Вентлянд В.А.

ФИЗТЕХ 71-77

© Вентлянд В.А., 2020

Наш адрес: ruzhany@narod.ru

Часть 9.
Коллективное творчество, хроники о ФИЗТЕХЕ.

От автора.

Это повествование о студенчестве 70-ых годов 20-го века, о молодёжи того времени. Нет, я не претендую на всеобъемлющее исследование, на какие-то исторические выводы. Я просто хочу рассказать об одном курсе Физтеха, а, точнее, на примере одной группы рассказать о нашем факультете. Сейчас частенько можно услышать, что раньше (в СССР) всё было плохо, что все были против строя, все боролись с коммунистами, комсомолом. Во время чтения может кому-то показаться, что автор ностальгирует по советской власти. Нет, этого чувства у меня нет. Но в нашем времени, в нашей жизни было много хорошего, которое не следует забывать. Автор считает, что не должность красит человека, а конкретный человек может на своей должности сделать много добра, много полезного для людей в любые времена и при любой власти.

В январе 2020-го я опубликовал последний вариант хроник о Физтехе. Некоторые мои однокурсники уже после этого присылали мне свои воспоминания, свои повествования о Физтехе. Я думаю, что это интересно не только мне, но и другим. Решил это выделить в отдельную часть. Себе позволил лишь некоторую корректуру («очепятки» убрал, знаки препинания поменял), но пытался сохранить стиль автора.

Группа 34.

Автор Королёв Александр, группа 34.

Был «домашним», в смысле родился и проживал в Днепре (если помнишь, так город и тогда мы называли между собой). Может, поэтому и был достаточно незаметным в жизни однокурсников, у вас была своя жизнь – «общага», а у нас (домашних) другая. Хотя частенько захаживал в общагу к тому же Сане Пелюху. Не пропускал и походы в пивбары. Вначале на Комсомольский (остров), потом – на Гагарина (угол Гагарина и Казакова - во дворе).

Жил на Кирова, посему, когда был готов новый корпус физтеха, ходил на занятия часто пешком прямо через балку (там был кирпичный завод, так вот – прямо через цех с печами).

Меня, пожалуй, можно было запомнить только по прическе – даже в армии носил длинные волосы (насколько это было возможно), а на физтехе замдекана факультета (Скороход) частенько стоя на проходной и отлавливал таких как я с приговором: «Вам, Королев, пришла повестка... из парикмахерской...»

Был знатным «сачком», нередко занятия прогуливал, только к курсу 3-му слегка «остепенился». А так, в основном, не замечен... не участвовал... не привлекался.

Поучаствовал во всех местных «стройках века» – «самолет», военная кафедра, главный корпус. На главном корпусе (Гагарина) работали с бетоном и шлакобетоном – поднимали лифтом на четырехколесной тележке и развозили по комнатам этажа, бетонируя полы. Есть даже фото на крыше корпуса.

Часть бригады бетонщиков на крыше главного корпуса ДГУ: Королёв Александр, Барыльченко Александр, Артеменко Александр, Холодняк Сергей (?).

Вначале попал в группу 12, но сразу понял, что это не мое и уже второй курс начинал в группе 34. Не мое, поскольку не любил ни теормех, ни начерталку, ни сопромат. Хотя две последние дисциплины пусть со второй попытки, но сдал неплохо. Бывает в жизни так: ничего не можешь понять в предмете, а потом наступает просветление и картинка легко складывается. Все равно, поскольку в детстве увлекался радио, решил, что это мне ближе. Жизнь показала, что был прав. Где-то на 4-м курсе, кажется, нам преподавали курс вычислительной техники (в основном – аналоговые машины). Преподавателем была Ярошевич. Вот тогда то я и понял, какой путь мне дальше светит. Доучивался уже по инерции, понимая, в какой отрасли буду работать. Дальше – сразу армия. «Работал» на том старом комплексе (8К63), которому учили на военной кафедре. Предлагали остаться, но, опять же, не мое – не люблю по жизни ни сдавать экзамены, ни беспрекословно подчиняться. После армии – работал в одном из вычислительных центров Днепропетровска. Последовательно: инженер-электроник, ст. инженер – начальник машины, зав. сектором, гл. специалист. Разная техника – Минск, ЕС, СМ, Армы и т.д., разные задачи - от простого ремонта и обслуживания, до проектирования АСУ предприятий, наладки, запуска. Далее – все в одночасье развалилось с распадом Союза. Естественным образом перешел в программирование и так уже до пенсии.

