 |
|
 |
|
|
|
|
Е.Терентьев
© Терентьев Е.
...................
|
Опубликовано в 2012 году : proza.ru
Военный автобус (Зил-157 — КУНГ) с офицерами въехал в лес, до ракетной базы всего несколько сот метров. Скоро полночь, прошло еще не более часа, как в жилом военном городке объявили тревогу. Сборы были быстрыми, мы сознавали, что это не плановая тревога. Про плановые «внезапные» большинство из нас знало заранее от писарей штаба. Мысленно вспоминаю, из кого состоит мой боевой расчет на стартовой позиции. Офицеров в нем нет, один мой лейтенант в госпитале, второй в отпуске, старший техник отделения прапорщик Калинин Николай едет со мной в КУНГ-е. Два сержанта и восемь солдат специалистов электриков без офицеров отделения выполняют сейчас все операции по подготовке системы управления ракеты к пуску. В душе некоторое волнение - как самостоятельно, без подсказок справятся мои подчиненные? Скорее бы на стартовую позицию и в бой. Машина останавливается перед КПП части, проверка документов, едем дальше по жилой зоне ракетной базы до боевой позиции, ждем открытия ворот. С маленького помещения КПП выходит к автобусу незнакомый нам майор и передает приказ командира дивизии — допуск на боевую позицию возможен только офицерам и прапорщикам дежурной смены пуска, всем остальным — временно запрещен. Дивизион подвергается проверке на боевую готовность комиссией командующего ракетной армии. Нам предлагается вариант вернуться в жилую зону части, в пустые казармы стартовых батарей и заняться теоретической подготовкой (очень ценное предложение!). Мобильных телефонов в то время не было, мы в нерешительности, что делать? Возврат домой невозможен — пройти пешком 30 км по ночной лесной дороге желания не возникло ни у кого. Майор «охранник» записал себе в блокнот время прибытия по тревоге не дежурной смены и скрылся на КПП, ворота на позицию заперты. Другим путем попасть на территорию боевой позиции невозможно, минные поля, высокое напряжение на электрозаборе не допускают и мысли о проходе мимо КПП. Большая часть прибывших офицеров уходит в казармы, скорее всего досмотреть прерванные сны. Я же думаю, как попасть в запретную сейчас для нас зону. Вдали появился свет фар еще двух машин. Смотрю на часы — в это время по боевому графику на позицию должна быть доставлена головная часть ракеты. Мелькает мысль - есть возможность осуществить свой план! Выхожу из КУНГ-а и встаю в темноте на обочине дороги в том месте, где должен остановиться «мегатонный» груз и машина с охраной. На свет фар с КПП опять выходит майор, проверяет у старшего машины документы, а я в это время прыгаю на подножку сзади КУНГ-а с охраной и открываю дверь его — там сидит весь расчет стыковки головной части ракеты и солдаты охраны с автоматами. Мне улыбается знакомый мне начальник расчета стыковки: «... что , опоздал по тревоге?» Да, да говорю я, закрывай быстрее дверь! Допуска к осмотру этих машин у майора — охранника не было. Мой прапорщик остался в жилой зоне части. Смертоносный «груз» медленно едет в
сторону «старта». Стартовая площадка в
темноте, мелькают темные фигуры номеров боевых
расчетов, у пускового устройства стоит группа
офицеров в фуражках - это инспекторы, подальше от
них! На стартовой площадке горит синяя подсветка фар многих автомобилей, мелькает маскировочный свет
Прибыли заправочные средства - емкости с окислителем и горючим, часть расчетов работает в противогазах. Одеваю и я свой противогаз, ищу в темноте по маркировке на костюмах своего сержанта Куминова Николая. По голосу он узнает меня, видна радость на его лице (он пока без противогаза). Показываю ему условный жест — молчи. Принимаю от него доклад о распределении номеров расчета на боевых постах, а так же о поставленной задаче на пуск ракеты. Узнаю, что в машине подготовки и пуска работают за офицеров-операторов ефрейтор Банцевич Казимир и рядовой Завгородний Сергей. Оба уже в разряде «дедов», не подведут. Слабым звеном в отделении — молодое пополнение, четыре номера боевого расчета, сдавшие на прошлой неделе экзамен на допуск к самостоятельной работе. Это специалисты по проверке приборного отсека, установке