А.С. Гончар
Звездные часы ракетной техники. Воспоминания

© Гончар А.С., 2008
Харьков 2008

Источник электронной версии: www.buran.ru

Наш адрес: ruzhany@narod.ru

«Алмаз»

«Чаще смотрите на звезды!»
Аристотель

Постановление Правительства по ракетно-космическому комплексу «Алмаз» вышло в декабре 1964 г. Генеральным конструктором этого комплекса, если использовать терминологию более позднего времени, был Владимир Николаевич Челомей. Сам факт выхода этого Постановления говорит о том, как энергично «врывался» Владимир Николаевич в космическую тематику — святая святых Королева. Возможности этого в значительной мере обеспечивались решительной поддержкой генсека тех времен — Н. С. Хрущева, который, еще в конце пятидесятых годов, смело разделался с дальней бомбардировочной авиацией, включая беспилотные «Бурю» и «Буран». Владимиру Николаевичу был свойственен широкий размах и комплексный подход к решению поставленных задач. В области ракет он предлагал к разработке серию ракет УР-100, УР-200, УР-500 и УР-700, способных на долгие годы обеспечить решение всех мыслимых задач по созданию ракетно-ядерного щита и ракет-носителей для запуска автоматических и пилотируемых космических аппаратов. Для лунной программы комплекс УР-700-ЛК-700 и для «ближнего» космоса предлагалась многоцелевая система «Алмаз» в составе трех основных объектов: орбитальной пилотируемой станции (ОПС), транспортного корабля снабжения (ТКС) и возвращаемого аппарата (ВА). При этом обвинить Челомея в авантюризме было нельзя. Он создал мощную научно-исследовательскую и проектную организацию, ОКБ-52, в подмосковном Реутово и обеспечил свои разработки производственной базой, отобрав, например, у Министерства авиационной промышленности его гордость — завод N 22, известный как завод им. Хруничева. Этот завод, в свое время, должен был по чертежам известного авиаконструктора В.М.Мясищева, кроме «Бурана», изготовить и сверхдальний тяжелый бомбардировщик, аналог американского «Боинг-52». Для авиационных инженеров Челомея проектирование и изготовление ракет и космических кораблей оказалось более близким делом, чем для артиллеристов завода N 88 в Подлипках или автомобилистов Днепропетровска. Созданные этим коллективом изделия отличались авиационным изяществом, законченностью форм, легкостью и прочностью конструкций.

Выходец с Украины Владимир Николаевич Челомей свои взоры неоднократно обращал к ее научным и производственным возможностям. Для многих своих разработок в качестве головных разработчиков систем управления он избрал Харьковское ОКБ-692 и его Запорожский филиал, Харьковский завод им. Шевченко. Из всех перечисленных разработок только для ракеты УР-500 система управления была создана Московским институтом НИИ-885, да и то после того, как наша фирма отказалась, или вернее, не проявила достаточной поворотливости для того, чтобы взять на себя эту работу. Авторитет нашей фирмы в глазах Челомея был очень высок и подтверждался всем ходом наших совместных работ. Этому в значительной мере способствовал тот факт, что к концу шестидесятых годов мы имели уже ряд завершенных работ с высоким качеством, а фирма Челомея только набирала обороты.

Если ракетными системами УР-100 и УР-200 Челомей вторгался в вотчину Янгеля, то комплексом «Алмаз» не только вторгался в вотчину Королева, но и явно стремился к его вытеснению. Предпосылкой к этому было то, что знаменитая королевская семерка и ее последующие модификации, блестяще выполнившие задачи запуска первого искусственного спутника Земли, орбитальные полеты человека и автоматов к Луне и планетам Солнечной системы, исчерпали свои возможности. В 1965 году Челомеем был создан несравненно более мощный носитель «Протон», способный вывести на околоземную орбиту полезный груз весом до 20 тонн. Однако в нашей стране наличие такого мощного и надежного носителя долгие годы практически игнорировалось фирмой Королева, и оставалось в стороне от «столбовой дороги» развития космонавтики. Ракета-носитель «Протон» была четвертым элементом комплекса «Алмаз» и по своей грузоподъемности обеспечивала выведение на орбиты и станции ОПС, и тяжелого ТКС, с пристыкованным к нему возвращаемым аппаратом.