Тяга к ракетам, к космосу осталась, хотя напрямую я с этим направлением и не был связан. Так, косвенно... Поэтому на старости лет веду несколько сайтов, посвященных «ракетным тематикам». Если захочешь – найдешь в подписи к письму.

Хорошо помню Диму Украинского. Не потому, что он играл в ансамбле, а «просто так». Тем более что первое время все группы часто слушали лекции вместе. Частенько играли вместе на физкультуре в футбол (физкультура тогда была на «Металлурге»). Жил Дима во дворе дома Светлова на Шмидта. Того самого, «Гренада, Гренада моя...». Помню зачетный забег на 10 км на том же Металлурге. Бежали рядом, болтая о чем-то. Особо не напрягались. За пару кругов решили для смеха «поддать жару». Самое смешное, что вошли в какой-то там норматив, обгоняя на финише «умирающих» бегунов, обогнали и моего старосту – Женьку Овчинникова. А препод по физре даже за нас в конце начал «болеть». С секундомером в руке что-то там кричал, подбадривая. Но нам было просто весело. Пел он, кстати, очень даже неплохо. Только раз попал на какое-то «официозное» мероприятие во дворце студентов, и там услышал, как он пел «Александрыну» «Песняров» – что-то с чем-то. Кстати, армия – это точно было не его. Уже в 80-е, в патруле ДНД зайдя в «Поплавок» увидел, как он «лабал» там в ансамбле, здорово осунувшимся. Подойти так и не решился...

Запомнился ряд преподавателей.

Голуб с его любимой фразой. Стоит у доски, рисует чегой-то и спрашивает у нас: «Шо це такэ?», сам себе отвечая: «Оце балка»! Рисует дальше что-то на доске: «А це шо такэ?», и с расстановкой: «Це к-о-н-с-о-л-ь!» Когда его за глаза пародировали, то эти слова сопровождали характерным жестом. Гарри Гаррисон, по-моему, в «Фантастической саге» описал это так: «левая рука ударила по правому бицепсу, отчего правый кулак подпрыгнул вверх». То ли благодаря смачному украинскому Голуба, то ли из-за пародии на него, но так на всю жизнь и запомнил: две опоры – балка, одна опора – консоль.

Скороход – замдекана и преподаватель на кафедре черчения и начертательной геометрии (кажется, так она называлась). Я знал его и его жену и дочь достаточно хорошо. Жена работала в университетской библиотеке. В нескольких случаях он помог мне, в том числе и переводом на 3-ю направу. Студенты часто посмеивались над ним, когда он дремал на каких-то общественных мероприятиях. Многим было невдомек, что старый человек, прошедший войну и имевший боевые награды, имел ранения, и отсюда была его сонливость. На физтехе, как замдекану, ему поручали самые неблагодарные задачи, в основном хозяйственного толка. Но просто уволить ветерана войны никто бы не решился. Впоследствии, ранения дали себя знать.

Скороход Николай Петрович. Фото делал я - мы с ним ездили в какой-то пионерлагерь. Это уже после окончания физтеха.

Лебедь – вторая «птица», преподававшая на физтехе. Мог спокойно и без подготовки читать лекции по математике «от азов и до вершин». Обладая прекрасной памятью, требовал 100% знаний от всех студентов. Исключений не делал, может только по приказу свыше для определенного контингента, но достоверно мне это не известно.

Тульчинский – читал теоретическую механику на первом курсе. Читал со знанием дела, запомнился... но вот чем – не могу вспомнить. Лекции тогда проходили в корпусе физического. Первый то ли год, то ли полгода в корпус физтеха (тогда на К.Маркса) нас вообще не допускали.

Прекрасно помню «англичанку» Наталью (Наталия Васильевна Сваволя) – вероятно, ты пишешь именно о ней – с западной Украины, недавно закончила иняз. Помню все эти «тысячи», «Moskow News» и т.д. Ея фраза: «Мистер Королев, у вас прекрасный канадский акцент, но это не поможет вам, если вы будете бездельничать». Впрочем, говорилось это без злобы, и было совсем не страшно, в отличие от бесед с тем же Лебедем. Фигурой она напоминала Ротару в молодости.

Я упомянул только преподов, которые были общими для всех трех направлений. Были и другие (Патеюк, Ивашина, Бондаренко), но это уже специфика 3-го направления.

