БЕЛОВ Вячеслав Маркович
НАВСЕГДА ИЗБРАННЫЙ ПУТЬ

Ветеран 867-го (г. Добеле, 1961-1974 гг.) начальник ОПД 344-го (г. Приекуле, 1974-1982 гг.) ракетных полков

В 1960 году я закончил Первое гвардейское Калининградское артиллерийское училище по профилю нарезной реактивной артиллерии и тактических ракет. В течение года, проходя службу в мотострелковом полку в должности командира взвода 82-мм минометов, неоднократно обращался в ГУК МО СССР с просьбой о переводе меня в Ракетные войска стратегического назначения. В августе 1961 года просьба моя была удовлетворена, и на основании приказа главнокомандующего РВСН я получил направление в Добельский ракетный полк. В личной беседе с командиром полка полковником М.П. Данильченко я изъявил желание продолжить службу в должности помощника начальника штаба 2-го дивизиона.

Мне повезло уже только потому, что начальником штаба 2-го дивизиона был майор Е.И. Лысиков, ранее проходивший службу в одной из стартовых батарей Таурагского ракетного полка. Это был эрудированный, грамотный офицер, отличающийся высокой штабной культурой. В нем жила особая хозяйственная жилка, очевидно присущая всем офицерам-фронтовикам. И еще его отличала такая черта характера, как заботливое отцовское отношение к подчиненным, от солдата до офицера.

Командирами шестой, седьмой и восьмой стартовых батарей были тоже фронтовики - капитан Ф.И. Запорожцев, капитан В.Ф. Гимонов, майор А.В. Сомов. Командиром пятой стартовой батареи был капитан А.И. Платков, грамотный офицер, с мнением которого считались. Недаром, когда решался вопрос о штатном составе стартовых батарей и переходе на недельное несение боевого дежурства, он вместе с командиром 2-го дивизиона майором Пармоном был вызван в Главный штаб РВСН. Конечно, командиры батарей не имели тех фундаментальных технических знаний, которые имели выпускники Военной академии им. Ф.Э. Дзержинского и других военно-технических училищ, пришедшие в полк в 1961-1962 годах, но своим упорством и стремлением все доводить до совершенства они учили нас, молодых офицеров, честно и самоотверженно служить Родине - Союзу Советских Социалистических Республик.

За время службы я был свидетелем Карибского кризиса 1962 года, чехословацких событий 1968 года, когда Ракетные войска были приведены в повышенную боевую готовность.

После вывода ракетной группировки с острова Куба в ракетных частях, вооруженных подвижным ракетным комплексом с ракетой Р-12, стала отрабатываться задача по занятию учебных запасных позиционных районов (УЗПР) наземными дивизионами, что значительно повышало их живучесть в условиях боевых действий.

Впервые выдвижение и занятие наземным дивизионом УЗПР отрабатывалось в Добельском полку летом 1963 года, в ходе опытного учения, проводимого командующим 50-й ракетной армией генерал-полковником Ф.И. Добышем. Инструкторами были офицеры Плунгеского полка нашей дивизии, имевшие боевой опыт по развертыванию стартовых батарей на полевых позициях на Кубе. В ходе учения было наработано немало ценных предложений по организации вывода и занятию УЗПР наземными дивизионами, которые вошли в Наставление по выполнению боевых задач ракетными полками с полевых боевых позиций. Впоследствии, когда я стал начальником отделения подготовки данных (ОПД) дивизиона, мы рассчитывали полетные задания для ракет по целям с нескольких запасных полевых позиций.

При занятии УЗПР все подразделения нашего 2-го дивизиона с задачей справились. Однако этот первый выход не прошел гладко. Водители тяжелой техники не имели навыков вождения, да еще в ночное время. Начальник стартового отделения седьмой стартовой батареи капитан Б.И. Шкаликов не смог обеспечить проезд установщика через мост небольшой речушки. Водитель с управлением не справился, и установщик с крутого откоса въехал в речку. А установщик с пусковым столом - это многотонная махина, без которого пуск ракеты невозможен. К счастью, никто не пострадал. За короткую летнюю ночь вытащить установщик не смогли, и все население близлежащих хуторов в течение дня взирало на эту махину. С тех пор этот мост так и называли - «мост Шкаликова». За этот случай никто не был наказан. Из Елгавского полка был доставлен резервный установщик. Командующий армией Ф.И. Добыш сказал: «Люди живы, боевая задача выполнена, а установщик отремонтируем». Так оно и было - через два месяца установщик был отремонтирован.

Хочется остановиться на надежности нашей ракетной техники на другом примере. Во время проведения одного из плановых комплексных занятий с шестой стартовой батареей я дежурил на командном пункте (КП) 2-го дивизиона.

