А.С. Гончар
Звездные часы ракетной техники. Воспоминания

© Гончар А.С., 2008
Харьков 2008

Источник электронной версии: www.buran.ru

Наш адрес: ruzhany@narod.ru

1980 год никакими другими событиями в космосе ни у нас, ни за океаном не знаменателен. С завидным постоянством шли запуски кораблей «Союз», которые уже стали привычными, и их в этом году было запущено рекордное количество — шесть кораблей. Америка готовилась к запуску своих «Шаттлов», а наше наметившееся отставание в 3-4 года никого особенно не беспокоило. К нам в Харьков прибыла большая группа космонавтов и «будуших», и уже «состоявшихся». Среди них был наш земляк Ю.Глазков, незадолго до этого закончивший Харьковское командно-инженерное военное училище. Наше предприятие устроило роскошный банкет в их честь, на котором мне было предоставлено право первого тоста. Основное содержание моего тоста свелось к здравице в честь людей самой мужественной на Земле профессии. Каждому космонавту подарили по детской игрушке «Планетоход», которые наш завод начал выпускать в плане товаров народного потребления. Космонавты были нашими гостями дней 10-12. Наши ведущие специалисты прочитали им цикл лекций по системе управления ТКС. В целом и мы, и они остались довольны друг другом. Это были космонавты отряда Челомея, который вскоре прекратил свое существование.

Ржемовский Виталий Павлович

На одном из совещаний у Д.А.Полухина было принято решение: отставить подготовку корабля N 162 и срочно приступить к изготовлению и оборудованию следующего корабля N 163 в строгом соответствии с требованиями пилотируемого ракетно-космического комплекса. Задача была чрезвычайно сложная, и она еще усугублялась тем, что вводились режимы автоматической стыковки, что для нашей организации было новым. Вводилось сразу два стыковочных режима по двум известным в то время методам. Эти режимы разрабатывались нашими лучшими специалистами, такими как В.П.Ржемовский, Ю.Т.Муравьев, И.Н.Бондаренко, Г.Я.Шепельский. Режим стыковки кораблей в космосе — чрезвычайно сложная и опасная процедура. Нужно заметить, что опыт стыковки кораблей в космосе в Советском Союзе уже был, но давался он с очень большим трудом и риском, причем, как правило, проходил под контролем космонавтов, которые имели возможность прекратить этот режим в любое время или перейти на ручное управление стыковкой. Многие из космонавтов вполне обоснованно не доверяли автоматике и «капризной» радиотехнике. Мы, естественно, изучили историю стыковок королевских кораблей, но это только усилило нашу тревогу и опасения и заставило с особой тщательностью вести отработку аппаратуры и программного обеспечения.

История стыковок полна неудачных и порою трагических событий. Первая стыковка корабля «Союз», который предназначался как основное транспортное средство для доставки на орбиту экипажей и различных грузов, должна была состояться в апреле 1967 года. Пилотировал корабль «Союз-1» В. Комаров и попытка ручной стыковки не увенчалась успехом — не открылась одна из солнечных батарей, корабль стал вращаться. Комарову удалось вручную его сориентировать, но при спуске он погиб. Ценою гибели человека была доведена до сознания руководителей необходимость тщательной отработки корабля, и его точная копия под маркой «Космос» в октябре 1967 года и в апреле 1968 года произвела автоматическую стыковку. Однако полет Г. Берегового — выдающегося летчика-испытателя, героя Великой Отечественной войны, предназначавшийся для преодоления барьера недоверия к технике после гибели Комарова, также не привел к успеху в стыковке.

