— организовать непрерывное и устойчивое управление подразделениями полка. Обеспечить несение боевого дежурства;
— принять меры по укреплению воинской дисциплины;
— организовать правильную эксплуатацию ракетной, специальной и других видов техники. Создать необходимые условия для хранения боезапаса ракет, ГЧ и КРТ. Исключить поломки и повреждения ракетной техники, автопроисшествия. Улучшить техническое обслуживание;
— принять дополнительные меры по улучшению хода строительства боевых объектов жизнедеятельности, по выполнению и сокращению плановых сроков строительства;
— организовать всестороннее обеспечение несения боевого дежурства. Улучшить тыловое обеспечение.
1961 год начался с кропотливой работы по внедрению требований Положения в жизнь. Разрабатывались документы, пересматривался состав дежурных расчётов, отрабатывались вопросы по сбору личного состава по тревоге и занятию ими боевых постов, развёртыванию техники на стартовых площадках. Отрабатывались вопросы подготовки ракет к пуску в соответствии с новыми временными нормативами. Отрабатывались задачи по совершению маршей при транспортировке ракет и заправочного оборудования со станции выгрузки Гардене.
Указанные вопросы отрабатывались в ходе проведения КЗ, которые проводились, как правило, в тёмное время суток. Транспортировка крупногабаритной техники, ракет и ГЧ — только ночью. Таково было веление времени. Вопрос — где в сказке А.Н. Толстого про Буратино говорится о РВСН? «Прошёл день, наступила ночь. И в стране дураков закипела работа». Может быть грубовато, но точно.
В начале года к отправке на ГЦП готовился 2-й ракетный дивизион. В это время решался вопрос об увольнении из рядов Вооружённых Сил по состоянию здоровья командира 2-го дивизиона капитана А.А. Александрова. Было принято решение направить со 2-м дивизионом командира 1-го дивизиона, уже капитана В.Е. Рушева.
В качестве командира 5-й стартовой батареи был направлен командир 3-й батареи ст. лейтенант В.П. Перескоков. Должность командира 5-й батареи была вакантной, так как назначенный на эту должность в 1960 г. Л. Смирнов вскорости от неё отказался.
На полигоне четыре боевых расчётов 2-го дивизиона (5-я стартовая батарея — В.П. Перескоков, 6-я — Ф.И. Запорожцев, 7-я — В.Ф. Гимонов, 8-я — А.В. Сомов) после дополнительной учёбы и сдачи зачётов, успешно провели четыре учебно-боевых пуска ракеты Р-12 (8К63). Личный состав батарей и обслуживающих подразделений был допущен к самостоятельной работе по подготовке и пуску ракеты 8К63.
Роль Валентина Ефимовича Рушева в истории полка в первый, самый сложный период его становления и при подготовке к заступлению на боевое дежурство была заметной, но неоцененной. По прибытию с полигона, в августе 1961г, по ряду причин В.Е. Рушев перешёл в ртб (Елгава). Вместо него командиром 1-го дивизиона был назначен В.П. Хилькевич (из моряков)
Уволился в марте 1961 года по состоянию здоровья и командир 2-го дивизиона капитан А.А. Александров, вместо него был назначен капитан И.Г. Пармон (командир батареи Таурагского полка).
15 апреля 1961 г. в 1-й дивизион поступил боезапас ракет, ГЧ и КРТ. Дивизион с этого времени приступил к несению боевого дежурства в составе 4-х наземных пусковых установок с ракетой Р-12 (8К63), находясь в боевой готовности №4.
Боевое дежурство осуществлялось дежурными сменами продолжительностью две недели. В состав дежурной смены стартовой батареи включалось по два офицера от каждой батареи. Причём в дежурную смену офицеров подбирали таким образом, чтобы они представляли всех специалистов сборного расчёта. Это была головная боль начальника штаба дивизиона. Такой состав офицеров обеспечивал руководство личным составом каждой батареи на первом этапе подготовки ракет к пуску до прибытия остальных офицеров из «зимних квартир». А в случае их задержки, позволял поочерёдно вести подготовку ракет и осуществлять пуск.
Началась плановая переподготовка на ракетные специальности офицерского состава, прибывшего из других видов и родов войск, училищ. Отсутствие необходимой учебной литературы, учебной базы, привлечение офицеров к строительно-монтажным работам на БСП, решение различных хозяйственных работ не позволили в достаточной степени организовать в полку боевую подготовку офицерского состава. Переподготовка по изучению ракеты Р-12 и наземного оборудования ракетного комплекса 8П863 проводилась на трёхмесячных курсах при Рижском и Ростовском высших артиллерийских инженерных училищах, на ракетном факультете академии им Ф.Э.Дзержинского, в армейской школе младших специалистов гор. Остров, на 4-ом ГЦП.
Вывод подразделений полка в недооборудованные ОПР, который начался в 1960 г., негативно сказалось на состоянии воинской дисциплины. Резко увеличилось количество происшествий и грубых нарушений. Негативно сказалось и совместное проживание личного состава дивизионов с военными строителями. Серьёзную озабоченность вызывали вопросы расквартирования и организации быта личного состава. Личный состав размещался в армейских палатках (за исключением одной-двух батарей, которым посчастливилось сразу занять временные сборно-щитовые бараки — казармы). По мере убытия строителей, остальные подразделения дивизионов также занимали освобождающиеся бараки. Жили скученно — по два подразделения в одном помещении, все удобства на улице. Солдатские столовые были развёрнуты в паркогаражных группах. Пищу готовили в походных кухнях, вода привозная. Офицерский состав питался солдатским пайком из общего котла. Шла борьба на выживание. Много нареканий было на банно-прачечное обслуживание. Личный состав для помывки вывозили в близлежащие населённые пункты: 1 дивизион — в посёлок Аури (10 км); 2 — сначала в Жагаре, а после завершения строительства бани в первом дивизионе — в первый дивизион (20км).