Однотипность конструкции, технология изготовления и стандартность многих технических решений в объектах разработок фирмы Челомея существенно облегчали их массовое изготовление, отработку и испытания. В частности, можно утверждать, что тяжелый носитель УР-700, документация на который была разработана в 1965 году, мог быть изготовлен через 1,5 — 2 года после создания носителя УР-500. Его грузоподъемность до 100 тонн в соединении с успешным созданием фирмой Королева лунных кораблей, уже в 1967 году обеспечивавших возврат на Землю объектов со второй космической скоростью («Зонды» 5 и 6, 1967 год), могли послужить базой для успешного соревнования с американцами по лунным экспедициям, по крайней мере, в пилотируемом полете в район Луны и ее облете. Ни Королев, ни Мишин не хотели ни с кем делить славу, упорно создавали «свой» тяжелый носитель Н1 при явно неблагоприятном положении с двигателями. Известно, что опытнейший двигателист В.П.Глушко отказался делать двигатели для Н1. Привлеченное к этой работе ОКБ МАП во главе с Н.Д.Кузнецовым не имело опыта в разработке двигателей для ракет и, естественно, сроки были сорваны, двигатели не имели необходимой надежности, и все первые четыре попытки запуска комплекса Н1-Л3 были аварийными. Кроме того, при втором запуске была разрушена стартовая позиция (июль 1969 г.). Это надолго приостановило летные испытания, необходимо было пересматривать требования к двигательным установкам. Главный конструктор В.П.Мишин причину неудач с Н1 видел в недостаточном финансировании и обеспечении материальными ресурсами и необоснованном прекращении работ по команде высокопоставленных чиновников. Действительно, мои более поздние встречи со многими участниками этих работ подтверждают эту мысль. Аварийные исходы первых четырех запусков позволили выяснить все основные упущения и недоработки. Намеченные мероприятия по их устранению и совершенствованию технологии изготовления позволили бы исправить положение. Потеря трех- четырех ракет при первых испытаниях не такое уж необычное дело в ракетной технике, а конкретные причины аварий ракеты Н1 говорят о том, что она могла быть доведена до необходимой надежности. Если прекращение работ по комплексу Н1-Л3 еще можно как-то объяснить бесперспективностью экспедиций на поверхность Луны после решения этой задачи в США, то прекращение работ по сверхтяжелому носителю Н1 было явно ошибочным и, в конечном итоге, привело к более чем десятилетнему опозданию в создании носителей такого типа и советской системы «Shuttle». По этому поводу С. П. Мишин пишет: «... неожиданно, без каких-либо консультаций, используя бюрократически — командный принцип, Устиновым, Смирновым, Афанасьевым было принято решение о прекращении всех работ и по ракете-носителю Н1 (по его модификациям) и уничтожению задела, в том числе двух комплектов собранных ракетных блоков, подготовленных к летно-конструкторским испытаниям». Мне довелось видеть с какой болью смотрели те, кто вложил душу в эту работу, на отдельные фрагменты блоков ракеты Н1, использовавшихся на площадках Байконура для различных хозяйственных целей.

Постановление по комплексу «Алмаз» вышло как бы «по инерции» после смены Хрущева Брежневым в том же 1964 году. В этот период советская космическая техника вошла в некоторую кризисную полосу особенно заметную после 1968 года, когда явно наметился успех американской лунной программы — полет «Apollo-8», совершившего облет Луны с экипажем У. Андерс, Д. Ловелл и Ф. Борман. У Королева и сменившего его Мишина продолжалась многолетняя серия неудач с запуском ракетой 8К78 «Молния» космических станций к Марсу, Венере и Луне. Длилась она до 1966 года и стоила потери более 20 носителей. Гибель В. Комарова в 1967 году и затем гибель Добровольского, Пацаева и Волкова в 1971 года и даже гибель Гагарина, не связанная с космическими полетами, составляли мрачный фон, на котором отдельные успехи групповых полетов и выходов в космос не могли сгладить общего впечатления даже для широкой публики. Все, кто мог следить за тем, что происходит за плотной ширмой, скрывающей истинное неудовлетворительное положение, с тревогой наблюдали, как планомерно и фундаментально набирает космонавтика силы за океаном. Полеты американских кораблей «Gemini» явились школой для будущих астронавтов — большинство из них прошли ее, и в то же время показали, насколько целенаправленно и без распыления сил готовят свой беспримерный успех американцы. В определенном смысле комплекс «Алмаз» своей фундаментальностью и отсутствием внешнего показного блеска мог быть противопоставлен не только программе «Apollo», но и готовящейся «Shuttle».

