Глава четвёртая.
ИЗ БЛОКНОТОВ

В начале 80-ых четыре года я служил в Смоленске. В политическом отделе 50-ой ракетной армии. Прекрасное было время! Спасибо за него Игорю Ивановичу Куринному, самому молодому генералу в Вооруженных Силах той поры. Он был членом военного совета – начальником политического отдела этого объединения.

Умеет он создавать и сплачивать коллективы. Замечательные люди подобрались в нашем политотделе – фронтовики Зоя Петровна Шумляева, Николай Васильевич Гудков, офицеры и прапорщики послевоенного поколения – Игорь Андреевич Линкин (первый заместитель), Виктор Иосифович Балуцкий, Анатолий Васильевич Корнилов, Иван Ефимович Кузнецов, Василий Сергеевич Бонадыков, Леонтий Митрофанович Юрьев, Владимир Иванович Свеженцев… Всех не перечислишь, но всех по-доброму вспоминаю.

Сейчас там сильная ветеранская органиация.

Позднее в политотделе трудились Владислав Николаевич Путилин, будущий работник отдела административных органов ЦК КПСС, заместитель начальника Генерального штаба и генерал-полковник, нынешний министр РФ, Геннадий Николаевич Батанов, бывший председатель Пенсионного фонда России, Николай Александрович Жильцов, закончивший службу в аппарате ЦК КПСС.

Молодежь тоже хорошо «взлетела»: Сергей Кузьмин сейчас в Совете Федерации, действительный государственный советник 3 класса, Юрий Грачев сейчас – на ответственной работе в Счетной палате РФ. Сергей Калинин служил в Главном политическом управлении.

Многие воспитанники Игоря Ивановича стали генералами, депутатами Верховного Совета и Государственной Думы. Все знают депутата Государственной Думы всех созывов Михаила Ивановича Мусатова, например, генерала Альгимантаса Яронимовича Науджюнаса, бывшего начальника политического отдела Байконура и секретаря ЦК КП Литвы (на платформе КПСС)…

Как хороший шахматист, Игорь Иванович видел перспективу каждого, был исключительно заботлив. Служилось под его началом легко и радостно. Трудностей хватало, но работа никогда не носила «солдафонского» характера. Творчество приветствовалось. Только наш отдел комсомольской работы, ведомый майором Сергеем Кузьминым, издавал журнал «Комсомольский вестник» – единственное на то время в Ракетных войсках печатное издание.

Именно этот факт и грел мне душу, когда я отказался от предложения отдела печати Главпура пойти на службу в окружную газету в Новосибирск. Все сами исполняли: от планирования – до экспедирования. При жесткой цензуре того времени даже сборник стихов армейских и смоленских поэтов издали. Это была работа для души. В перечне основных обязанностей в отделе журнал был месте на двадцатом.

Второй сын у меня родился в Смоленске, Павел. И как же сердечно поздравили лейтенантскую семью командующий генерал-полковник Николай Никифорович Котловцев и Игорь Иванович! Не забывается это и сейчас.

Как и сам Смоленск – древний русский город, с сердечными и добрыми людьми. В наше время он стал городом-Героем, чему мы так все радовались.

Здесь приняли меня в Союз журналистов СССР. По уставу Союза, очень строгому тогда, не имели права, потому как руководил журналом на нештатной основе. Спасибо Вере Константиновне Тонн и Михаилу Великанову – редактору молодежной газеты «Смена». В Москве согласились с ними, сделали исключение. Делегатом журналистской конференции избрали. И на семинар молодых поэтов и прозаиков пригласили. Самые добрые воспоминания остались об известном смоленском поэте Юрии Васильевиче Пашкове, у которого я занимался в литературном оъединении «Родник».

Прощание с Р-12-ой и другими

Так называлась моя первая корреспонденция, опубликованная в «Красной звезде», когда я еще служил в Мелитопольской Краснознаменной ордена 2-ой степени ракетной дивизии. Она стала символичной во многих отношениях.

Ракетное соединение со штабом в местечке Кармелава находилось в тридцати минутах езды от старинной литовской столицы – Каунаса.