Эти поездки вызывали недоумение, так как терялся весь смысл легенды прикрытия — «Техсклады», а личного состава — несколько сотен. Недовольны были и представители КГБ. Для перевозки использовали автомашины с тентами. Летом — пыль, что мылся, что не мылся, зимой — холод, а отсюда и простуда. Культурный досуг солдат и сержантов содержательностью и разнообразием тоже не отличался. Увольнение никто не отменял, но пойти, собственно говоря, было некуда. Коллективные выезды на танцы являлись высшим и практически единственным достижением культурно-массовой работы. Правда такие выезды, за редким исключением, заканчивались потасовками и драками со строителями из-за девушек. Нарастало недовольство и среди офицерского состава.
Появились случаи мародёрства по отношению к местному населению, как со стороны военнослужащих полка, так и со стороны военных строителей. Кто же их разберёт — все в одинаковой военной форме.
Характерные случаи.
Вокруг всех трёх дивизионов, вдоль дорог были индивидуальные хутора, отличающиеся по образу жизни от российских деревень. Здесь больше замкнутости, единоличное ведение хозяйства и крайне редкое проявление гостеприимства со стороны жителей. В то же время у них в большей степени было проявление честности, уважения к частной собственности. Хуторяне не знали, что такое замки, пока не пришли «наши».
Особую «головную боль», довольно часто, приносили пропажи бидонов с молоком и молочных продуктов. У местного населения было принято молоко сдавать на переработку на молокозаводы, а так как хутора располагались вдоль дорог на приличном расстоянии, хуторяне объединялись в кооперативы и по очереди отвозили молоко на молокозавод. Бидоны с молоком выставлялись в определённых местах дорог. В установленное время «молоковоз», проезжая по дороге, собирал бидоны и вёз на молокозавод, а на обратном пути развозил пустую тару и молочную продукцию, кто что заказывал. Хозяева хуторов, когда им было удобно, эту тару забирали. По этим же самым дорогам постоянно ездили и военнослужащие полка и строители. Ну и, порой, лакомились «халявными» молочными продуктами. И кто бы их ни взял, наш военнослужащий или строитель, все претензии со стороны местного населения предъявлялись «грабителям, оккупантам», то есть нам.
По утрам (особенно по понедельникам) на КПП дивизионов частенько устраивались разборки: кто с претензией по молочным вопросам, требуя вернуть хотя бы пустую тару; кто разыскивал свой велосипед — основное средство передвижения хуторян и самовольщиков; предъявлялись претензии и об исчезновении лошадей. Велосипеды и лошади порой обнаруживались у проволочного забора жилой зоны. На таком «бесхозном» велосипеде перемещался по территории 1-го дивизиона начальник штаба майор Щербаков. Были случаи «экспроприации» мелкого скота (барашек и ягнят), рожки да ножки, которых находили на жилой зоне. И попробуй, разберись — кто это сделал?
О случаях мародёрства, расценивая их как политические действия, докладывалось местным гражданским руководством на высшие инстанции, а оттуда уже раздавались грозные обвинения в адрес военных. Поэтому одной из основных задач командования полка (дивизионов) состояла в налаживании добрососедских отношений с местным населением. «Откупались», как правило, выделением транспорта, выполнением целого ряда сельхозработ (помощь в уборке овощей, заготовке кормов), выполнением строительных работ. Потери местного населения компенсировались в виде личных денежных средств и спирта. В отдельные дни руководители местных органов сами просили помощи и получали её в нужном количестве. Всё это позволяло снизить накал страстей и быть добропорядочными соседями.
В 1961 г. наряду с вопросами повышения боевой готовности, в полку большое внимание стало уделяться вопросам инженерного обеспечения — маскировке, укрытию личного состава, организации охраны и обороны. Вплотную вопросами маскировки стартовых площадок и сооружений БСП начали заниматься с середины 1960 г., после посещения Таурагского полка министром обороны Маршалом Советского Союза Р.Я. Малиновским. Ему был организован показ ракетного вооружения на БСП и порядок действий личного состава при подготовке ракеты к пуску. Как вспоминают, министр обороны не очень вникал в пояснения и в тоже время увлечённо рассказывал о своей боевой службе в годы ВОВ, а в конце высказался: «Я не увидел элементов маскировки и защиты личного состава». Вопросы инженерного обеспечения встали в один ряд с вопросами боевой подготовки.
В 1960 г. маскировочные работы ограничивались многократной пересадкой в ящики деревьев и кустарников и расстановкой их на стартовых площадках, перекраской в зелёный цвет зданий, сооружений и всей наружной наглядной агитации. В 1961 г. пошли дальше. Для маскировки позиций и техники, кроме табельных масок, вручную из проволоки и зелёной полихлорвиниловой плёнки изготовляли десятки километров маскировочных гирлянд, которые развешивались над стартами, складами КРТ, на отдельных участках дорог. В батареях, были созданы бригады и между ними, было организовано соревнование — кто больше накрутит гирлянд. О количестве изготовленных гирлянд (в метрах) ежедневно докладывалось по линии КП (с нарастающим итогом) в штаб дивизии. В передовиках числились 1,5,8 батареи. Модернизировали и переносные ящики для естественных и искусственных насаждений, сделав их передвижными, в результате чего со складов службы спецвооружения исчезли все имеющиеся там подшипники.