Серия неудач со стыковкой постигла и полеты трех «Союзов» в 1969 году в так называемом «групповом» полете. Ни одна из запланированных стыковок не была выполнена, даже самый опытный по стыковке экипаж Шаталова не смог решить эту задачу. Этот полет для наших специалистов, исповедующих автоматику вообще и в быстротечных процессах в особенности был убедительным доводом того, что необходимо возлагать на автоматику не только выполнение того или иного процесса, но и заранее предусмотреть все возможные осложнения и автоматически обеспечить выход из них. Это стало основным правилом при всех наших последующих работах. Его выполнение, по сути дела, предотвратило аварию с непредсказуемыми последствиями корабля «Буран» 15 октября 1988 года, когда заклинило отстреливаемую плату с приборами азимутального наведения, и автоматика прервала подготовку к пуску за несколько секунд до запуска двигателей. Полагаться на то, что в экстремальной ситуации человек в доли секунды сумеет принять и выполнить единственно правильное решение, весьма рискованно. В этом плане чрезвычайно показателен полет корабля «Союз-10» в апреле 1971 года, отправившегося на стыковку с ОПС, названной «Салют», под командованием Шаталова. Когда Шаталов перешел на ручное управление, ему «показалось», что сближение происходит медленно, он прибавил «слегка» скорость, но металлическая штанга диаметром около 40 мм из-за небольшого перекоса погнулась и, естественно, затем не вошла в отверстие при стягивании, более того, ее заклинило. Сложилась ситуация, при которой невозможно ни отстыковаться от станции, ни перейти в нее. Жизненный ресурс корабля 3-4 дня, а затем неизбежная гибель экипажа на виду у всего мира. Что происходило в это время в ЦУПе на протяжении почти шести часов, в течение которых длились попытки отсоединиться, от станции трудно представить. Чудом, когда уже перестали надеяться, штанга вышла, и трагедии удалось избежать. В подобной ситуации автоматика строится таким образом, что любые действия должны быть строго ограничены рамками, приемлемость которых многократно проверена и подтверждена. Причем, законы полета космических кораблей отличаются от обычных земных и результат, казалось бы естественного действия, оказывается, приводит к противоположным последствиям. Так случилось при стыковке корабля «Союз-15» со станцией «Салют-3» в августе 1974 года. В результате двух неудачных попыток стыковки экипажу Сарафанова показалось, что корабль очень близко к станции и они, вопреки запрету ЦУПа идти на третью попытку, сделали естественное движение, которое уместно автомобилисту при въезде в гараж, и корабль начал быстро удаляться от станции. Экипаж попытался скрыть свои действия. Стыковка — одна из самых сложных операций в космосе и она редко проходит без осложнений. Напряжение в ЦУПе в этот момент обычно достигает апогея. Последствия неудачной стыковки могут стать самыми драматическими. Можно только восхищаться мужеством американских астронавтов, гениальностью и профессионализмом их инженеров, создавших чудо нашего века — корабль «Apollo», совершивший шесть успешных и беспримерных по своей сложности стыковок лунного модуля, стартовавшего с лунной поверхности с командным модулем, находящимся на орбите искусственного спутника Луны. Трудность выполнения этой уникальной операции для нас была настолько очевидной, что при разработке лунной программы УР-700 — ЛК- 700, нами отдавалось предпочтение варианту «прямого» полета, энергетически менее выгодного, чем принятый американцами метода «рандеву» на лунной орбите. Трудно представить чувства и переживания авторов и исполнителей такого метода в те минуты, когда на удалении 400 тысяч километров от Земли, мужественные люди выполняли эту операцию. Мы, люди Земли, всегда должны преклоняться перед мужеством тех, кто выполнял этот полет и тех, кто обеспечил его выполнение.

