ВОЛКОВ Владимир Васильевич
СВЯЗЬ — ОСНОВА БОЕВОГО УПРАВЛЕНИЯ

Ветеран, офицер УС 79-го (г. Плунге, 1960— 1967 гг.), инженер УС и начальник связи 344-го (г. Приекуле, 1967-1983 гг.) ракетных полков

9 сентября 1960 года я, выпускник Ульяновского военного училища связи имени Г.К. Орджоникидзе, в звании лейтенант прибыл в город Таураге Литовской ССР для дальнейшего прохождения службы. После беседы с начальником связи дивизии подполковником Н.Г. Лесаниным приказом командира дивизии полковника А.А. Колесова был назначен на должность командира первого радиовзвода в войсковую часть 18278 (79-й ракетный полк), дислоцирующуюся в г. Плунге Литовской ССР.

В то время Плунге представлял собой небольшой районный центр с населением около 12 тыс. человек. Из промышленности льняная фабрика, небольшая пекарня, молочный цех, торговые точки, дизельная электростанция, снабжавшая электроэнергией город до подключения его к ЕЭС.

Наша часть размещалась на фондах расформированной воинской части ПрибВО. На территории военного городка располагались: 3-этажная казарма, правую часть которой занимали штаб полка и узел связи, а в левой части располагался личный состав полка; столовая; солдатский клуб; складские помещения и автопарк. Жилой фонд составляли три дома барачного типа с коммунальными квартирами на 24 семьи каждый, с печным отоплением и титанами для горячей воды. В пяти сборно-щитовых бараках размещались военные строители.

Это был период формирования РВСН. Комплектование полка офицерами проводилось, в основном, за счет выпускников военных училищ. Молодых офицеров расселяли в клубе части, переоборудованном под казарму, поэтому некоторое время спустя я, как и другие офицеры, поселился на частной квартире.

Рота связи, только что вышедшая из состава батареи боевого обеспечения полка, по штату состояла из командира роты, его заместителя по технической части, двух радиовзводов (оба отдали в мое подчинение, так как был некомплект офицеров), начальника радиостанции Р-110 (которой не было в наличии), телефонно-телеграфного, линейно-кабельного и радиорелейного взводов.

Технику связи рота собирала со всех частей ПрибВО по разнарядкам. Нам передавали ее по принципу «на тебе, Боже, что нам не гоже". Лично в моем распоряжении было: четыре радиостанции Р-104 и пульт управления радиоклассом ПУРК-24, по одному радиоприемнику Р-250, Р-310. «Волна-К», два радиоприемника Р-311 и две радиостанции РБМ (времен войны). Телефонную связь обеспечивали коммутаторы П-194 и К-10. телеграфную - четыре аппарата СТ-35. Телефонные аппараты были ТАИ-43 и американские ЕЕ-1А, доставшиеся нам от США по ленд-лизу. Засекреченную связь обеспечивала аппаратура Т-204.

Дежурство несли в штабе полка на первом этаже, в четырех маленьких комнатах. Часть приемных антенн была вынесена на крышу, а часть - просто натянута на близрастущие березы. Для обучения радистов в клубе части выделили комнату, где поставили ПУРК-24, шесть столов и две радиостанции РБМ для тренировок радистов в радиообмене. Радиостанции работали на эквиваленты антенн, так как радиосвязь на передачу в эфир была категорически запрещена.

Шло время, и в позиционном районе полка усилиями военных строителей были построены БСП, казармы и другие объект ы для жизни и быта личного состава. Стала поступать ракетная техника, и личный состав ракетных дивизионов переселился из военного городка в свои позиционные районы, где начали регулярно проводиться комплексные занятия и было организовано боевое дежурство. А какое дежурство без связи? Связь между штабом полка в военном городке и штабами дивизионов была только проводная, по гражданским постоянным воздушным линиям связи (ПВЛС). Не проходило и дня, чтобы эти ветхие ПВЛС не выходили из строя. Линейщики во главе с лейтенантом А.И. Тараном днем и ночью находились на трассе, устраняя повреждения.