Производили дернование бетонных поверхностей, стартовые площадки засыпали торфом. Вот воспоминание одного из участников тех событий: «…У нас были попытки маскировать не только технику, но и все подъездные дороги к стартам. По окрестным лугам резали дёрн (это сколько же его надо было?) и закладывали им бетон, оставляя только одну колею для машин. Всем водителям было приказано под страхом суровой кары ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не заезжать на дёрн. Но пошли дожди, постепенно всё раскисло и расползлось. А тут ещё и слух пошёл, что, дескать, возможный противник запустил спутник, который видит бетон на метровой глубине. И снова нам работа. На этот раз всё сгребли и вывезли. Затем бетонку тщательно вымыли нейтралками и больше никому такая блажь в голову не стукнула. А, представьте, что было бы зимой, когда «пятаки» (так мы называли стартовые площадки) должны были быть очищены от снега и льда до бетонки. Снег идёт, а мы всё чистим. Запомнилось выражение: «На позицию снег падать не должен». Вот и маскировка: всё кругом бело, а пятаки и дороги к ним — чёрные. …».
Действительно, вся проделанная работа, как выяснилось позже, была не эффективна. Искусственная плёнка на фотосъёмках чётко выделялась и отличалась от живой растительности. На спутниковых снимках чётко просматривались места размещения боевых позиций с указанием точных координат. Какой дурак поверит, что в лес, в никуда, были проложены бетонные дороги и просеки с ЛЭП.
В последующие годы «игры в маскировку» были прекращены. Больше внимания стали уделять повышению живучести и скрытию состояния боевой готовности и проводимых мероприятий.
Развернулись работы по повышению защищённости сооружений БСП, прежде всего от обычных средств поражения. Началось интенсивное строительство стационарных укрытий для личного состава. Для возведения убежищ на 20-30 человек использовались железобетонные конструкции промышленного изготовления.
В 1961 г. началась усовершенствоваться система охраны и обороны дивизионов. Начали устанавливаться проволочные ограждения технической системы охраны «Сосна», были составлены планы охраны обороны, намечены рубежи обороны, определены силы и средства. По периметру БСП в пределах видимости друг друга были оборудованы огневые точки, а на подступах к БСП в угрожаемый период планировалось выставление дозоров и патрулей.
В октябре директивой Генерального штаба вооружённых сил № ОРГ/9/61948 от 17 октября 1961 г., по Решению Военного совета РВ, с целью сохранения боевых традиций 29 ракетной дивизии, по преемственности, было передано Боевое гвардейское знамя 51-ой гвардейской стрелковой дивизии. Одновременно были вручены (переданы): орден Ленина с грамотой Президиума Верховного Совета СССР и орден Красного Знамени. С этого времени дивизия получила наименование — 29-я гвардейская ракетная Витебская ордена Ленина Краснознамённая дивизия. Всему личному составу дивизии были вручены знаки «Гвардия», а в удостоверениях личности офицерского состава записано звание «Гвардии…»
10 декабря 1961 г. на боевое дежурство заступил 2-й ракетный дивизион в составе четырёх наземных пусковых установок с ракетой Р-12 (8К63). Командир дивизиона майор И.Г. Пармон.
1962 год
1962 г. занимал особое место в жизнедеятельности полка. В июне этого года командование дивизии готовило 79 ракетный полк (Плунге) в составе 2-х наземных дивизионов к выполнению важнейшего государственного задания по предотвращению американской угрозы на Кубе. Это в какой-то мере затронуло и наш полк. Полк не только участвовал в перевозке грузов для 79 рп, но принял и временно разместил на своей территории часть подразделений Омского полка, прибывшего на замену убывающего 79 рп, с целью их обучения и доукомплектования, как офицерским составом, так и техникой.
А в период Карибского кризиса, с 14 октября (США с помощью фотосъёмки обнаружили присутствие РСД на Кубе) по 22 ноября полк в составе РВСН получил первое «боевое крещение». 22 октября, впервые в истории РВСН, по боевому сигналу были вскрыты боевые пакеты Генерального штаба Вооружённых Сил СССР и приняты к исполнению заложенные в них боевые распоряжения. Хотя казарменное положение в РВ было введено ещё с 11 сентября, но эта дата под сомнением.
Сигнал на КП полка и дивизионов был получен во время обеденного перерыва, при приёме пищи. Большинство личного состава было в столовых. По команде «Боевая тревога» всех как ветром сдуло — выскакивали и через двери и через окна. Вначале чувствовалась какая-то растерянность — кто сразу на БСП устремился, кто за оружием в казармы. И хотя все всё знали, но элемент внезапности всё равно сработал. Это проявилось и при получении оружия офицерами и при получении «секретчиками» батарей технической документации. Нормативы по занятию боевых постов и по выводу выводу техники на стартовые позиции были выполнены.
Всё шло своим чередом, пока не вмешался Главный штаб. Хотя пакеты были вскрыты и боевые распоряжения вступили в действие, следом пошли устные указания вышестоящих командиров, ограничивающие действия личного состава и отменяющие те или иные операции боевых графиков. Вставали вопросы: готовить ГЧ к боевому применению или нет, заправлять заправочные ёмкости КРТ или нет? И так по многим вопросам, которые должны были решать вышестоящие штабы, вплоть до Главного штаба РВ. На КП в действиях должностных лиц чувствовалась нервозность и не уверенность в правильности отданных ими распоряжений. При вскрытии пакетов у многих дрожали руки.