Кстати, у двигателистов в свое время ходил по рукам в списках текст стишка. Всегда хотел его найти, но вряд ли удаться. Запомнил пару строк «пусть враг вставляет в ... спички и в ... делает затычки ... но (тут фамилия одного из преподавателей) наплевать – форсунка будет распылять!». Не подумайте чего плохого, троеточие стоит в местах, которые я попросту забыл, никаких матерных слов там не было.

Еще помню Макарова. Не как декана или преподавателя, в этом плане я с ним не сталкивался. Помню новогоднюю стенгазету еще в старом корпусе физтеха. Там он был изображен с круглым, добродушным лицом, улыбкой и отстающей от лица на резинке бородой деда Мороза. Рисунки, кстати, были выполнены достаточно профессионально.

Еще в моей первой, 112-й группе, был один парень (проклятая память!), который проучился всего год и умер. Кажется инсульт. Жил он на Героев Сталинграда. Были похороны, на которые я так и не попал – просто на 1 час опоздал. Глупо и неправильно. Разумом понимаю, что не было в этом моей вины, но... до сих пор стыдно.

И очередная «вспышка» памяти. На первом этаже старого корпуса физтеха, кажется прямо напротив деканата, в аудитории стояло старое пианино. Там, на большом перерыве ребята однажды устроили нечто вроде соревнования – исполняли мелодии «битлов». Как прекрасно это звучало! Без голоса, без ударных.

Еще фото – после защиты диплома 34 группа: Пелюх, Королев, Ратников.

После защиты дипломного проекта: Пелюх, Королев, Ратников.

Немного об учебных сборах в Острове.

Р.В., в принципе, нормальный мужик, но во время лагерных сборов он меня достал. Если помнишь, всех служивших сделали там сержантами. Ну и понятно, что «в меру своей распущенности» они качали права. Это нормально, немного дали почувствовать армию. Но вот Р.В. отличился так, что я, в общем неконфликтный, перед всем строем (это было на «Березе»), как полагается, вышел на два шага, повернулся лицом к строю и... послав его на три буквы, и так же браво вернулся в строй. После чего, вполне законно отработал внеочередной наряд на кухне после возвращения в Остров.

По «Березе» запомнилась ракета с подрезанной сверху головной часть. Как нам объясняли, это, чтобы ракета не выглядывала над верхушками деревьев. (Говорили, что местные жители до этого по «макушке» ракеты определяли время) Я, между прочим, вычислил точное место, где находилась учебная стартовая позиция. Сейчас там мало, что можно увидеть – все было снесено и поросло лесом.

В Острове мне понравилась форма, ну прям «партизанская». Особенно шапки-ушанки. Они столько на своем веку повидали, что в большинстве своем «сползлись», как шагреневая кожа. Для растягивания шапок в казарму принесли специальный станок. Но мой одногруппник, Самарец решил, что и так нормально. На групповом фото видно, что шапка у него еле налезла на макушку. Кстати, после дождика они снова «садились».

5-ый взвод, 33 и 34 группы.

"Легенда" к фото 5-го взвода. 1 - Быков, 2 - Барыльченко , 8 - Самарец, 9 - Артеменко, 10 - Королев, 13 - Пекарь, 20 - Ратников, 21 - Демченко, 22 - Казаков, 24 - Жидков, 25 - Казачек, 27 - Черненко, 28 - Пелюх, 29 - Болотов, 31 - Крыжановский, 32 - Тихонюк, 33 - Овчинников, 34 - Рыпенко.

Выпуск 1977 года, 34 группа.

Группа 31.

Было и такое.

Честно говоря, расскажу эпизод, что читатели мне могут и не поверить. Я поверил. Потому, что рассказал человек, которому я верю. Всегда.

У соседа по комнате случился кризис. Парень нормально учился, даже был усерднее других: ежедневно занимался (что было достаточно редко среди нас), просматривал конспекты лекций, решал вовремя задания по практике, выполнял лабораторные, готовился к коллоквиумам. В общем, был старательным студентом, который успевал и хорошо учиться и быть компанейским парнем. Так прошло два-три года. И вот на третьем или четвёртом курсе перед очередной сессией что-то у него в голове «щёлкнуло», что-то случилось. Он лежал на кровати и ничего не делал – смотрел в потолок. То ли он не мог понять какую-то тему, и она поставила (завела) его в ступор, то ли он решил, что не там учится, что выбрал не ту профессию (ну, это больше чисто авторское). Двое ребят уже ушли на зачёт.