Здесь уместно отступить от повествования и рассказать, что из себя представлял командный пункт дивизиона.

На начальной стадии это было обвалованное бетонное сооружение арочного типа, имеющее два выхода с установленными двойными герметичными дверьми. Все это строилось наспех и, конечно, было несовершенно. Стальные двери только назывались герметичными, через стыки арочных конструкций поступала вода. Внутри сооружение было разделено на несколько отсеков: вентиляционная, класс ОПД, главный зал, помещение для связистов и аккумуляторная. Все отсеки, кроме вентиляционной и аккумуляторной, вначале были проходными. В главном зале могли быть оборудованы только боевые посты командира дивизиона, начальника штаба и дежурного по КП. Теснота ужасная. Из средств связи первоначально был только телефонный аппарат ТАИ-45, чуть позже была установлена АТС с концентратором на 10 номеров. Вся работа дежурного офицера КП и дежурных связистов заключалась в приеме сигналов, распоряжений и доведении их до командира дивизиона. Расчет данных для пуска ракеты проводился на механических арифмометрах "Феликс", но и на этой отсталой технике вычислители ОПД дивизиона перекрывали норматив в два раза.

Со временем все совершенствовалось. Стали облагораживаться и помещения КП. В этом нам способствовало то, что рядом была Рига.

На Рижском вагоностроительном заводе мы «доставали» (зарабатывали) новейшие материалы, которые там шли на облицовку пассажирских вагонов, а на радиозаводе ВЭФ - детали для изготовления средств «малой автоматизации»: табло, тренажеров, командников, обеспечивающих связь между КП дивизиона и стартовыми площадками. Контакты с этими заводами наладил наш однополчанин офицер узла связи полка Г.П. Емикеев. Кстати, аналогичная ситуация складывалась и в других полках нашей дивизии. Все делалось так называемым хозспособом. В Добельском и Елгавском полках основой для бартерных сделок была полированная плита, в Плунгеском - искусственная кожа, в Приекульском - что Бог послал.

В то же время совершенствовалась и аппаратура связи: поступали новые радиосредства, телеграфные аппараты, АТС. Во второй половине 1960-х годов на КП рдн была установлена аппаратура АСБУ «Сигнал».

Итак, что же все-таки произошло во время проведения комплексного занятия с шестой стартовой батареей. В то время каждая батарея проводила по два комплексных занятия в месяц, одно из них с реальной заправкой учебно-тренировочной ракеты компонентами ракетного топлива АК-27И (окислитель) и ТМ-185 (горючее). Комплексное занятие - это основной вид боевой учебы ракетчиков, для ракетчиков святое, оно проводилось в любую погоду - в жару и холод, днем и ночью.

Командовал тогда шестой батареей майор В. Милованов, начальником 4-го отделения (отделение заправки) был капитан А.Д. Бакун, ответственным от дивизиона - заместитель командира дивизиона капитан В. Берендяев, от полка - заместитель командира полка подполковник Е.С. Латунов. Занятие шло по плану. Провели учебный пуск, слили КРТ, подготовили ракету к снятию с пускового стола, подвели под нее грунтовую тележку и начали опускать грунтовую тележку с закрепленной на ней ракетой на землю. Когда стрела установщика с закрепленной на грунтовой тележке ракетой достигла наклона 30-35 градусов, последовала команда капитана Бакуна: «Стой!». Выяснилось, что горючее ТМ-185 оказалось не слитым из бака ракеты, а это порядка 7-9 тонн, в зависимости от дальности полета ракеты. Это было ЧП. Но, на счастье боевого расчета, техника ракетного комплекса была изготовлена с большим запасом прочности. Ракету снова установили на пусковой стол, горючее слили. Я доложил на командный пункг полка, что занятие закончилось, батарея получила оценку «удовлетворительно». Естественно, этот случай попытались скрыть, но утаить происшедшее не удалось, и об этом вскоре стало известно в дивизии, а затем и в ракетной армии. Все, от начальника отделения до командира дивизиона, получили взыскания, а молодой и перспективный подполковник Е.С. Латунов был назначен на должность начальника дивизионной военной школы младших специалистов. Формально это не было понижением по должности, но на этом его военная карьера закончилась.

Будучи семь лет на должности начальника ОПД дивизиона, я трижды участвовал в учебно-боевых пусках ракет на полигоне Капустин Яр в разное время года. Поездка на полигон была особым событием, и убывающих туда готовили и провожали всем полком. Батарея укомплектовывалась лучшими офицерами и солдатами, но замена происходила не более чем на 5-10%.