Тем не менее, полк, с некоторыми ограничениями, был приведён в повышенную боевую готовность. Личный состав выдержал все испытания. Боевые ракеты были подготовлены к стыковке боевых ГЧ, которые были переведены в высшую готовность — СГ-5 (ядерные боезаряды были извлечены из контейнеров и уложены на сборочные стенды). Весь личный состав полка и ртб находился в позиционном районе, дежурные смены на БСП. Офицерский состав был переведён на казарменное положение. На КП постоянно находился кто-нибудь от командования полка и дивизионов. Через некоторое время обстановка в полку нормализовалась: до личного состава постоянно доводилась международная обстановка; проводились партийные, комсомольские и строевые собрания на которых собирались заявления желающих убыть на защиту Кубы, выполнить свой интернациональный долг.
Всему этому предшествовала череда событий во взаимоотношениях СССР и США. Военно-политическая обстановка начала постепенно накаляться с начала 1962 года:
— возобновились с обеих сторон испытания ядерного оружия. Так, в СССР, в июле на различных высотах были произведены ядерные взрывы с целью исследования влияния поражающих факторов ядерного взрыва на радиосвязь, радиолокаторы, авиационную и ракетную технику. А в сентябре месяце была проведена операция «Тюльпан» по испытанию БРСД Р-14 с ядерными зарядами;
— США начали размещать свои ракеты «Юпитер» (дальность полёта 3000 км.) на территории Турции и Италии, способных перекрыть всю европейскую часть Советского Союза. В апреле 1962 г. 50 единиц ракет «Юпитер» заступили на боевое дежурство, из них 15 — на территории Турции, с подлётным временем к целям на территории СССР — 10 мин;
— в феврале 1962 г. США было введено эмбарго на торговлю с республикой Куба;
— создавалась реальная угроза американской интервенции на остров Куба. Участились провокации в территориальных водах и на территории «острова Свободы» (операция «Мангуст»).
В апреле 1962 г. у Н.С. Хрущёва — первого секретаря ЦК КПСС и одновременно Председателя Совета Министров СССР — созрела идея: «…запустить ежа в штаны дяде Сэму…», используя для этого остров Куба, как базу советских БРСД. Совет обороны СССР 15 мая принял решение о военной помощи Кубе и переброске советского контингента войск на её территорию.
С середины июня, по решению советского правительства, началась операция «Анадырь» — стратегическое учение с перебазированием советских войск и техники в различные районы Советского Союза (в том числе и на Чукотку). В ходе операции на Кубу планировалось перебросить: ракетные комплексы с БРСД Р-12 и Р-14; оперативно-тактические ракеты «Луна» (дальность стрельбы 60 км.) и крылатые ракеты с ядерными боеголовками; бомбардировщики Ил-28 с ядерными бомбами; зенитно-ракетные комплексы С-75; мобильные противокорабельные крылатые ракеты. В перевозке войск было задействовано 85 судов, которые совершили 183 рейса на Кубу и обратно.
Командующим группировки советских войск на Кубе (ГСВК) был назначен командующий Сев.-КавкВО генерал армии И.А.Плиев. Он имел полномочия применить ядерное оружие (в том числе и баллистические ракеты) в случае полномасштабного вторжения США на Кубу. Группировкой Ракетных войск на Кубе командовал генерал-майор Л.С. Гарбуз (с 1954 г. по 1958 г. — командир 85 инженерной бригады РВГК). Основной ударной силой была 51 ракетная дивизия (командир генерал-майор И.Д. Стаценко), куда входил и 79 рп с двумя ракетными дивизионами (командир полковник И.С. Сидоров).
Интересная информация о ходе переброски.
Переход через Атлантический океан совершался в среднем в течение 13-15 суток. Капитанам морских судов были вручены секретные конверты (пакеты), которые они должны были вскрыть совместно с начальниками воинских эшелонов. Пакеты вскрывались дважды: после выхода из порта и после прохождения Гибралтара или Северных проливов.
Запись на лицевой стороне пакета:
Капитану судна
Начальнику воинского эшелона
Пакет вскрыть совместно, после прохождения …
В пакет были вложены.
А. — Приказ за двумя подписями: министра обороны и министра морского флота:
1. Судну следовать на остров Куба. Порт назначения — Ла-Исабела.
2. Разрешается объявить о пункте назначения всему личному составу.
3. Провести необходимую разъяснительную работу среди членов КПСС, ВЛКСМ и всего личного состава о выполнении особого правительственного задания.
Приступите к изучению материалов о Кубе (в пакете).
4. По прочтении и уяснения содержания, настоящий документ уничтожить.
Б. — Отдельное специальное распоряжение:
При явной угрозе захвата судна капитан судна и начальник воинского эшелона должны принять все меры к организованной высадки личного состава за борт на все имеющиеся спасательные средства и затопить судно.
Суда сопровождали семь ударных подлодок ВМФ СССР.
К середине октября примерно половина из 36 доставленных на остров ракет Р-12 была готова к стыковке ядерных ГЧ и к заправке КРТ. Три ракетных полка заступили на боевое дежурство.
В зоне досягаемости наших баллистических ракет и бомбардировщиков оказались:
города Вашингтон, Чарльстон, Новый Орлеан;
базы ВВС на мысе Канаверал и вся территория Флориды.
Американцы были в замешательстве. Ведь подлета советских бомбардировщиков с ядерными бомбами они ожидали со стороны Арктики, по кратчайшему расстоянию через Северный полюс, и вся система ПРО была расположена на севере США. А тут опасность с юга.