В моем подчинении были солдаты и сержанты моего возраста, а некоторые и на год старше. О сверхсрочниках и не говорю, двое из них были участниками Великой Отечественной войны. Но, что характерно, никакого панибратства во взаимоотношениях не было. Сверхсрочники и старослужащие солдаты (а они служили в то время 3 года) были специалистами экстра-класса. В авиации они обеспечивали радиосвязью полеты самолетов, были бортрадистами на самолетах Ту-16 и имели большой опыт ведения радиообмена. Я учился у них и в то же время обучал их, так как общевойсковую технику радиосвязи они не знали. С глубокой благодарностью вспоминаю преподавателей училища, вложивших в наши головы глубокие знания, что помогало мне на протяжении всей службы.

К середине 1961 года в караульном помещении технической позиции 1-го ракетного дивизиона был оборудован временный командный пункт полка. К этому времени между дивизионами и военным городком в г. Плунге были проложены постоянные кабели линии связи. Много неприятностей доставляла радиосвязь. Ну какая речь может идти о фиксированных волнах в радиоприемнике Р-311, стоящем на дежурстве в радиосети ГШ РВСН? И поэтому радисты часто пропускали переходы частот в этой радиосети и контрольные учебные сигналы.

Боевое дежурство смена связи несла по суткам. На дежурство добирались на грузовике ГАЗ-66, так как другая автомобильная техника по тем разбитым дорогам пройти не могла. От железнодорожной станции Шатейкяй до 1-го ракетного дивизиона было около 4 км. И вот это расстояние в непогоду мы преодолевали за 40 минут, глубина дорожной колеи местами доходила до 0,5 метра. Военные строители валили по обочинам березы и ели, укладывая их поперек колеи. Вот по этой «стиральной доске» мы и добирались на боевое дежурство.

Со временем накопился опыт несения боевого дежурства стартовых батарей, сокращалось время подготовки ракеты к пуску. Соответственно, повышались требования к системе боевого управления, к срокам доведения сигналов (приказов) до пусковой установки. Решению этого вопроса во многом способствовало поступление в часть новой техники связи: радиоприемников Р-154, телеграфных аппаратов СТ-А, аппаратуры «Эльбрус», телефонных аппаратов ТА-57, коммутаторов П-170. Командный пункт полка перевели из караульного помещения в построенное здание будущего КИПа (контрольно-измерительного пункта). Для связистов это было равносильно переселению из коммуналки в отдельную квартиру.

Не забывало руководство полка и о быте офицеров. Ударными темпами строились трех- и четырехэтажные ДОСы (дома офицерского состава). В освободившиеся от военных строителей бараки селили семьи молодых офицеров. Так и я, женившись в 1961 году, получил комнату в сборно-щитовом доме, с двумя соседями. Вода на кухне, рядом теплый туалет - не жизнь, а рай по сравнению с частной квартирой. Спасибо заместителю командира полка по тылу подполковнику Р.Ф. Кравцу, трудом и заботой о людях которого тыловое обеспечение в части было на высоте.

В середине июня 1962 года командир дивизии А.А. Колесов в клубе части перед офицерами полка в течение 15 минут поставил полку задачу: технику подготовить к передислокации, имущество упаковать и промаркировать, перейти на новое штатное расписание. Мы были предупреждены, что это дело добровольное и желающие могут отказаться. Ряд офицеров, в том числе командир полка В.Н. Колесниченко. начальник связи полка Кравченко, его помощник по радиосвязи Акимов, командир роты связи Степин от командировки отказались, сославшись на болезнь. Вместо них были назначены соответственно И.С. Сидоров, В.М. Еремеев, В.Е. Жаворонков, В.Д. Тоескин. По новому штату были скомплектованы: радиовзвод (четыре радиостанции Р-104 АМ и приемный узел Р-450); радиорелейный взвод (четыре радиостанции Р-401 на ГАЗ-63); радиостанция Р-102М на двух машинах ЗИЛ-157; группа ЗАС (два комплекта аппаратуры Т-204); линейно-кабельный взвод (МРТК на ГАЗ-66 и буровая машина для установки столбов ПВЛС). Желающим отправить свои семьи к родственникам выдавались проездные документы. Вот я и моя беременная жена собрали свои нехитрые пожитки, погрузили в контейнер и отправили его к родителям... Следом уехала и жена.