Основная тяжесть разработки программ стыковки ТКС N 163 легла на специалистов третьего отделения во главе с Айзенбергом. Любая ошибка или неувязка при выполнении этой операции в космосе грозила не только потерей корабля, но и аварией станции, а самое главное, реальной опасностью для экипажа. Трудность отработки программ усугублялась еще тем, что на стендах нашей организации невозможно было отработать программы с реальной аппаратурой системы стыковки «Игла». Предварительная отработка проводилась в Филях на заводе им. Хруничева в безэховой камере, и окончательно — на второй площадке космодрома Байконур. Однако наши специалисты смело взялись за работу. Основу для оптимизма составлял опыт и выполненные не менее сложные научные и технические задачи. Можно согласиться с министром общего машиностроения С.А.Афанасьевым, что в ракетно-космической технике застоя не было в эти годы, т.е. во второй половине правления Брежнева. Однако, если в области боевых ракетных комплексов, на семидесятые и начало восьмидесятых годов приходится создание совершенных боевых систем наземного и морского базирования, то в области космических исследований наступила некоторая растерянность и серия неудач. Проигрыш американцам лунной программы, закрытие носителя Н-1, гибель космонавтов, уход из жизни вслед за Королевым в начале десятилетия Янгеля, Исаева, Бабакина, смена руководства в головной космической фирме усугубили неудачи космонавтики этих лет. Совместный советско-американский полет «Союз-Аpollo», как и полеты так называемых «международных экипажей», вызывали только недоумение и сожаление о бесцельно потраченных средствах. Во всем мы обвиняли фирму Королева, понимая, что возможности нашей космической техники при правильной организации и координации усилий не используются в полной мере. Особенно это было очевидным на фоне сдачи на вооружение боевых ракетных комплексов, превосходящих по своим характеристикам заграничные аналоги. В 1974, 1975 годах были приняты на вооружение ракеты SS-18 и SS-19 (по американской индексации), модернизация и дальнейшее их совершенствование, в основном, в части систем управления, обеспечивали лидерство СССР в области стратегических вооружений. Научно-технический уровень нашей организации, наших смежных предприятий и производственной базы в этот период был таков, что решение традиционных задач в космосе нам было доступно. В этот период интерес к работам с нашей организацией все больше стали проявлять головные фирмы, работающие в космосе: НПО им. Лавочкина, а с 1979 года — ОКБ-1, которое в это время возглавлял В.П.Глушко. Наши успехи в создании бортовых вычислительных машин, примененных в системах управления боевых ракет, освоение технологии их массового изготовления на опытном и серийных заводах, неограниченные возможности решения с их помощью любых задач управления, создавали прочную основу для того, чтобы можно было браться за решение самых сложных задач. Созданные для работы по комплексу «Алмаз» теоретические и комплексные подразделения уже не удовлетворялись только этой работой и, естественно, целый ряд новых заказов был принят к разработке. С НПО им. Лавочкина начались работы по космическим объектам военного и научного характера, таких как «Аракс», 71Х6, 72Х6 и «Спектр». Самой значительной работой оказалось создание системы управления супер-ракеты 11К25 многоразовой космической транспортной системы «Энергия-Буран» с ОКБ-1 им. Королева. Но об этом позже. Мы были уверены, и эту уверенность поддерживал В. Н.Челомей, что комплекс «Алмаз» является достойным ответом американскому космическому челноку. Так что сообщение о проведенном в апреле 1981 года огневом испытании на стенде, а затем и первый запуск американского многоразового корабля «Columbia», не произвел на нас сильного впечатления, тем более, что в это время у нас уже в полную силу шли работы по нашему варианту Шаттла. Таким образом, в 1980 году подразделения предприятия во главе с восьмым отделением, работавшие по космической тематике, имели богатый «портфель» заказов, но самая ответственная фаза была по ТКС-запуску корабля N163 по полной программе со стыковкой с орбитальной пилотируемой станцией «Салют-6». Система управления могла реализовать два режима стыковки. Они имели у нас номера 9 и 9а и осуществляли два известных и отработанных в СССР метода сближения, причаливания и стыковки. Наши разработчики этих режимов, возглавляемые Ю.Т.Муравьевым, и управленцы, непосредственно контролирующие их реализацию в полете, во главе с Ю.М.Борушко, учли опыт аналогичных работ в СССР и за рубежом и были хорошо подготовлены к предстоящим испытаниям. Корабль без особых осложнений прошел полный цикл испытаний на КИСе завода им. Хруничева, включая проверку режимов стыковки в безэховой камере, и ранней весной был уже в МИКе 95-й площадки.

Весна на Байконуре в этом году была ранней. Степь уже в апреле покрылась зеленью, расцвели знаменитые «тюльпаны Байконура». Это действительно прекрасное зрелище, когда степь покрывается густым ковром желтых и оранжевых тюльпанов.

Бригада испытателей опять собралась в прежнем составе. Техническим руководителем был Толя Недайвода, его правой рукой — Олег Ананьев, военное представительство возглавил В.В.Максимяк. Я привез с собой ту же «первую сборную», и работа началась. Мне предоставили номер в прекрасном коттедже с настоящей сауной в специальном домике с «кают-компанией» на втором этаже коттеджа с камином и бильярдом. Вечером, когда позволял ход работ, все собирались в «кают-компании». Никитич, хозяин коттеджа, накрывал стол, а душой «кают-компании» был Константин Спиридонович Шпанько — ведущий конструктор и полномочный представитель Челомея в Филях.