бортовых батарей, установке на ракету газоструйных рулей, прорыву пиромембраны и по выполнению заключительных операций на борту ракеты. Беру у сержанта ларингофон с наушниками и кабель связи, в темноте за машиной беру у него маркированную его куртку, переодеваюсь и принимаю командование отделением на себя, а его отправляю выполнять свои обязанности в составе отделения. Одень противогаз — командую ему во след, это для маскировки от инспекторов. Сержант бежит в дизельную одевать резервный защитный комплект. В наушниках слышу голос младшего сержанта Онуфриенко Михаила: 301-й! Неисправность дизельного агрегата, перегрев двигателя, разрешите выключить генератор! Командую — переключить потребители на резерв, отключить тепловую нагрузку (тепловые реостаты), следить за температурой работающих на полную мощность оставшихся дизель-генераторов! Расчет стыковки ГЧ на позиции уже выполнил свою работу — темный и длинный ее носитель принял грозный вид. Странно выглядит «тулуп» на голове ракеты — это термочехол (плутоний любит тепло). Меня вызывает командир батареи: 301-й! Доложить о готовности отделения к установке ракеты на ПУ! Вижу — ко мне подбегает офицер в фуражке и внимательно слушает мой доклад, а на голове у меня уже капюшон. Докладываю через противогаз, встав к инспектору боком и прижав к переговорной коробке противогаза ларингофон. Комбат узнает меня и незаметно показывает мне кулак. Пропускаю мимо ушей этот его жест. Начинается подъем ракеты и установка ее на пусковое устройство. Передаю средства связи сержанту Куминову, у меня есть время сбегать в дизельную и решить вопрос неисправности станции. Большой проблемы я там не обнаружил, распределили с дизелистами равномерно нагрузку между потребителями и все стало работать в штатном режиме. Возвращаюсь на стартовую площадку, а ракета уже стоит на ПУ. Начинается самый напряженный момент боевой работы. Молодые номера моего отделения устанавливают на ракету газоструйные графитовые рули, там же под ракетой копошатся заправщики, стыкуя к ракете толстые металлизированные шланги для компонентов топлива, стартовый расчет крепит ракету к пусковому столу. Отделение подготовки двигательной установки готовится к заправке перекиси водорода. Теснота, темнота, визг и грохот моторов многих агрегатов, все номера боевых расчетов работают в противогазах. Заканчивается заправка, далее — прицеливание ракеты, после которго я даю команду по связи своим «дедам» в машину подготовки и пуска: 302-й! Проверить систему управления! 303-й! Настроить автомат управления дальностью полета ракеты! Подготовиться к пуску! Докладываю комбату: газоструйные рули установлены! Он наклоняется ко мне и негромко: получишь выговор! Но громко, чтоб слышали инспекторы: прорвать пиромембрану! Я дублирую его команду своему молодому номеру расчета. Он стоит на верху, на нижней площадке установщика в районе двигательной установки ракеты и жмет кнопку на пульте прорыва пиромембраны, вижу его повторный жест, он оборачивается ко мне, разводит руками в стороны и я слышу в наушниках: нет питания на пульте! А время неумолимо бежит к финалу — пуску ракеты, дорога каждая секунда! Бежим с сержантом Куминовым Николаем в бункер электропреобразовательного агрегата, это недалеко — всего метров тридцать. Среди паутины кабелей при свете маскировочного фонаря ищем кабель прорыва пиромембраны — вот он! Быстрый осмотр его и известна причина — обрыв красного плюсового контакта толщиной с палец. По инструкции я обязан доложить комбату о неисправности, сообщить время, требуемое на замену кабеля. Но я уже как автомат, работающий на одну цель — не потерять ни секунды. Выбегаю из бункера, вижу рядом в темноте часового с автоматом. Быстро снять штык-нож! Отбираю у него холодное оружие, часовой не сопротивляется (я с ним ехал в КУНГ-е). Острый нож срезает изоляцию с кончика кабеля, закручиваю толстую медную жилу в жгут и ... есть контакт! Секунды и мы у ракеты: «Прорвать пиромембрану!». Вижу жест поднятой руки номера расчета, «Пиромембрана прорвана!». Комбат орет: «Убрать заправочные средства с позиции, всем в укрытие!», «Снять термочехол с головной