки сил общего назначения, способной предотвратить американскую агрессию. К тому же близость Кубы к Соединенным Штатам позволяла им нанести массированные удары с внезапным вторжением практически в любом районе побережья.
С учетом названных выше факторов решение о размещении на Кубе ограниченной по численности группы советских войск с ядерными ракетами – при кажущейся авантюрности – было единственной реальной мерой сдерживания американской агрессии в сложившейся обстановке. Иначе говоря, в условиях невозможности реализации других форм военной помощи союзнику ядерное оружие вынужденно оказалось единственным средством спасения дружественного государства от разгрома. А обстоятельством, обеспечившим правомерность переброски советского ядерного оружия на остров, явилась симметричность такого шага Советского Союза в ответ на развертывание американских ядерных средств вблизи его границ.
В контексте сказанного можно утверждать, что размещение советского ядерного оружия на Кубе стало шагом, абсолютно соответствующим принципу адекватности мер ядерного сдерживания в современном его понимании.
Впервые оказавшись в положении «равной опасности» с СССР, правящие круги США пришли к выводу, что огромный ядерный потенциал, который обеспечивает разгром любой вражеской страны, не может защитить граждан Соединенных Штатов. Американские эксперты прогнозировали, что в случае обмена ядерными ударами с Советским Союзом людские потери США составят 80 миллионов. Оценив такой ущерб как неприемлемый, руководство США вынуждено было пойти на компромисс в разрешении Карибского кризиса. Сложился паритет страха, при котором ни США, ни СССР не сочли себя вправе рассчитывать на победу в возможной ядерной войне. Это обстоятельство стало одним из главных постулатов, на которых основывается стратегия ядерного сдерживания. Этой стратегии по-прежнему придерживаются и Вашингтон, и Москва, хотя военно-политическая обстановка ныне коренным образом изменилась, а США и Россия, как это многократно продекларировано их руководителями, больше не являются врагами.
Подводя итог, можно с полным правом утверждать: операция «Анадырь» стала первым примером реально осуществленного Советским Союзом ядерного сдерживания. Поставленные руководством СССР политические задачи были достигнуты, хотя, безусловно, с огромным риском оказаться втянутым в невиданную ядерную войну. Но поступив иначе, СССР не смог бы удержать США от нападения на Республику Куба и ее оккупации.
Виктор Есин,
генерал-полковник в отставке,
кандидат
военных наук,
профессор АВН РФ