Как раз во время моего очередного дежурства пришел приказ о снятии полка с боевого дежурства. Все силы были брошены на сборы для передислокации. Поскольку в роте связи имущества было меньше, чем в других подразделениях, то нас использовали как погрузочную команду. Эшелоны под погрузку подавались на станцию Шатейкяй днем и ночью. В начале августа, когда техника двух наземных дивизионов была погружена и отправлена, штаб полка, рота связи, подразделения и имущество тыла погрузили в очередной эшелон и отправили «неизвестно куда». Эшелон шел по "зеленой улице», по названиям станций мы поняли, что едем на юг. Солдаты и офицеры размещались в теплушках, там же готовили пищу. На третий день пути прибыли в город Севастополь. Казармы под наше размещение уже были готовы, и мы сразу же включились в погрузку имущества и техники на сухогрузы в порту. Малогабаритную технику размещали в трюмах и твиндеках, а ту, что не помещалась в них, крепили на палубе. Для ее укрытия гражданские плотники сбивали щиты. На щитах, в целях маскировки, наносилась маркировка, соответствующая названию сельскохозяйственной техники. Для личного состава в твиндеках судов были оборудованы нары, там ему и предстояло находиться во время пути до места назначения. Хотя нам никто ничего не говорил, мы догадались, что конечный путь нашей командировки - Куба.

В ночь на 9 сентября 1962 года, после погрузки техники дивизионов, нас, переодетых в гражданскую одежду, посадили на теплоход «Адмирал Нахимов». Нас - это штаб полка, рота связи, подразделения тыла полка. Вместе с нами на теплоходе находились сотрудники госпиталя Группы советских войск на Кубе и часть ее личного состава. После того, как прошли пролив Гибралтар, мы окончательно поняли: пункт назначения Куба. Десять суток, пока шли по Черному и Средиземному морям, все постоянно находились в каютах, не выходя на палубу. За этим следил специально выделяемый патруль. Только через трое суток после выхода теплохода в Атлантический океан был разрешен свободный выход на палубу, а за сутки до прибытия на Кубу все опять находились в каютах. Даже в каютах стояла тропическая жара, а каково было личному составу дивизионов в твиндеках, палуба над которыми раскалялась как сковорода.

Рано утром на двадцать первые сутки перехода мы вошли в порт Гавана.

Набережная была освещена и заполнена людьми, которые кричали приветствия и размахивали руками. Подойдя к пирсу и увидев на берегу начальника штаба полка Л.П. Клюжева, мы поняли, что прибыли к месту назначения. Для перевозки нас в позиционный район полка были выделены три больших автобуса и пять грузовиков ЗИЛ-157 с кубинскими водителями. Через 2,5 часа поездки при первых каплях дождя, упавших на пыльный асфальт, молодой водитель ЗИЛа не справился с управлением - три ЗИЛа попали в аварию. Люди не пострадали, но одна машина была повреждена так, что двигаться уже не могла. Мне, водителю и трем солдатам моего взвода был выдан суточный сухой паек и дан приказ находиться с машиной и ждать буксировщика до следующего дня. Представьте состояние человека, оказавшегося в незнакомой стране, без знания языка и даже места, где дислоцируется его часть. Только благодаря местной кубинской полиции нас сначала доставили в г. Санта-Клара, а затем и в расположение полка, где, как потом выяснилось, в этой суматохе о нас просто забыли.