части!». Бегу с комбатом в подземный бункер пульта пуска, а сверху летит на нас как черная птица термочехол с «ядреной» головы ракеты, еле успеваем увернуться от него. В тесном бетонном бункере пульта пуска ракеты трое — оператор пуска ефрейтор Банцевич Казимир, комбат и я. Докладываю комбату - система управления проверена, ракета к пуску готова! В бункер медленно «влезает» инспектор с хронометром в руке (вижу на его погоне майорскую звезду), но не вмешивается в процесс пуска, а внимательно все слушает и смотрит на участников пуска и их действия. Комбат руководит пуском: «Набрать боевой код!». Набираю на «ядерном чемоданчике» секретную информацию, а комбат командует дальше: «Ключ на пуск!», на пульте пуска загорается транспарант «ГОТОВНОСТЬ». Команда комбата: «Внимание! Пуск!» Нажимаю кнопку «Пуск», а на пульте пуска ритмично загораются зеленые транспаранты: «БАТАРЕЯ», «ПЕРЕЛИВ», «РАЗДЕЛИТЕЛЬНЫЙ КЛАПАН», «БОРТОВОЕ ПИТАНИЕ», «НАДДУВ 030», «НАДДУВ ОГ», «ГЛАВНАЯ», «ПОДЪЕМ» . Громко хлопает защитный щиток амбразуры бункера, закрывая нас в бетонном мешке. Все - боевая задача выполнена! Инспектор смотрит на хронометр, записывает время пуска. Команда комбата — снять противогазы! Выполняем ее и тут слышу вопрос инспектора ко мне: вы кто такой? «Я начальник отделения!» Вижу изумление в глазах инспектора и его вопрос: по тревоге вашим отделением командовал сержант со светлыми волосами, а у вас — темные волосы ... Вы откуда взялись? Вы кто такой? Наш диалог прерывает комбат своей командой: всем на старт, на общее построение! На стартовой площадке стоит ракета на пусковом устройстве (пуск был условный), личный состав батареи в двух шереножном строю согласно боевого расчета. Перед нами вся инспекторская группа, командир полка, командир дивизиона, командир батареи. Старший инспекторской группы объявляет результаты пуска. Стартовая батарея боевую задачу по пуску ракеты составом дежурной смены выполнила. Начинается подробный разбор «полетов». Действия моего отделения инспектор оценил на уверенные и технически грамотные. Разбор действий офицеров и прапорщиков дежурной смены проходит уже на командном пункте. За самовольное проникновение на боевую стартовую позицию я получил выговор от командира стартовой батареи. На следующий день я написал рапорт на отпуск на родину всему сержантскому составу своего отделения. Было это давно, мы были молоды и хотели воевать. В Афганистане в это время шла другая война, я на нее не попал. Повезло мне ... Евгений Терентьев.
 Опубликовано в 2013 году : proza.ru Было это в далеком 1979 году. Наша стартовая батарея стратегических ракетных войск подверглась экзамену по политподготовке. К началу экзамена все было готово. Солдатам и сержантам отделения я заранее раздал вопросы, на которые нужно подготовить качественный ответ. Кому выпало ответить на вопрос — состав Варшавского Договора по входящим в него странам, кому то сложнее — ленинская работа «шаг вперед, два шага назад» и другие вопросы. Список был большой и каждый воин получил от меня задачу подготовить свой ответ на один выданный ему вопрос. Все вопросы подготовить было невозможно, уж очень скучные темы мы изучали. Встать, смирно! В Ленинскую комнату казармы стартовой батареи вошел подполковник из политотдела дивизии. Я отдал рапорт, суть которого — отделение готово к экзамену! Подполковник выступил в роли радетеля демократических начал в армии и разрешил мне вести экзамен самостоятельно. Я был очень обрадован этому, все шло по плану. Строгим голосом вызываю к «доске» сержанта Куминова Николая и глянув в «секретный» свой список вопросов, предлагаю ему ответить на вопрос: какие вопросы обсуждались на 24 съезде КПСС? Сержант с блеском отвечает на заданный вопрос, вижу похвальный взгляд подполковника в мою сторону. Следующим вызываю ефрейтора Банцевича Казимира. Вопрос уже более интересный: особенности НЭП-а? В чем заключалась новая экономическая политика партии большевиков? Ефрейтор отлично знает материал и отвечает буквально за минуту. Похвальный взгляд подполковника придает мне азарта в ведении экзамена. После пятого отличного ответа подполковнику