Однако размещение советских ракет на острове Куба не осталось не замеченным. К этому приложил руку и предатель — офицер ГРУ полковник О.Пеньковский (арестованный 22 октября 1962 г.).
14 октября самолёт-разведчик U-2 американских ВВС сфотографировал стартовые площадки для запуска БРСД.
Дальнейшие события разворачивались следующим образом:
— 22 октября. Президент США Д. Кеннеди выступил с обращением к американскому народу, объявив о наличии на Кубе советского «наступательного оружия» и предупредил о возможности термоядерной войны. Президент сообщил: что американцы готовят десант на Кубу; что для будущих русских пленных на полуострове Флорида готовится лагерь; что на Кубу прибыл Микоян и готовятся предварительные переговоры и что он даже не улетел в Москву на похороны своей жены.
— 22 октября. Министр обороны СССР приказал привести Вооружённые Силы страны в состояние повышенной боевой готовности, отменить отпуска и задержать демобилизацию старших возрастов.На Кубе была объявлена всеобщая мобилизация.
— 23 октября. Президент США подписал директиву об установлении морского карантина (блокады) в отношении Кубы.Военные корабли США (порядка 180 единиц) получили приказ в 500 мильной (926км.) карантинной зоне вокруг Кубы задерживать и досматривать все торговые суда, следующих на Кубу и обратно.
К этому времени на Кубу шли 30 советских кораблей и судов, в том числе сухогруз «Александровск» с грузом ядерных боеголовок (24 для БРСД и 44 для крылатых ракет) и 4 корабля, на борту которых находились два дивизиона с БРСД Р-14. Приближались 4 дизельных подлодки с ядерным оружием на борту.
Американские военные моряки получили приказ остановить их и если потребуется — огнём. Н.С. Хрущёв отдал приказ советским судам остановиться на линии блокады.
На Кубе было объявлено военное положение, советские войска на острове приведены в полную боевую готовность. В боевую готовность «критическая» (первый и единственный раз в историю США) были приведены и американские войска, как на континенте США, так и в Европе. К участию в конфликте готовились и войска НАТО.
— 24 октября. На заседании Совета Безопасности ООН Советский Союз упорно продолжал отрицать наличие на Кубе ядерных ракет. Обстановка накалялась.
— 26 октября. Кеннеди отдал приказ о подготовке к вторжению на Кубу. Хрущёв официально признал наличие на территории Кубы советских ракет. Переговоры продолжались. В эти дни над Кубой, с целью устрашения дважды в сутки проносились эскадрильи американских самолётов.
— 27 октября. «Чёрная суббота» Карибского кризиса. Над Кубой был сбит самолёт-разведчик «Локхид U-2».
Президент США принял решение — через двое суток начать бомбардировку советских ракетных баз и приступить к военным действиям против Кубы. Три ракетных полка на Кубе были готовы нанести ракетно-ядерный удар со всех 24 стартовых позиций. Одновременно на территории СССР в боевую готовность были приведены РВСН, Войска ПВО, Дальняя авиация.
— 28 октября. В результате переговоров в ночь на 28 октября без консультации с Кубинским руководством, советское руководство решило принять американские условия: США не будут вторгаться на Кубу, если Советский Союз уберёт с Кубы своё наступательное оружие.
Министр обороны СССР издал директиву № 76665, в которой приказал демонтировать стартовые площадки ракет, а 51-ю ракетную дивизию в полном составе вернуть обратно в Советский Союз. С 29 по 31 октября демонтаж площадок был полностью завершён, а с 5 по 9 ноября ракеты и бомбардировщики Ил-28 с острова Куба были вывезены. 12 декабря советская сторона полностью завершила вывод личного состава, ракетного вооружения и техники. Перевозка осуществлялась под жёстким контролем со стороны США.
Вот воспоминания очевидца тех событий:
«….Наши транспорта за пределами территориальных вод Кубы (кубинское руководство категорически запретило производить досмотр в своих территориальных водах) ложились в дрейф и ожидали прибытия американской инспекции. Ракеты расчехлялись. Сначала транспорта подвергались облёту на малой высоте самолётом-разведчиком, а затем над ракетами, на высоте нескольких метров, зависали вертолёты, фотографируя и считая их по штучно. Было обидно и унизительно….».
Надо сказать, что решение — убрать с Кубы советские ракеты — было принято без согласования с кубинским руководством.
21 ноября 1962 г. США сняли морскую блокаду острова Куба, а через несколько месяцев были выведены и американские ракеты «Юпитер» с территории Турции.
Хотя обстановка вокруг Кубы разрядилась 28 октября, команда на приведение РВ в состояние постоянной боевой готовности была получена только 22 ноября 1962 г.
Жизнь перешла в нормальное мирное русло.
Мало кто знает, что название «Анадырь» не случайное. Какое отношение эта северная Чукотская река имеет к тропическому острову? Название «Анадырь» в начале 50-х годов придумал И.В. Сталин для другой боевой акции на Чукотке. Согласно его замыслу, на Чукотке, для вторжения на Североамериканский континент должна была сосредоточиться советская миллионная армия. В назначенный день армия пересекает Берингов пролив и — Аляска захвачена. Дальше, как говорят, — «дело техники». Сталин умер 5-го марта 1953 года, так и не осуществив задуманное. А красная папочка с надписью «Анадырь» — осталась. Эстафету сталинской идеи подхватил Н.С. Хрущёв. Только грозить Америке на этот раз решил не с севера, а с юга. Сталинское название операции «Анадырь» решил не менять. В своё время, в 1957 году, на Чукотке, на Анадырьском аэродроме была развёрнута база самолётов-ракетоносцев, а в 10 км. от аэродрома — база хранения ядерных боевых зарядов. На Чукотке же был развёрнут и ракетный полк с ракетой Р-12. Позже всё зто было ликвидировано.