Если запуск первого ТКСа носил характер летно-конструкторских испытаний, то запуск второго корабля уже имел вполне конкретное задание — доставку необходимых грузов на станцию «Салют-6». В.Н.Челомей стремился этим запуском продемонстрировать возможности корабля и его преимущества по сравнению с «Прогрессом». Возможности по грузоподъемности ТКСа превосходили «Прогресс» в 5-6 раз, а то обстоятельство, что ТКС мог длительное время находиться на орбите и по мере надобности стыковаться с орбитальной станцией, передавая ей по частям расходные материалы, делали возможным их наиболее рациональное использование. Кроме того, ТКС в состыкованном со станцией состоянии мог обеспечивать ее стабилизацию, коррекцию орбиты и орбитальные переходы, используя свои запасы топлива и ресурс двигателей. Впервые все элементы комплекса должны были встретиться и совместно функционировать в условиях орбитального полета. Возвращаемый аппарат был запущен совместно со станцией и находился в постоянной готовности к немедленному покиданию экипажем станции в случае необходимости. Эта возможность была также значительным преимуществом этого комплекса перед «Союзом». Таким образом, ответственность разработчиков и испытателей существенно возросла, и мы со всей скрупулезностью провели полный цикл испытаний и проверок. Государственная комиссия и неизменный Керим Алиевич Керимов, который всегда провожал корабли и космонавтов в полеты, со всей строгостью допрашивали главных конструкторов о состоянии и готовности их систем и агрегатов. Наконец все формальности были выполнены, бумаги подписаны, и пуск был назначен на 25 апреля. Накануне, 24 апреля утром меня вдруг вызывает к аппарату в/ч-связи Сергеев и, не объясняя причин, говорит: «Немедленно вылетай в Харьков. Самолет за тобой уже в воздухе». Все мои попытки отложить хотя бы на день отлет, в том числе и с помощью Недайводы и Полухина, ни к чему не привели, мне пришлось пожать руки моим коллегам и пожелать им удачного пуска. Поздно вечером я был уже в Харькове. Следить за ходом подготовки и пуском мне довелось уже по связи, совмещая это тревожное занятие с подготовкой доклада о ходе работ по комплексу «Энергия-Буран», сроки запуска которого в высших кругах были установлены — 1983 год. Необходимо было представить приехавшей в Харьков делегации военно-партийных чиновников перечень мероприятий по безусловному обеспечению этих сроков. Запуск ТКС прошел нормально, первые режимы на орбите были выполнены без замечаний, о чем мне сообщили уже из ЦУПа в Евпатории, и корабль был переведен в режим «закрутка на Солнце» для зарядки батарей.

С Евпаторийского ЦУПа непрерывно поступала информация о полете ТКС N 163, который получил официальное наименование «Космос-1267». Система управления функционировала нормально. Наши управленцы во главе с Ю.М.Борушко уже имели опыт управления полетом ТКС-N161 в космосе и отработали режимы стыковки перед самой ответственной операцией — стыковкой со станцией. Любая ошибка могла привести к аварии станции и ТКС. Стыковка со станцией «Салют-6» была назначена на 19 июня. Группа наших ведущих специалистов во главе с Владимиром Григорьевичем вылетела в Евпаторию 16 июня, и мы наблюдали за подготовкой к управлению полетом, начиная с введения на борт полетного задания. Нужно сказать, что Юрий Михайлович очень грамотно и профессионально выполнил эту работу с помощью прекрасно подготовленной группы специалистов. Полетное задание вводилось заблаговременно и предусматривало автоматическое выполнение необходимых рабочих и проверочных режимов. В заданный момент система управления «пробуждалась», т.е. автоматически включалась, производились необходимые проверки ее элементов, построение систем координат, ориентация корабля в этой системе, переход на орбиту станции «Салют-6» и, наконец, поиск, сближение и стыковка с ней. На последнем этапе этих операций мы разместились в зале управления ЦУПа и смогли на экранах дисплеев наблюдать за стыковкой. Мне и раньше доводилось наблюдать за работой операторов и руководства полетом при стыковке кораблей «Союз» со станцией. Эта работа требовала большого умения от руководства полетом, постоянного вмешательства и принятия решений, взаимодействия с экипажем, которое зачастую строилось на взаимном доверии, а не на официальных командах. Присутствие при этом в зале управления опытных космонавтов имело большое значение, особенно при осложнениях в ходе стыковки. В нашем случае все было до обидного просто и буднично. Операторы за пультами сидели практически без дела. Периодически поступали сообщения о ходе сближения, взаимном удалении, скорости и т.д. Наконец, на экранах появился медленно приближающийся ТКС, последние метры, скорость 0,2 м/с, контакт, стягивание — объекты состыкованы, система управления выключается. В зале минуту-полторы царит некоторое разочарование: никому не удалось проявить себя. Затем взаимные поздравления, и радостный шум в зале.