стал подозрителен уровень знаний моих подчиненных и он решил взять инициативу экзамена в свои руки. Садитесь, тов. старший лейтенант! Дальнейшие вопросы буду задавать я! Дайте мне журнал боевой и политической подготовки! К ответу призван ефрейтор Мурзиков Анатолий. Подполковник задает ему каверзный вопрос: расскажите, товарищ ефрейтор, как заботится наша родная коммунистическая партия о благосостоянии своего советского народа? К такому повороту событий не был готов ни я, ни тем более, мой ефрейтор Мурзиков Толя. Вижу растерянность на его лице, он смотрит только на меня и ждет от меня спасительный выход. Я пытаюсь направить его мысли в нужную сторону, давая вопросы — подсказки. Подполковник строго обрывает меня. В глазах Толи Мурзикова уже слезы и он с детской простотой, как бы жалуясь на несправедливость при выдаче ему вопроса, заявляет подполковнику: так мне же начальник отделения дал задание подготовить совершенно другой вопрос! А на этот должен отвечать рядовой Петров! Вы перепутали ... Лицо подполковника изменило цвет и в меня вошел его не совсем добрый взгляд. Да, это был крутой вираж в нашем экзамене. Я мысленно попрощался с летним отпуском, впереди замаячил разговор о моей воспитательной работе на партсобрании дивизиона, а подполковник уже не смотрел на меня с восхищением. Спас ситуацию рев сирены боевой тревоги. Проверка дивизиона была комплексной и нужно было показать комиссии, как же мы воюем с оружием в руках. А нашим оружием были довольно толстые ракеты. Пуск ракеты был успешным, в итоговом докладе комиссии я был отмечен Почетной грамотой с изображением Ильича за высокий морально — боевой дух своего отделения и точный пуск ракеты. Толю Мурзикова мы помнили очень долго, рассказ о экзамене по политподготовке заставлял слушателей сгибаться пополам от смеха. Но приборный отсек ракеты Толя знал лучше, чем политику родной партии.
Про буржуйку, ракеты и змея Горыныча Опубликовано в 2015 году : proza.ru Когда — то в дальние — дальние времена послан я был в командировку, жил в домике на колесах пару недель. Теплушкой назывался этот домик. Была со мной веселая компания — караул в составе 6 солдат и одного сержанта. Ящик, обитый железом с автоматами и патронами, ящик с мясными и рыбными консервами, скамейка да нары (для спанья), ящик с топливом — вот и вся мебель. По центру этого домика печка — буржуйка. Тащил нас тепловоз по просторам СССР в холодные осенние дни 197 ...го года из одного секретного места в другое. К вагончику нашему прицеплены были два спец вагона с толстыми ракетами внутри. Холодно было, топили печку без перерыва. Помню, в районе Белой Церкви — это Украина, стояли долго на станции. Пили чай, солдаты ходили на вокзал за конфетами и сигаретами. Воду так же приносили в чайнике с вокзала. В очередной раз проверив пломбы на вагонах, решил я испить чайку. Тут вижу — мой солдатик несет чайник с водой. Присел я у буржуйки погреться и командую — разогреть всем чая, да заварки и сахара не жалеть! А солдат чайник под нары прячет. А я хвать чайник и на печку! Сижу, греюсь и чую — по вагону летает змей Горыныч. Сначала подумал — ветром занесло. А караул мой притих. Тут мой заместитель — сержант предлагает мне командировку к коменданту вокзала, типа у нас закончились консервы и надо пополнить продовольственный запас. Я согласился с этим, но сказал — погреюсь чайком и пойдем. Сижу и греюсь дальше, а в голове мысль — что в чайнике? Ругаться с караулом не резон, надо искать тактичный выход. Я уже понял, кто сидит в чайнике — змей Горыныч! Говорю — что за тухлую воду принесли? Надо заменить! А сам чайник в руки и на выход. Спички всегда были у меня в кармане, выплескиваю содержимое чайника на каменную подсыпку рельсов. От брошенной спички — негромкий хлопок и вижу синее пламя. Из дверей вагона на меня смотрят хмурые лица всего караула ... Два вагона с ракетами мы доставили без происшествий в заданную точку СССР. Вот такая история про печку — буржуйку. По возвращении в свою часть получил я от командира хозяйственного взвода полный рюкзак консервов — за хранение «военной тайны». Солдаты были с его подразделения.
|