Вот такая история. Хотите — верьте, хотите — нет.
1963 год
1963 г. стал годом практической реализации и внедрения в жизнь опыта, приобретённого РВ при участии в стратегической операции «Анадырь».
В феврале в связи с новой организационно-штатной структурой в полку были проведены организационные мероприятия:
— был расформирован дивизион транспортировки и заправки ракет. Отделения заправок со штатной техникой вошли в состав стартовых батарей, образовав четвёртые заправочные отделения;
— для транспортировки ракет и КРТ (со станции выгрузки и между дивизионами) была сформирована батарея подвоза (командир батареи В.Г. Тучков), с двумя отделениями: отделение подвоза ракет и отделение подвоза КРТ;
— в стартовых батареях были сокращены офицерские должности: в стартовом отделении — техник по наводке; в электроогневом — техник борта, (значительно позже, где то в 70 годах, был сокращён и техник двигательного отделения).
Встал вопрос о перераспределении функциональных обязанностей в составе боевых расчётов и подготовке солдат и сержантов к работе за офицеров. Новая организационная структура стартовых батарей, изменение исходного состояния заправочных средств (они были размещены на БСП дивизионов) предусматривали и изменение временных нормативов по подготовке ракет к пуску. Стартовые батареи приступили к отработке задач по сокращённым графикам. Здесь уместно напомнить, что в конце 1962 г. в группе по разработке штатов в Главном штабе РВ участвовал командир 5-ой батареи А.М. Платков;
— в штат управления наземных дивизионов была введена должность заместителя командира дивизиона. В первом дивизионе был назначен Б.К. Тырцев, во втором — Е.И. Лысиков, занимающий до этого должность начальника штаба дивизиона.
— в Вооружённых Силах был организован приём на военную службу женского контингента. В полк прибыло около 70 человек в возрасте 19-23 лет из военкоматов Латвии и Литвы. Все они прошли курс молодого бойца в Добеле-2, приняли присягу и были распределены в штабы, на пункты связи, медпункты и в тыловые службы.
Весной 1963 г. в целях повышения живучести наземных пусковых установок, в соответствии с распоряжением ГШРВ о более широком использовании подвижных свойств ракетного комплекса Р-12, в полку была проделана большая работа по
рекогносцировке, выбору, согласованию с местными органами и утверждению
запасных полевых районов (ЗПР).
Было выбрано по одному ЗПР для первого и второго дивизионов.
ЗПР 1-го дивизиона располагался в лесном массиве в районе населённого пункта Аннениеки, в 25км. от основного позиционного района (ОПР), справа от трассы Добеле — Лиепая (Салдус). ЗПР 2-го — за станцией Гардене в 45км. от ОПР.
Были определены места стартовых площадок для каждой батареи, оборудованы подъездные пути. Сложней всего было во 2-ом дивизионе, так как на маршруте движения колонн были крутые повороты, и сужение проезжей части дорог (особенно при въезде в Тервете). В районе станции Гардене надо было преодолеть мост и железнодорожные пути. На стартовых площадках были вырыты аппарели для размещения агрегатов наземного оборудования, окопы по периметру. Эти работы были проведены ББО полка.
В штабах полка и дивизионов, совместно со службой главного инженера полка были произведены все расчётные данные (графики) по выполнению дивизионами задач из ЗПР. Расчёты ОПД дивизионов подготовили полётные задания для возможного пуска ракет.
К июлю ЗПР были подготовлены. К этому времени стартовые батареи уже были укомплектованы сборно-разборными стартовыми площадками СП-6 и кранами для их установки (по два крана на дивизион). В каждом дивизионе в ОПР была оборудована учебная площадка для тренировок стартовых батарей по установке СП-6 и пусковых столов.
С водительским составом и офицерами были проведены марши с отработкой дисциплины марша (скорость, интервалы между машинами и колоннами) и способов управления колоннами на марше. Были проведены инструктажи по особенностям маршрутов движения.
В июле 1963 г. командующим армией генерал-полковником Ф.И. Добышем, при участии представителей ГШРВ, с полком было проведено опытное учение на тему «Управление ракетным полком при нанесении ядерного удара в начальный период войны из ЗПР».
На учение привлекались: управление полка (командир полка полковник Данильченко), первый дивизион (командир дивизиона майор Марков), второй дивизион (командир дивизиона майор Пармон), подразделения обеспечения. Это было не только первое учение такого рода в РВСН, но и, вообще, первый одновремённый выход 8-ми стартовых батарей полка в ЗПР. Марш совершался батарейными колоннами.
В ходе 10-ти суточного нахождения в ЗПР производились фортификационные и маскировочные работы, стартовые батареи неоднократно проводили тренировки по установке СП-6, уточнялись временные параметры по выполнению тех или иных действий. Большое внимание уделялось организационным вопросам по охране и обороне, соблюдению режима, организации жизнедеятельности в полевых условиях. Всё прошло успешно, однако «мост Шкаликова» запомнился надолго.