Первым командиром его был генерал-майор Н.И.Березняк. Во время моей службы – делегат партийного съезда Николай Михайлович Хохлачев. Последним командиром стал Вячеслав Михайлович Ерохин. Соединение всегда соревновалось с родственной дивизией в Шяуляе. Побеждали поочередно.

– В 1967 году за ратный труд личного состава, – вспоминает уже известный вам второй секретарь ЦК ВЛСКМ Вадим Саюшев, – и высокие показатели в социалистическом соревновании дивизии вручили Памятное Знамя ЦК КПСС, Президиума Верхового Совета СССР, Совета Министров Союза ССР, ВЦСПС и ЦК ВЛКСМ. Это очень высока награда, полученная в честь 50-летия Советской власти.

Гвардейский Лорийско-Полоцкий таурагский ракетный полк этой дивизии (командир гвардии полковник П.Г. Дегтеренко, замполит гвардии подполковник В.В.Васильев, секретарь комитета ВЛКСМ гвардии старший лейтенант Г.Г.Мирошниченко) стал инициатором движения «Комсомольцы на поверке». Соревнование навстречу 50-летия ВЛКСМ было рассмотрено военным советом РВСН под руководством Маршала Советского Союза Н.И.Крылова, члена военного совета – начальника политуправления РВСН генерал-полковника Н.В.Егорова. Обращение личного состава гвардейского полка одобрили Министерство обороны и Главное политическое управление СА и ВМФ. В дивизию прибыли журналисты, корреспонденты газет и журналов, кинооператоры. Материалы были опубликованы в «Красной звезде», журналах «Коммунист Вооруженных Сил», «Комсомольская жизнь», «Советский воин»…

Через некоторое время в ЦК ВЛКСМ пригласили начальника политотдела Мелитопольской дивизии, комсомольских работников и активистов. Было также принято положительное решение о развертывании соревнования к комсомольскому юбилею.

Следует назвать человека – первого комсомольского активиста, у которого родилась эта идея, захватившая головы и умы «снизу доверху», все инстанции. Этим человеком был гвардии сержант В.И.Максимов. До этого он был просто секретарь комсомольской организации дивизиона, но как ракетчик – 1 – го класса. Он призвал своих сослуживцев взять более высокие обязательства каждому. Присутствовавший командир полка Павел Григорьевич Дегтеренко оценил идею, назвав сержанта по имени и отчеству – Виктор Иванович, а само предложение сравнил со стахановским. «Виктор Максимов – это Алексей Стаханов в Ракетных войсках!» – заявил он. В это время солдат переходили от трехлетнего срока службы к двухлетнему. Максимову предстояло служить два с половиной года.

Думал и размышлял Виктор, пока в полк ни приехал новый командир дивизии полковник В. А. Абрашкевич, сменивший генерала Березняка, ушедшего на должность с повышением. Владимир Александрович Абрашкевич – активный участник Великой Отечественной войны, дошел до Берлина, штурмовал рейхстаг, был представлен к Золотой Звезде Героя, но в указе прочитал о награждении самым высоким орденом – Ленина.

Максимову он рассказал, что перед штурмом рейхстага предоставлялась возможность передать командование артиллерийской батареей другом офицеру. Но разве мог он это сделать?

На второй день на столе у командира полка лежал рапорт старшего сержанта Максимова: «Прошу разрешения служить 3 года, и после выполнения обязательств дивизионом к 29 октября 1968 года уволить из Вооруженных Сил». В этом году он был делегатом слета победителей. Там состоялась встреча Виктора Максимова с Алексеем Стахановым. Тот подарил ему на память шахтерские перчатки, которые сержант по возвращении в часть передал в полковой музей.

Осенью состоялась проверка боевой готовности. По ее итогам полк был объявлен отличным. Его наградили Знаменем военного совета РВСН. Вручал его заместитель главкома по боевой подготовке генерал-полковник Данкевич. Постановлением ЦК ВЛКСМ полку присвоили имя 50-летия ВЛКСМ. На торжественный пленум ЦК комсомола в Кремлевский Дворец съездов 29 октября пригласили командира полка Дегтеренко, замполита Васильева, секретаря комитета ВЛКСМ Мирошниченко и старшего сержанта Максимова.