Начались трудовые будни. Надо было развернуть радиостанции, установить антенны и бензоэлектрические агрегаты, оборудовать радиокласс, а также решить множество хозяйственных проблем. В короткие сроки были построены воздушные линии связи с дивизионами, а через узел связи в г. Сагуа-ла-Гранде установлена связь с Группой советских войск в Гаване. Налаживался учебный процесс. Связисты были единственными, кому разрешался относительно свободный выезд за пределы места дислокации полка для организации связи.

На острове Куба поражало все: климат, природа джунглей, плантации сахарного тростника, экзотические фрукты, непривычная еда и очень сердечное, доброе отношение к нам местных жителей и администрации, старавшихся помочь нам во всем.

Вечером 24 октября 1962 года был получен приказ: «Занять круговую оборону». Надо сказать, что кроме роты охраны и внутреннего караула нас прикрывала батарея зениток кубинской армии, которая своим огнем отпугивала американские самолеты, постоянно барражировавшие над позиционным районом полка.

28 октября 1962 года был отдан отбой тревоги и получен приказ на свертывание и возвращение полка на Родину. Спецтехнику грузили в порту Касильда. Погрузка шла быстро, так как грузили только спецтехнику, а остальное имущество и транспортную технику оставляли на Кубе. Технику связи было приказано передать остающимся на Кубе советским войскам. Колонну техники возглавили Жаворонков, Булычев и я. При следовании в пункт назначения (г. Гавана) не обошлось без дорожно-транспортного происшествия. Молодой водитель ГАЗ-6З (радиорелейная станция) на одном из участков дороги не справился с управлением, машина съехала в кювет, два раза перевернулась и встала на колеса. К счастью, водитель остался жив, но кузов машины был основательно поврежден. Технику сдали в Гаване и с поврежденной машиной возвратились в полк.

4 декабря 1962 года в кубинский порт Ла-Изабелла прибыл советский теплоход «Грузия», и через 18 суток мы были уже у причала в порту Николаев. Обратный путь был похож на туристический круиз: свободное перемещение по теплоходу, купание в бассейне, игра в волейбол, загорание, просмотр кинофильмов. Перед высадкой на берег всех переодели в военную форму и прямо с теплохода посадили в комфортабельные вагоны железнодорожного состава. Через трое суток мы были в г. Плунге. Так закончилась кубинская эпопея.

Оказалось, что наши квартиры, да и некоторые должности были заняты прибывшими нам на замену офицерами. С должностями разобрались, а вот с жильем было плохо. Я привез жену с грудным ребенком на частную квартиру. Очень хочется отметить мужество и терпение наших жен, наших боевых подруг, которые наравне с нами вынесли все: частные квартиры, неустроенный быт, безденежье, отсутствие развлечений, дефицит продуктов, одежды, мебели. Они не ныли. Воспитывали детей, решали хозяйственные проблемы и ждали мужей с боевого дежурства. Низкий за это им поклон!

Строительство ДОСов шло ускоренными темпами, они заселялись, а в освободившуюся коммуналку в двухэтажном доме барачного типа вселилась моя семья.

В конце 1963 года полк перешел на новую организационноштатную структуру, был сформирован узел связи (УС) полка. Я был назначен начальником передающего радиоцентра (ПДРЦ). К этому времени этот объект находился на начальной стадии строительства: была огорожена территория, залит фундамент техздания и поставлена трансформаторная подстанция. Все строительство, установка антенн передатчиков ДГА-48 и их настройка велись при моем непосредственном участии. Работал по графику строителей и монтажников, как говорят «от темнадцати до темнадцати». Зато объект и технику знал досконально, что в последующие годы их эксплуатации позволило работать практически без повреждений. Из техники на ПДРЦ были передатчики «Вяз-2М», Р-641 БТ, Р-102 М, Р-644, Р-121, радиорелейная станция Р-405 и, как аварийное питание, ДГА-4. Солдат и сержантов натренировали так, что они перекрывали нормативы по настройке передатчиков в два раза. Претензий по несению боевого дежурства на ПДРЦ не было.