По окончании учения командующим был проведён разбор. Опытное учение показало необходимость совершенствования маршевой и полевой выучки личного состава, проведения систематических тренировок по установке СП-6, более качественного решения вопросов обеспечения жизнедеятельности и службы войск. Одним из выводов учения было то, что крупногабаритную технику, в силу ходовых особенностей, не целесообразно перемещать в составе батарейных колон. В будущем перемещение дивизиона в ЗПР осуществлялось отдельными колоннами: колонна батарейной техники, колонна установщиков, колонна заправочной техники, колонна с боезапасом.
На основе выводов учения в РВ были заложены основы выполнения боевых задач ракетными полками с полевых боевых позиций. Было разработано и введено в действие Наставление по занятию полевых районов наземными дивизионами, имеющих на вооружении ракеты Р-12.
После проведения опытного учения по выводу дивизионов в ЗПР, перед полком была поставлена новая, не менее ответственная задача — направить на 4 ГЦП МО Капустин Яр один дивизион в составе 4-х стартовых батарей с одним комплектом батарейной техники, одного отделения проверок ракет от технической батареи и одного стыковочного расчёта от ртб. Стартовым батареям принять участие в опытном испытании по отработке порядка проведения занятий на боевой ракете с её многократной заправкой и сливом КРТ.
Поставленную задачу должны были выполнить 1, 2, 3 и 4 стартовые батареи первого ракетного дивизиона (командир дивизиона майор Марков). Общее руководство возлагалось на командира полка полковника М.П. Данильченко.
В более доступной форме задача заключалась в следующем: 2-я, 3-я и 4-я стартовые батареи должны поочерёдно провести условные пуски с реальной заправкой боевой ракеты окислителем и горючим с последующим их сливом.
После каждого слива и снятия ракеты с пускового устройства отделение проверок должно было провести профилактику ракеты и подготовить её к последующим занятиям очередной батареей.
1-я стартовая батарея (командир батареи Г.С. Тарабан) должна была провести реальный учебно-боевой пуск, выполнив все операции по подготовке ракеты к пуску в полном объёме. Правда, более конкретная задача была поставлена только по прибытию на полигон.
А в конце июля началась интенсивная повседневная подготовка стартовых батарей на учебной ракете. Был скомплектован один комплект ракетной батарейной техники, подобран ЗИП и дополнительный резерв техники. Все агрегаты подверглись углубленному техническому обслуживанию. Был произведён большой объём работ по комплектованию, упаковке и подготовке к погрузке различного рода имущества, материальных средств для обеспечения жизнедеятельности дивизиона на полигоне. Везти с собой приходилось всё: пиломатериалы, фанеру, скобяные изделия, колючую проволоку, дрова и, конечно же, «разменную монету» — спирт. Были заготовлены каркасы для лагерных палаток, лежаки, разборные туалеты, караульные грибки и т.д. Проверялось укомплектование вещевого имущества и предметов личной гигиены. Личному составу были сделаны необходимые профилактические медицинские прививки.
В назначенный срок эшелон из 20 (?) единиц подвижного состава: штабной
— пассажирский вагон, крытые вагоны — теплушки для личного состава, полувагоны — для имущества и полевых кухонь, платформы
— для техники, двинулся в путь со станции Гардене.
Эшелон шёл по маршруту: Гардене — Саратов — далее, переправившись на левый берег Волги — Красный Кут — Эльтон — Верхний Баскунчак — Капустин Яр — 70 площадка. Через 7 суток эшелон прибыл на железнодорожную станцию «87км.» Приволжской железной дороги, которая примыкала к железнодорожной сети 4 ГЦП. Произвели переформирование.
И через некоторое время мотовоз уже двигался по единственной железнодорожной колее к месту выгрузки. Первое, что поражало — это абсолютно ровная степь, которая простиралась по обе стороны пути.
Примерно через два часа эшелон прибыл на площадку разгрузки. После разгрузки, сдачи вагонов и оборудования представителю железной дороге, был совершён марш на временную стоянку 70 площадки, указанную квартирьерами. Офицеров и сверхсрочников разместили в щитовом общежитии, питание — в военторговской столовой, где приходилось выстаивать длинные очереди. Личный состав был размешён в лагерном полевом городке в армейских палатках, техника — в полевом автопарке. Питание из походных кухонь. Воду возили водообмывщиком из реки Ахтуба. (Уже при дальнейших приездах боевых расчётов на полигон, начиная с 1966 г., личный состав размещался в казармах, питался в полигонной солдатской столовой. Ракетную технику получали на полигоне)
Началась подготовка к проведению испытания, но предварительно надо было выполнить определённый объём хозяйственных работ. Таков был порядок. Без подобных отработок не обходился ни один расчёт, прибывающий на полигон. Эта «традиция» сохранилась на все последующие годы. Параллельно готовились к сдаче зачётов инструкторской группе полигона. Это была не менее сложная задача, и приходилось порой «откупаться» спиртом. (По прибытию на полигон, была команда — сдать привезённый спирт. Часть пришлось сдать, но большую часть удалось спасти, спрятав канистры под полом в секретной части, которая размещалась вместе со штабом в щитовом сооружении полигона).
После сдачи зачётов, было определено место старта, куда была вывезена вся батарейная техника. Были получены боевая ракета и КРТ. Всё после проверок было сосредоточено на стартовой площадке.
Надо сказать несколько слов и о работе штаба дивизиона. Было отработано и оформлено большое количество документов, о существовании которых было не известно:
— составлены списки всего личного состава, прибывшего на полигон. Составлены списки на оформление временных пропусков на 10-ю площадку (центр полигона) и на другие площадки (склады);
— разработаны проекты приказов на получение и транспортировку боевой ракеты и КРТ,
— составлены списки личного состава, остающегося на стартовой площадке в различных степенях готовности и в бункере пуска в момент пуска ракеты;
— составлен план и схема эвакуации техники и личного состава с повремённым графиком эвакуации.