С чувством исполненного долга Виктор Максимов попрощался с полком на построении и убыл в родной Ленинград, где со временем стал трудиться вторым секретарем Невского райкома комсомола. Дивизия по итогам юбилейного «комсомольского» года получила твердую хорошую оценку. Ее она подтверждала из года в год.

Тесные связи установились у ракетчиков с руководителями районов и городов Литвы – Каунаса, Вильнюса, Укмерге, Таураге, Ионава. Действовал общественный совет ветеранов Великой Отечественной войны во главе с заместителем командира дивизии Василием Федоровичем Шаргородским, кавалером многих боевых наград. Фронтовики А.Швырев, В.Абрашкевич, П.Дунь, А.Деремян, Д.Кучеренко, Д.Писаревский, А.Митакович, А.Чистяков, А.Филатов, В.Валуев, Н.Левин, П.Макаров, Т.Алексеева, Е.Федоров были дороги гостями в стартовых батареях, ротах, группах, на узле связи.

Музей боевой славы дивизии признавали лучшим в Вооруженных Силах. Отсюда убывал личный состав на государственный полигон для проведения пусков ракет, выполнения задания по уборке урожая на полях страны. В его стенах вручались партийные и комсомольские билеты, погоны прапорщикам и офицерам. Проводились слеты фронтовиков с участием командующего 50-й ракетной армией Ф. Добыша, его заместителей И.Шмелева, Д. Любимова, работников политотдела армии Н.Павельева, И.Мартынова, Ф. Степанова, В.Зверева (отец Владимира Зверева, с которым я вас познакомил в начале книги, Виктор Павлович был первым заместителем начальника политического отдела Смоленской армии, а сын, Владимир Викторович, стал позднее заместителем начальника политотдела кармелавской дивизии – А. Д.).

Вот такими воспоминаниями поделился секретарь ЦК комсомола Саюшев. Понятно, что детали, имена уточнили по его просьбе те, с кем он встречался в Кармелаве. Но главное запомнил: в дивизии всегда царил дух творчества, служба здесь носила осмысленный характер, она была, не станем бояться этих слов, идейно одухотворенной. И как бы мы сейчас ни оценивали те времена, факт остается фактом: в Мелитопольской дивизии с 1967 года ежегодно сокращались нарушения на боевом дежурстве, с 1970 года их не было вообще. В частях дивизии не допустили в течение трех лет подряд ни одного случая гибели или судимости. Три года не было происшествий и преступлений на момент 70-ых.

Дотошные историки отмечают, что «такого состояния дел не было ни в царской, ни в Рабоче-Крестьянской Красной Армии, ни в Советских Вооруженных Силах». Что было, то было.

А каких военачальников вырастила дивизия! Н.Березняк стал генерал-лейтенантом, начальником Военной академии, П. Дегтеренко – генерал-лейтенантом, начальником полигона (видел его на пуске в Капустином Яре. Когда в 1974 году пускали Р-12, он присутствовал на старте), С.Ермак – генерал-лейтенантом, начальником штаба Военно-космических сил, генерал-майор Н. Хохлачев – заместителем начальника управления кадров РВСН, генерал-майор В.Ерохин – главным редактором журнала «Военная мысль». Не было таких политотделов, чтобы в одном коллективе вырастили пять генералов. В. Путилин стал генерал-полковником, заместителем начальника Генерального штаба, сейчас – министр Российской Федерации, член правительства России, А. Науджюнас – начальником политического отдела космодрома Байконур, Ю. Устинов возглавлял политотдел армии, служил в Главном политическом управлении, в академии РВСН, генералами стали В.Степанов, В. Хренов. Еще двое – Г. Трофимчук и И. Линкин были на генеральских должностях, но наступил 1991 год…

В этой дивизии я имел честь служить перед «Красной звездой». Занимался здесь воспитательной работой, писал о людях ее в окружной газете.