– Поднимайся, надо идти сдавать лабы, – обратился он к другу.

– Я не пойду.

– Ну, как это не пойдёшь? Надо! – теребил его за рукав.

Но тот молча отвернулся к стене. «Да, его не вытащишь», – подумал наш герой. Собрался, подошёл к тумбочке друга, посмотрел на него и поехал на факультет. Группа уже заканчивала сдачу лабораторных и зачёта. Он последним подсел к преподавателю, сдавал одну за другой лабораторные, преподаватель изредка задавал уточняющие вопросы, одобрительно кивал.

– Хорошо, – сказал он после последней. Поставил зачёт в ведомости. – Давайте Вашу зачётку.

Наш герой протянул ему открытую зачётку. Преподаватель записал «зачтено» и расписался.

– Извините. Я Вам дал не ту зачётку. Мы с (он назвал фамилию своего друга) договорились встретиться на факультете – он не ночевал сегодня в общежитии.

Уже и не молодой преподаватель с удивлением смотрел на студента, глаза его увеличились. Он открыл зачётку, прочитал фамилию, слегка покраснел. Студенты параллельной группы уже собирались на сдачу зачёта. А наш друг спокойно и серьёзно смотрел прямо в глаза преподавателю:

– Я перепутал, дал не ту зачётку...

– Ты куришь? – старший перешёл на «ты», – Пойдём, покурим.

Они закурили. Какое-то время преподаватель молчал.

– Меня так ещё никто ... (он применил слово, которое я опущу).

Помолчали.

– Так. Чтобы никому ни слова!

– Ну что Вы, конечно.

Они вернулись в аудиторию. Преподаватель в журнале обвёл кружками клетки в строке не пришедшего студента (этот студент обычно сдавал досрочно). Поставил в ведомости ещё один зачёт и расписался во второй зачётке.

Вернувшись с факультета, положил зачётку на тумбочку, предложил:

– Посмотри зачётку.

Друг лежал, находясь в прострации, никак не реагировал.

Подошёл другой сосед, полистал зачётку, сообщил:

– Так у тебя зачёт стоит.

Когда наш герой подавал чужую зачётку, он не исключал самых худших последствий, вплоть до исключения. И об этом эпизоде молчал больше 40 лет.

Пари.

(Рассказ записан со слов друзей.)

Пари – один из атрибутов студенческой жизни. Нельзя сказать, что все студенты были в этом замешаны, были среди нас и ребята осторожные. Даже не могу сказать, насколько этому подвержены девушки-студентки. (У меня сёстры один раз заключили пари, что одна из них выйдет замуж, просто под интерес – и таки нашла себе мужа.) Чаще всего проигравший должен был проставиться бутылкой. Но, кто внимательно читал: Алик с Надей спорили на поцелуй – оно и понятно, когда пари между парнем и девушкой. Я с Сашей Ворониным спорили на выигрыш десяти (мне 10, ему достаточно было выиграть одну) партий в шахматы на имидж, как сказали бы сейчас: Саша обязан был сбрить один ус (или оба), а я подстричься наголо – наш азарт зашкаливал. Но чаще спорили под бутылку, величина градуса зависела от обеспеченности спорщиков, в крайнем случае, на бутылку кефира. Могли спорить и просто под интерес, кто прав, кто неправ.

На первом курсе этап знакомства. Студент «А» чисто разговаривал на украинском языке, но фамилия у него русская.

– Ты неправильно фамилию пишешь, надо без буквы «Д», – сказал соседу по комнате студент «Л».

– Уж кто бы говорил, – ответил «А».

– А чё, у меня золотая медаль за школу.

– Ага, – ребята уже знали, что у «Л» папа секретарь райкома, и «цену» этой медали понимали тоже.

– Ладно, я у мамы спрошу, она у меня язык и литературу преподаёт. На бутылку коньяка спорим?

– Разбей, – обратился «А» к соседу «В».

С коньяком он, конечно, погорячился, после посещения родного дома:

– Ты был прав. Я сейчас не могу. Коньяк, как никак. Подождёшь?

– Не вопрос. У нас два дня рождения скоро будут, – ребята решили объединить в одно застолье. – Вот и выставишь.

Выставлял проигравший, но распивали всей комнатой – ну а как иначе?