Полет ТКС N 163 в составе орбитальной пилотируемой станции «Салют-6» продолжался до 29 июля 1982 года. Мне довелось присутствовать в ЦУПе и при потоплении этой связки. Нужно сказать, что для нас, создателей этих прекрасных космических кораблей, это очень печальное событие. Даже в зале управления царила при этом гнетущая тишина, а на тех, кто пытался шутить, бросались укоризненные взгляды, и они замолкали. Не утешало даже то, что с потоплением, наконец, снималась постоянная забота и беспокойство: «А не откажет ли твоя система или агрегат!?» В этом плане космический корабль на долгое время лишает покоя своих создателей. При пуске ракеты это длится буквально несколько минут, включая время, когда автоматика производит все предпусковые операции, и затем сам полет. Это минуты предельного нервного напряжения, усугубляемого вынужденной бездеятельностью: просто ждешь результат, зная, что при возникновении неисправностей уже нет возможности вмешаться. Мне нигде в литературе не довелось встретить описание переживаний тех людей, чьи многолетние заботы о создании грандиозных и дорогостоящих изделий при первом же апробировании могли привести к катастрофе, в том числе, с людскими жертвами. В этом плане полет космического корабля, который продолжается много дней и месяцев, приносит своим создателям ежедневную и ежечасную заботу. В любое время и днем, и ночью, где-то в глубине сознания, неизменно стоит вопрос: «А как там, в далеком космосе?» Дело даже не в той формальной ответственности, часто неизбежной в такой ситуации, а нечто похожее на никогда не покидающее беспокойство матери о своем ребенке. Как это все отражается на психике и здоровье пока никому не ясно. То, что пережил Янгель в момент, когда его детище — ракета Р16, на его глазах взорвалась, поглотив в огненном смерче десятки его соратников, не могло не повлиять на его здоровье и не это ли явилось причиной его преждевременной смерти? Спали ли создатели «Apollo» в те дни, когда этот шедевр космической техники с тремя смельчаками на борту совершал свой беспримерный полет, и что они перенесли в тот момент, или вернее в те дни, когда «Apollo-13» терпел бедствие вдали от Земли, а жизнь его экипажа «висела на волоске»?

Время между сеансами связи, когда поступает информация с корабля, тянется бесконечно долго, нервно реагируешь на каждый телефонный звонок, а благая весть приносит только минутное облегчение. Но, довольно об этом. ТКС N163 благополучно состыковался со станцией «Салют-6», более года совершал с ней совместный полет, управлял движением «связки», совершая коррекцию орбиты и т.д., постепенно вселяя уверенность в своей надежности. С потоплением всей «связки» все же наступило, вслед за сожалением, и облегчение.