Когда собрался уходить из Смоленска на самостоятельную работу в полк, предложений было много. Звали полковник Василий Климчук в Гвардейск, полковник Геннадий Батанов – в Лиду, усиленно приглашал к себе однополчанин по Приекуле и Шяуляю Николай Жильцов – в Бологое. Выбрал дивизию РСД в Кармелаве, укмергский полк. Позвонил начальнику политического отдела Владиславу Путилину. Он решение одобрил, сказал, что мой выбор ему приятен. Однако поработать в дивизии с Владиславом Николаевичем не удалось. Одновременно кадровики готовили документы на перевод и мой, и его. Я из Смоленска, он в Смоленск, первым заместителем начальника политического отдела армии. Я еще и встречал там Владислава Николаевича, по его просьбе.

В Кармелаве работал под началом полковника Александра Михайловича Ланцевича (позднее Василия Васильевича Любимова), а в полку – под непосредственным руководством выпускника Военно-политической академии майора Виктора Мошнинова.

Кармелаву выбрал неслучайно. Эта дивизия была для меня родной по духу. Часто бывал здесь в командировках, со многими подружился. К тому же, читатели теперь знают, что шяуляйская и кармелавская дивизия – братские, таургаский и укмергский полки изначально находились сначала в одной дивизии. И ракеты средней дальности были те же. В укмергском полку я и стал служить, сменив на должности пропагандиста Владимира Шерстобоева, который был в мою бытность секретарем комитета комсомола в Приекуле.

Вы, должно быть, заметили, что о какой бы дивизии я ни рассказывал, везде делаю оговорку о встречах с однополчанами. И от этого никуда не уйдешь: Ракетные войска маленькие, в них все, как родня. Мне, по крайней мере, так кажется.

За неполных 34 года службы: 17 лет прошли в РВСН и почти столько же в «Красной звезде», связанных с РВСН и Космическими войсками непосредственно. Поменял восемь гарнизонов, десять мест службы, четырнадцать должностей, от курсанта учебного центра РВСН в Котовске Одесской области до редактора в Москве. Получил последовательно десять званий, от рядового, младшего сержанта до полковника. Служба наша пишется вроде по одному сценарию, но вариаций у каждого много.

А теперь о заявленной в начале моей первой корреспонденции. Ее заметили, и пригласили меня в газету. Позвонили в Евпаторию, где впервые отдыхал с семьей на море, предложили должность «ракетного» посткора. Никто до сих пор не верит в такой поворот дела. Считают сказкой, а я полагаю, судьба.

Газета «Красная звезда» от 31 мая 1990 года. «Прощание с Р-12-ой и другими».

« 1 июня 1990 года исполняется два года со дня подписания советско-американского Договора по РСМД. В ходе его реализации полностью ликвидированы на сегодняшний день ракеты меньшей дальности, из 809 имевшихся средних – более 600. Недавно на базе Лесная прекратила свое существование последняя Р-12. А несколькими днями раньше состоялось прощание с ней в Н-ской части.

Не гремел в это утро оркестр, не говорилось торжественных речей. Шла выверенная, без суеты работа. И все-таки, что ни говори, офицеры Иван Перевозчиков, Виктор Перешивкин, старший прапорщик Василий Сементяй, младший сержант Сергей Пашков, рядовой Владимир Кекин и все другие понимали: в присутствии гостей, журналистов, кинодокументалистов они творили историю, ставя в это белесое утро точку в судьбе ракет, именуемых в Советском Союзе Р-12, а в США известных как СС-4.

Р-12 принадлежит к первым поколениям советских ракет. Несмотря на то, что в младенческом возрасте на нее смотрели с гордостью, век ей предрекали недолгий. Ракетная наука двигалась вперед, а курсантам военных училищ не без основания внушали, что Р-12 к концу обучения с боевого дежурства снимут, а им предстоит служить на новых ракетных комплексах. В одном были правы преподаватели: новые ракеты появлялись, а Р-12 здравствовала. С одним из тех курсантов, ныне уже подполковником, Владимиром Шерстобоевым мы провожали ее в Небытие. Вот ведь поворот какой: именно с ней он и службу почти закончил.