На общий день рождения коньяк был главным украшением стола. Двери закрыли, если вдруг нагрянет какая-нибудь комиссия, последствия могли быть очень серьёзными. Бутылку раскупорили, но разлить не успели – раздался стук в дверь. Бутылку убрали, смотрели на стол, что ещё убрать? Может, уйдут? В дверь опять настойчиво постучали. В комнате горел свет, и в коридоре это заметно. Вопрос, кому идти открывать. И тут с той стороны догадались подать голос:

– Это я, Игорь.

Свои. Двери открыли. В комнату ввалились старшекурсники Игорь Ена, Юра Лысенко, Саша Щербицкий. Бутылка опять заняла своё место на столе.

– Ого! Не слабо!

– День рождения. Точнее, два.

– Я сгоняю.

Это Юра Лысенко «сгонял» в гастроном через проспект Гагарина возле конечной остановке трамвая. Старший курс не собирался оставаться в долгу, не коньяк, но ещё бутылка водки появилась на столе увеличившейся компании. Среди тостов был и «за дружбу между курсами».

Прошло пару лет, и в расписании появился день самостоятельной подготовки. Для физтеха отличительной особенностью была подготовка в спецбиблиотеке. Кроме литературы брали чемодан тетрадей - конспекты всех студентов группы. Назначили двух «секретчиков», которые по очереди между собой брали этот чемодан на всю группу. В «секретчики» назначали самых аккуратных ребят. Всякие истории были с этими чемоданами и конспектами. (У нас студентка «Л» положила конспект в дамскую сумочку, забыла и поехала домой. Кинулись её, когда надо было сдавать чемодан. Телефонов не то что мобильных тогда не было, но и стационарные были редкостью. Вот пока староста ездил к ней, привёз тетрадь, секретчик терпеливо ждал. Не выдавать же девушку.)

Но речь не о конспектах. А о, наверное, самом распространённом пари у ребят на физтехе (а может, и не только у физтеха).

День самоподготовки не всегда использовался по прямому назначению. В выше упомянутой комнате этот день ребята часто начинали с похода в баню, «Федосеевские термы» были близко. В бане после парной начинали с пива. Нередко после бани следовало продолжение на более высоком градусе. Вот после такого начала дня, уже вернувшись в общагу, студент «Н», высокий крепкий на здоровье парень, поделился, что может выпить бутылку водки сразу. Соседи уже знали слабость друга - он мог приукрасить что-либо.

– Да? - переспросил сосед «В».

– Могу, – подтвердил «Н».

– Пари? – протянул руку «В».

Чаще всего ошибкой при таком споре было то, что спорили ребята уже изрядно «принявшие на грудь», количество алкоголя было чрезмерным для организма. И в этот раз ребята пришли домой «поддатые».

– Так нет у нас уже, – слабо засомневался в себе «Н».

– Я сгоняю, – студент «В» всё ещё протягивал руку для заключения пари. Сосед «А» разбил руки. Пари заключено. «В» сгонял за бутылкой.

– Пацаны, я не буду с горла. Долго тянуть, – запросил поблажки «Н».

– Ладно, сейчас стакан дам, – «В» полез в тумбочки, в шкаф. Но ни стаканов, ни кружек не было, наверное, соседям одолжили, а они ещё не вернули. Он нашёл пол-литровую банку:

– Сгодится?

«Н» пожал плечами – выбора не было. Добавил:

– Мне бы закусить хоть чем-то?

Комната слыла хлебосольной, они частенько устраивали целые «пиршества» (сестра парня «Л» частенько привозила из дома целые кастрюли еды). Но на этот раз у них было, хоть «шаром покати»: ни сухаря, ни сала, ни даже лука. Где-то с забытого закутка достал сковородку – не помыли – поцвевший кусок хлеба, остатки лука, пару шкварок. С хлеба срезал зачатки плесени (правильнее было бы выкинуть). Просить еду в других комнатах у этих ребят было не принято.

– Что есть, – пожал плечами «В».

«Н» налил полбанки, выпил. Закусил, чем было. Начал рассказывать какой-то эпизод из прошлого. Ребята послушали минут пять.

– Ладно, что-то перерыв затянулся. Говорил, что выпьешь сразу всю. Давай!

«Н» вылили оставшееся из бутылки, тяжело вздохнул. Выпил. А закусывать было уже нечем. Через несколько минут герой пари отключился. Но это ещё не конец истории. Друзья «А» и «Л» сходили ещё за одной бутылкой и закуской, продолжили уже втроём.