Первый пуск ракеты, в котором я участвовал в качестве начальника ОПД дивизиона, был летом 1968 года. Эшелон был сформирован из товарных вагонов, техника на платформах. Офицеры спали на двухъярусных кроватях, которые крепились к стенкам вагона скобами; для солдат сооружались нары. В составе нашего эшелона были и классные купейные вагоны, в которых ехали наши братья по оружию -офицеры и солдаты армии ГДР, с ними шел вагон-рефрижератор с продуктами и напитками. Они тоже ехали в Капустин Яр, только на площадку, с которой производились пуски оперативно-тактических ракет с дальностью до 300 км.

Условия на полигоне были жесткими. Так, например, если в полку дежурными по солдатской столовой назначались старшины батарей, то на полигоне дежурным назначался офицер-тыловик, прибывший с батареей, и формально подчинялся он полигонному сержанту срочной службы. Вообще, на полигоне были свой устав и свой порядок, с которыми приходилось мириться.

Прежде чем «цепочку» (а это стартовая батарея, офицеры-инструкторы от полка, ОПД) допустить к учебно-боевому пуску ракеты, все должны были сдать зачеты на допуск к самостоятельной работе. И вот зачеты сданы, техника подготовлена, назначена дата и точное время пуска ракеты. Июнь, температура воздуха в тени за 39 градусов тепла, весь личный состав батареи в индивидуальных средствах защиты: спецкостюмы Л-1 и противогазы. ОПД, которым я командовал, рассчитало все данные для пуска ракеты: дальность, азимут, время заряда интеграторов, количество необходимого топлива в баках ракеты для достижения ею заданной дальности. На основании расчетов составлено полетное задание, которое необходимо было подписать всем членам комиссии, от инструкторов полигона до представителя генерального конструктора. Все члены комиссии находились непосредственно на старте, и я лично должен был собрать эти подписи. Одеваюсь просто - солдатское нательное белье с тесемками и сверху средства защиты. Пробыв на старте 25 минут, возвращаюсь на КП белье было просто мокрым, пришлось выжимать. А каково было личному составу боевого расчета? Такую жару выдержать трудно: личный состав обливали водой из водообмывщика; оператор машины подготовки старший лейтенант К. Чумаченко, находясь внутри КУН-Га, потерял сознание и врачу дивизиона старшему лейтенанту А. Шапошникову пришлось приводить его в чувство. Подготовка ракеты к пуску продолжалась. Батарея успешно провела пуск ракеты и получила оценку «отлично».

Мне, потомственному военному, хотелось бы отметить особую офицерскую дружбу ракетчиков. Как правило, жили мы в обособленных закрытых военных городках, несли боевое дежурство и по месяцам, и по неделям, а в 1976 году стали нести дежурство продолжительностью в 3-4 суток. После дежурства на боевых постах отдыхали в гостиницах. Слово «гостиница» громко сказано. Это были, как правило, щитовые казармы, разбитые на небольшие комнатушки.

Трудности сближали, был дружный офицерский коллектив. Среди нас были свои поэты, ярким представителем которых во 2-м дивизионе был Е. Ермошкин. Он в стихотворной форме мог описать любое событие в полку. Были «сказочники» и анекдотчики. Этим в 1-м дивизионе славился помощник командира дивизиона по снабжению Цибизов. Он был неиссякаемым кладезем шуток, острот и неимоверного количества неповторяющихся анекдотов. Были заядлые рыбаки-любители, такие, как Ю. Усольцев и Папирный с их рыбацкими байками. Про Усольцева кто-то пошутил, что когда его «рыбомером» воспользовались, чтобы взвесить и измерить новорожденного, то ребенок оказался ростом в метр и весом 10 кг. Юрий Усольцев всегда был объектом розыгрышей на рыбацкую тему. Были свои призеры в «интеллектуальнейшей» игре под названием «балда», в которую играли во время длительных переездов с БСП в военный городок Добеле-2. Были яркие поклонники хоккея Храбров и Кистанов, а футбольные баталии между командами 1-го и 2-го дивизионов проводились на высшем уровне, с организацией застолья на природе в городище Тервете. Организовывались выезды с семьями на лоно природы, на Рижское взморье и театры г. Рига.

Это была особая армейская дружба, о чем говорят и наши ежегодные встречи 9 Мая в Центральном парке культуры и отдыха им. Горького в Москве. И что отрадно заметить, многие дети наших офицеров-ветеранов тоже посещают эти встречи. А это значит, что мы заложили в них верность дружбе, любовь к армии, Родине.

Самое главное, мы любили службу и были ей преданы душой и телом. И не случайно у меня сын служит в армии, а внук учится в военном училище. Если бы пришлось начинать жизнь заново, я снова одел бы погоны офицера. Меня воспитала казарма, я вырос на заставе и в погранотряде. Отец ушел на фронт, мать пошла служить в погранотряд и дослужилась до капитана. Двадцать шесть лет я честно служил Родине и этим горжусь.