В эти дни новая забота легла на наши плечи: с конца 1979 года наша фирма подключилась к разработке системы управления многоразовой космической системы «Энергия-Буран». Это была грандиозная программа. Впоследствии известный советский специалист и организатор промышленности Л.В.Смирнов расценил ее как самую сложную систему века. Нам поручалась система управления, или вернее, вся электротехника супер-ракеты носителя «Энергия». Моему комплексу, в конечном итоге, поручалась система управления, а я приказом по МОМ от 5 июля 1979 года, N 261 был назначен Главным конструктором системы управления. Разработка системы «Энергия-Буран» была начата в 1976 году Постановлением правительства от 17 февраля, но «раскачка» продолжалась вплоть до конца десятилетия, и мы, в конечном итоге, отстали от американцев более чем на шесть лет. Успешный запуск «Columbia» 12 апреля 1981 года явился для нас стимулом к активизации работ и источником укоров и подстегивания со стороны партийно-военного руководства. Эта работа становится самой престижной в стране. Однако работы по ТКС продолжались. Мы готовили к полету очередной корабль N 164, запуск и стыковка которого были осуществлены в марте 1983 года с орбитальной станцией «Салют-7», выведенной на орбиту Земли 19 апреля 1982 года. В мае 1982 года со станцией состыковался «Союз T-5» c космонавтами В. Лебедевым и А. Березовым на борту. Они установили новый рекорд работы в космосе- 211 суток 9 часов. В июле этого же года ТКС был состыкован с кораблем «Союз Т-9», образовав «связку» протяженностью 35м и весом около 47 тонн. Станция «Салют-7» просуществовала в общей сложности 800 суток, на ней работало 10 экипажей, с ней стыковалось 11 кораблей «Прогресс» и два наших ТКС «Космос 1443» и «Космос 1686», доставивших необходимые расходные грузы на станцию и управлявших ее полетом. В начале 1985 года на станции вышло из строя электроснабжение, и связь со станцией прекратилась. Для восстановления ее работоспособности стартовал «Союз-13» с незаменимым В.Джанибековым и В.Савиных на борту. Они осуществили ручную стыковку с неуправляемой станцией 8 июня. К июлю месяцу, в тяжелейших условиях холодной и неосвещаемой станции, произвели ремонт ее энергосистемы, зарядили ее аккумуляторы и полностью восстановили ее работоспособность, завершив свой 168-суточный полет, неповторимый по своему мужеству и стойкости.

Запуском ТКС N 165 («Космос-1686») и его стыковкой 2 октября со станцией «Салют» была завершена эпопея нашей работы в интересах челомеевского комплекса «Алмаз», так и не реализованного в объеме, планируемом Владимиром Николаевичем. Работы по комплексу «Алмаз» были прекращены специальным приказом по министерству, как всегда необдуманно и без согласования с разработчиками. Но, ни у нас, ни у Челомея приказ в части «задел уничтожить» выполнен не был. Сохранен был ТКС N162, стенды (у нас и в Филях у Полухина), а запуск ТКС все же был еще раз совершен в 1987 году уже в составе ракеты-носителя «Энергия» как «полезная нагрузка» под именем «Полюс». Весь задел при этом был использован, включая и те приборы и агрегаты, которые имели пометку «стендовые». Только благодаря этому космический корабль «Полюс» удалось собрать практически в течение года.

Дальнейшее развитие тема ТКС получила в виде корабля ТКМ (транспортного корабля-модуля) — составной части космической станции «Мир», пришедшей на смену челомеевской станции «Салют». Добавку «модуль» этот корабль получил потому, что основная часть корабля-модуль, была универсальной, и к ней добавлялся некоторый блок, задачи которого определялись той функциональной нагрузкой, которую он должен был выполнять в составе орбитальной станции. Станция имела некоторую базовую часть с семью стыковочными узлами, к которым и пристыковывались модули, наращивая, таким образом, функции выполняемые станцией. Система управления была выполнена целиком на основе компьютера, специально разработанного для этой цели отделением А.И.Кривоносова. Многие приборы были модернизированы, многострадальная система стыковки «Игла» была заменена на более совершенную систему «Курс». Была модернизирована и наземная проверочная аппаратура, но принцип построения ее остался неизменным: в основе ее находилась более современная универсальная ЭВМ-СМ-2М. Усилия комплекса N 8 были сосредоточены на «Энергии-Буране» и той громадной перспективе, которая рисовалась как ее развитие: сверхтяжелый носитель «Вулкан», «Энергия М», универсальная космическая платформа, разгонный блок, корабли для полетов к Луне, Фобосу, Марсу... В это время все мои мысли и устремления уже полностью принадлежали космосу. Перспектива была захватывающей. Во всем своем величии вставали вопросы: «Что там, в бескрайних просторах, есть ли там жизнь, разум, что таит в себе великое безмолвие космоса?» Все, что можно было прочесть по этим вопросам, прочтено, но четкого ответа нет, как и нет ответа на вопрос, что ищет и что найдет человек в космосе? Одно совершенно ясно. Возможности Земли не безграничны и могут быть исчерпаны уже в ближайшие 100-150 лет.