Лучше бы они этого не делали. Потому что было утро следующего дня. Трое ребят встали, а четвёртый «Л» никак не вставал. Его подняли, встряхнули, но он только произнёс: «О горе мне!» И завалился в кровать. Известный фильм с этой фразой мы, кажется, смотрели позже («Иван Васильевич...»), но эта фраза есть во многих произведениях, и, как правило, произносят её в состоянии, когда ни о каких произведениях не помнят. Вся сложность той ситуации была в том, что «Л» был секретчиком, и была его очередь брать чемодан. А если второй секретчик вообще не придёт на занятия, не его очередь, и неявка «Л» могла сорвать лекцию для группы. Поэтому ребята всё-таки его подняли, одели и под руки повели на занятия. Второй секретчик к счастью пришёл, взял чемодан с конспектами. Лекция была «Введение в ракетостроение». В аудитории была головная часть (ГЧ) ракеты с разрезами, чтобы было видно её внутренняя конструкция. Студента «Л» усадили рядом с головной частью, подальше от глаз преподавателя. Какое-то время «Л» пытался сидеть за столом, упираясь в рядом стоявшее пособие. Но после какого-то промежутка времени его силы иссякли, своей головой он уткнулся в разрез ГЧ ракеты и благополучно заснул, только и того, что не храпел. Преподаватель Ларин не мог не обратить на него внимания, на его (немой) вопрос ребята сказали, что он приболел, всю ночь не спал. Поверил ли преподаватель, или обо всём догадался, но спросил, где живёт студент. В общежитии. Он попросил кого-нибудь двоих провести его в общежитие. Вот те же ребята повели студента «Л» под руки домой.

После этого случая ребята завели тетрадь под названием «О горе мне», куда записывали подобные эпизоды.

О горе мне.

(Эпизод был записан в тетрадь под названием «О горе мне»)

Очередной день самоподготовки для наших героев начался в «Федосеевской бане». Весна, тепло. Ребята едут на Набережную в шашлычную возле ресторана «Поплавок». Мангалы недалеко от воды. Скамейки для клиентов рядом с мангалами. Студенту «В» родители выделили некоторую сумму денег. Он купил белые брюки к своей светлой куртке (белые брюки вошли в моду в самом начале 70-ых, и ещё больше получили популярность после победы песни «Червона рута» во всесоюзном песенном конкурсе – исполнители Зинкевич и Яремчук выступали в белых брюках с широкими карпатскими поясами). Ещё «В» ходил на занятия с качественным портфелем, не школьным, а таким, какие были у преподавателей вузов. Такой портфель, профессорский, был только у одного студента, у нашего друга. Вот и в этот день банные принадлежности он положил в портфель (не с авоськой же идти студенту в баню). Чтобы тот не мешал за столом, он его положил на траву рядом со столом, прямо под мангал, чтобы был на виду. В белых брюках и светлой куртке «В» был красив, как певец ВИА Назарий Яремчук, вот только я не слышал, как он поёт. Но рассказ не о том, пел наш герой или нет. Ребята тогда хорошо посидели компанией, но пора было и делом заняться. «В» взял портфель с травы, и поехал троллейбусом в общежитие, или на факультет, были свободные места, он сел и положил или поставил портфель на колени. Молодость характерна тем, что мы совершаем какие-то ошибки, кто больше, кто меньше. На то она и молодость. Ещё если бы кто-то из друзей ехал вместе с ним, может быть, он подсказал бы «В». А может, ничего бы и сам не заметил. Не знаю, повлияло ли то, что наш студент был нетрезвым, но нет уверенности, что он, будучи трезвым, не сделал бы то же самое. «В» положил портфель под мангал. На жару углей с мяса жирные капали падали на мангал, просачивались через него – вся трава и земля обильно пропиталась жиром. Кожа портфеля впитала этот жир. Я не знаю судьбу портфеля, можно ли его было очистить, но брюки после такой пропитки жиром восстановлению не подлежали. Проблема была в том, что надо было как-то объяснить родителям, куда девались деньги, или куда пропали брюки. Я не был в составе этой четвёрки, да, они – мои хорошие друзья, но я не присутствовал среди ребят, когда наш герой писал письмо родителям. Пересказывать письмо друг мне не стал, да и давно это было, разве вспомнишь? В духе письма запорожцев турецкому султану.

В молодости все совершают ошибки.

* * *