Помимо всего этого штаб в пути следования занимался многочисленными переадресовками эшелона, организацией караульной и комендантской службой в пути и на стоянках, организовывал взаимодействие с военной комендатурой на железнодорожных станциях по пополнению необходимых запасов продовольствия и воды, организовывал учебный процесс. Уже на полигоне штаб решал вопросы организации караульной и комендантской службы на стартовой площадке, обеспечивал работу ОПД и решал вопросы по обеспечению жизнедеятельности.
Итак, все теоретические зачёты сданы, рабочая документация отработана, техника готова. Началась боевая работа. 2-я, 3-я и 4-я стартовые батареи со своей задачей справились, получив отличные оценки. Приступила к подготовке и проведению учебно-боевого пуска последняя — 1-я батарея. Всё шло по плану. Личный состав, не участвующий непосредственно в подготовке ракеты к пуску, был эвакуирован на пункт эвакуации. Все пристально вглядывались в точку местности, где должна была стартовать ракета. Напряжение всего личного состава достигло апогеи.
Возможно, этому моменту подходит такое четырёхстишье:
Заправлена ракета, конечно, не водою,
И кнопку пусковую давно пора нажать,
Давай-ка, друг, мы отойдём в сторонку,
Ах, хоть бы улетела, не дай бог нам опять сливать.
Аварийный пуск
Время шло медленно. И, наконец, вырвалось пламя, ракету окутало парами окислителя, дымом сгоревшего топлива. Послышался оглушительный грохот. Многие это видели впервые.
Ракета медленно оторвалась от пускового устройства и ушла ввысь. Но…., поднявшись на высоту около 1000 метров, ракета зависла и упала на землю, поразив «цель» — кошару для овец.
.
Сразу же начала работать комиссия по выявлению причин аварийного пуска. Была изъята и опечатана вся рабочая документация и отдельная техника. В первую очередь начали трясти начальника ОПД ст. лейтенанта Б. Петрашкевича (нашего Пеку), а затем и остальных. Боевой расчёт все технологические операции выполнял под контролем инструкторской группы полигона в соответствии с требованиями инструкций.
Разобрались. Вины личного состава не обнаружили, но оценка батареи только «хорошо». Виновником аварийного пуска признали ракету. ( Более подробно смотри В.А. Рылова).
Дивизион в октябре вернулся на постоянное место дислокации.
Госкомиссия по итогам проведенного испытания пришла к выводу о целесообразности создания учебно-тренировочной ракеты (УТР), на которой можно было бы проводить многократные заправки на БСП, не выезжая на полигон.
В августе в штаты каждого ракетного дивизиона полка вводится инженерно-ракетная служба, возглавляемая заместителем командира дивизиона по ракетному вооружению (главный инженер дивизиона), в составе 3-х старших инженеров:
- по стартовому и двигательному оборудованию;
- по электрооборудованию;
- по заправочному оборудованию — он же инспектор по технике безопасности.
Одновременно с этим в службу главного инженера полка вводится ремонтная мастерская (РМ-61). И на её базе формируются ремонтно-технические подразделения, на которые возлагались задачи по освоению технического обслуживания и ремонта агрегатов ракетной техники.
Личный состав РМ-61 размещался в Добеле-2, вместе с батареей подвоза. В 1-м дивизионе, было начато строительство технологического здания. Руководили РМ-61 в разное время Макаров, Тричегруб, Гомонов.
23-24 сентября, с целью ознакомления, полк посетил начальник Тыла Вооружённых Сил СССР Маршал советского Союза И.Х. Баграмян. Особое внимание им было уделено решению вопросов тылового обеспечения и взаимодействия с тылом ПрибВО.
30-го сентября заступил на боевое дежурство 3-й шахтный ракетный дивизион (командир дивизиона майор Ю. П. Потапов) в составе 3-х ГПП с 4-мя шахтными пусковыми установками с ракетой Р-12У.
Хотя мало кто знает, что не так всё было гладко. Комиссию ГШРВ по приёму дивизиона возглавлял офицер ОУ полковник И.Ф. Николаев (будущий заместитель командира 29 ракетной дивизии). Он поначалу сделал заключение о неготовности дивизиона к несению боевого дежурства, хотя основные недостатки, выявленные комиссией, носили характер строительно-монтажных недоработок.
Более подробно с организационной структурой 3-го дивизиона можно ознакомиться, прочитав воспоминания офицеров 3-го дивизиона. (см Козлов).
В дополнение нужно отметить, что шахтные пусковые установки хотя и считались сооружением многоразового использования, но оказалось, что после каждого пуска необходимо было проводить массу ремонтно-восстановительных работ продолжительностью в несколько суток. Поэтому шахтные комплексы с БРСД Р12У в реальных боевых действиях рассчитывались всего на один залп. Но, тем не менее, во всех разрабатываемых в дивизионе документах фигурировали второй и третий пуски. Ракеты 2-го пуска реально хранились в хранилище на БСП первого дивизиона, 3-го — на БСП второго.
С заступлением 3-го дивизиона на боевое дежурство полк приступил к несению боевого дежурства 12-ю боевыми расчётами, из которых — 8 с ракетой Р-12 наземного варианта и 4 с Р-12У шахтного варианта.
15 декабря для обеспечения радиосвязью 867-го и 307-го ракетных полков был сформирован отдельный совмещённый ПДРЦ с дислокацией при 307-м полку (Елгава).