Чем же взяла эта тонкая, издалека похожая на карандаш (в 22 метра ростом!) ракета? Да, пожалуй, неприхотливостью своей. И надежностью.

По достоинству оценили Р-12 английские специалисты, дав ей поэтическое название «Сандал», видимо сравнивая ее с прочным сандаловым деревом. Именно под этим именем вошла она в британскую энциклопедию ракет мира.

Наши же молодые солдаты-ракетчики, не подозревая об оценках американских и английских специалистов, называли свою ракету совсем уж прозаично – «старушкой», намекая на ее почтенный возраст. Но, полагаю, так называли они ракету со слов бывалых ракетчиков, у которых вся служба прошла при ней.

А теперь вот своими руками снарядили ее на базу ликвидации, зачехлив и закрыв брезентом. А уж там другие руки сделают с ней то, что предписано договором: разрежут емкости, приборный отсек, срежут сопла двигателей…

Понятно, что никто не обронит слезу по этому поводу. И сердце бывалого ракетчика щемит не по ракете, а прежде всего по людям, которые ей служили. Три десятка лет существовали эти воинские коллективы, со своим укладом, со своими традициями – и вот теперь их нет…

И, должно быть, одолеваемые прежде всего этими чувствами, на прощание с ракетой пришло много людей, ветеранов, жен и детей офицеров и прапорщиков, которых впервые всех вместе пригласили на последнее комплексное занятие. Состоялось оно за две недели до отправки ракет. Весь порядок штатных действий по подготовке ракеты к пуску, исключая лишь сам пуск, показали собравшимся ракетчики. А потом все вместе сфотографировались возле ракеты. В первый и последний раз. В первый – потому что никогда не позволялось на старте фотографировать, в последний – по причинам всем известным. И одинаково дороги будут эти снимки офицерам запаса Борису Наполинскому и Анатолию Никонову, Льву Рыжикову и Вольдемару Шляеву, Якову Морозу и Паше Рзаоглы Исмаилову, старшему прапорщику Николаю Климчуку, другим ветеранам, солдатам, офицерам и прапорщикам, женам и детям их – всем, кто пришел попрощаться с ракетой, которая в судьбе каждого из них заняла свое достойное место».

… Проводили мы с генералом Ерохиным ракеты на базу ликвидации (он осуществлял руководство, я обеспечивал работу с людьми). К слову сказать, принимал их на базе Лесная в Белоруссии Анатолий Анатольевич Еремеев. Сын Анатолия Степановича Еремеева, того самого, с которым служили в Шяуляе. Нарочно, что называется, не придумаешь.

В один день с Вячеславом Михайловичем мы уезжали на службу в Москву, он в Академию Генштаба на преподавательскую работу (позднее редакторствовал в журнале «Военная мысль»), я в газету. Последним из однополчан, кто был у меня в «Красной звезде», был Вячеслав Михайлович. Долго проговорили. Через несколько месяцев его не стало: знал, что обречен, говорил об этом спокойно, держался бодро, еще и 60-летний юбилей отметил.

Когда я провожал его, расстались на лестничной площадке третьего этажа. Я оговорился: « Дальше провожать не буду, по поверью: чтобы еще пришли в гости». Вячеслав Михайлович грустно улыбнулся…

Умышленно привожу первую публикацию в завершение книги. Эта придумка рождена самой жизнью. Так случилось по судьбе.

А потерь в этой жизни много. Едва отметив 70-летний юбилей, ушёл из жизни Евгений Игоревич Пароль, не стало Юрия Алексеевича Яшина, от взвода моих друзей – луноходчиков и отделения не осталось, Аркадий Фёдорович Пинчук сказал своё последнее «Прощай», до сих пор плачет душа о Юрии Николаевиче Беличенко, стоит в глазах образ главкома Юрия Павловича Максимова, моего редактора Анатолия Васильевича Белоусова, в 54 года оборвалась жизнь однополчанина Алексея Абаимова… «В красной рубашоночке, хорошенький такой», он скончался в том отделении Одинцовского госпиталя, в котором оперировали и меня…

(Рукопись представляет собой сокращённый вариант книги «Судьба ракетная такая», изданной в 2007 году.)