Осенью 1967 года, после итоговой проверки полка комиссией ГШ РВСН, я был назначен на должность инженера УС в войсковую часть 44008 (344 рп), место дислокации которой в г. Прикуле Латвийской ССР. Надо сказать, что место это было глухое, как ссылка. Это про него один из офицеров сложил песню: «Здесь нет ни кино, ни концертной постановки, здесь только стоят пусковые установки...». Коллектив офицеров был очень дружный, не зря говорят, что трудности сплачивают. Ракетный комплекс, стоявший на вооружении 344 рп, был более современным, командный пункт располагался в заглубленном сооружении «114». Техника связи была мне знакома, и поэтому никаких трудностей при вступлении в должность я не испытал.

Требования к ракетчикам росли, соответственно повышалась роль боевого управления и связи. Назрела необходимость проведения технической ревизии средств связи. Работы проводились без снятия полка с боевого дежурства. В дивизионах на пусковых установках была полностью заменена шлемофонная связь, которая до этого обеспечивалась усилителями УМ-50. На командных пунктах были оборудованы антенные поля, отремонтированы кабельные сети, установлены координатные АТС и аппаратура «Радиус», смонтирована АСБУ «Сигнал». Все это позволило намного улучшить оперативность и надежность боевого управления. Техническая ревизия проводилась под непосредственном контролем и при участии офицеров отделения связи дивизии. Особую благодарность хочется выразить начальнику связи дивизии подполковнику П.В. Гаврилову, офицерам отделения связи Г.П. Емикееву, А.Р. Рудзиту, Ю.М. Кузнецову, которые до окончания ревизии находились в полку, координируя работу монтажных и наладочных организаций.

После окончания технической ревизии я был назначен на должность начальника связи полка. Решать вопросы совершенствования поддержания средств связи в постоянной боевой готовности мне помогала дружная, слаженная работа офицеров и прапорщиков узла связи. В полк прибывала новая техника связи: радиоприемники Р-155, телеграфные аппараты СТА-2М, системы «Яблоня» и «Вьюга». Процесс несения боевого дежурства работал как отлаженный механизм. Проверки готовности системы радиосвязи к приему сигналов в условиях интенсивных помех проводились на специальных учениях. Во время учения «Электрон-75», начальник узла связи полка А.Н. Черненко оказался единственным в соединении, кто принял сигнал на радиоприемнике Р-250, за что был отмечен в приказе командующего армией. На разборе учения в штабе армии (г. Смоленск) начальнику штаба дивизии Н.К. Монахову, начальнику связи дивизии П.В. Гаврилову, его помощнику по радиосвязи Ю.М. Кузнецову и мне краснеть не пришлось.

В марте 1983 года 344-й ракетный полк был снят с боевого дежурства. Так, вновь, как и в 1962 году, мне пришлось отключать все системы связи. Оставалась только телефонная связь и одно телеграфное направление. Я как будто потерял что-то ценное в жизни, появилось ощущение пустоты.

Вот так мы начинали, так служили. Может быть современным связистам-ракетчикам это покажется наивным, но поверьте, то, что сейчас кажется обыденным и само собой разумеющимся, создавалось и закладывалось нелегким трудом офицеров, стоящих у истоков формирования Ракетных войск.

Постоянно с глубокой теплотой вспоминаю своих однополчан, а с некоторыми до сих пор поддерживаю тесную связь. Это И.В. Савчук, В.М. Белов, И.Н. Афанасьев, Г.П. Емикеев, В.А. Андриевский, Р.А. Нуртдинов, Р.А. Кузмичев и другие. Армейская дружба не стареет!.