В.Н.Челомей умел обобщать опыт в создании ракетных комплексов в СССР и за рубежом и создавать объекты, учитывающие этот опыт и имеющие нечто новое; так было с боевыми ракетами, так было и с космическими кораблями. Его ракета УР-100 и ее последующие модификации вобрали в себя все положительное из опыта Королева и Янгеля в той мере, которая была возможна, и опыта США, уверенно перешедших на ракеты с пороховыми двигателями. Ракета УР-100 по своим габаритам была почти в два раза меньше ракет Янгеля, приближаясь к размерам ракет «Минитмен», имела пусковой контейнер, в котором размещалась пусковая и проверочная аппаратура, конструкция ее максимально упрощалась, а тактико-технические характеристики полностью удовлетворяли требованиям военных. Челомей использовал те же компоненты, что и Янгель, ампулизацию баков и не делал попыток перейти на пороховые двигатели, понимая, что технология порохов и их производство в СССР практически отсутствуют и вряд ли будут созданы в приемлемое время. В области космических объектов Челомей видел, как сдерживают развитие ранее принятые технические решения, основное содержание которых заключалось «во чтобы-то ни стало» быть первыми. Действительно, первая межконтинентальная ракета 8К71 создавалась как средство доставки боевого заряда к цели, но ни как средство запуска в космос пилотируемых кораблей и ее модификации всегда будут иметь трудно устранимые недостатки. Серия его кораблей «Восход», «Восток», «Союз» это не то, что было необходимо, а то, что можно было создать, оставаясь в рамках ранее принятых решений, пытаясь выйти их них малыми модернизациями в угоду срокам. Королев, по-видимому, понимал это, провозглашая формулу, которой он сам не следовал: «Если я сделаю быстро, но плохо, то о том, что я сделал быстро, будет вскоре забыто, а плохо — останется». Я не претендую на точность формулировки, но смысл сохранен.

Приступая к созданию комплекса «Алмаз», как системы обеспечивающей решение задач в ближнем, околоземном космосе, В.Н.Челомей сосредотачивал основное внимание на комплексном решении именно этих задач, а лунная пилотируемая программа, по его замыслу, должна была выполняться другим набором средств, начиная от нового носителя УР-700 и кончая лунными кораблем ЛК-700. При этом сохранялась преемственность во многих технических и производственных решениях. Продуманная, рассчитанная на многие годы ракетно-космическая система «Алмаз» прочно опиралась на базу носителя УР-500 («Протон»), предназначенного для выведения на низкие околоземные орбиты объектов весом 18-20 тонн. Разработка этого носителя, как уже упоминалось, велась параллельно с разработкой ракет УР-100, УР-200 и УР-700. Его летные испытания начались в 1964 году, летные испытания супер-ракеты УР-700 предполагалось начать в 1966-1967 годах. Судьба этих проектов, которые могли существенно изменить ход освоения космоса в СССР, известна.

Космические корабли, которые были использованы в СССР и США для запуска космонавтов на близкие орбиты Земли, только с известной долей условности можно назвать «космическими кораблями». Первым советским космическим кораблем был «Восток», испытанный в космических полетах. На кораблях этой серии был совершен исторический полет Ю.Гагарина и полет Г.Титова в 1961г. Сферическая кабина диаметром 2,5 м с тремя иллюминаторами имела отсек аппаратуры и отсек двигателей. Перед вхождением в плотные слои атмосферы отсек кабины отделялся, космонавт катапультировался с креслом, управление было автоматическое и ручное. В 1961-1963 годах запущено 6 кораблей этого типа. Корабль типа «Восход»- модификация корабля «Восток» предназначался для запуска двух космонавтов. В нем убрано катапультируемое кресло, скафандры заменены на комбинезоны, имелся шлюзовой отсек и установлена дополнительная резервная двигательная установка. В 1964-1965 гг. запущено 6 кораблей.

В этот же период в США использовались космические корабли «Mercury» — одноместные корабли с объемом кабины астронавта 1м³. С 1961 по 1963 год было запущено 6 кораблей. Пришедший ему на смену корабль «Gemini» был самостоятельной разработкой и предназначался для полета двух астронавтов. Он состоял из кабины пилотов 1,4 м³ с двумя иллюминаторами, отсека оборудования, 4-х двигателей торможения. В течение двух лет (1965-1966 гг.) было запущено 10 пилотируемых кораблей с целью тренировки экипажей будущих кораблей «Apollo» и отработки сближения и стыковки.

Следующим этапом в СССР и США было создание кораблей «Союз» и «Apollo». «Союзы» — двух- и трехместные корабли, предназначенные для обслуживания орбитальных космических станций. Длина корабля 7 м, диаметр 2,7 м, объем кабины 9,9 м³ (1967 г.).

В 1979г. начал использоваться модифицированный вариант «Союз-Т», а с 1987 — «Союз-ТМ». Корабль «Apollo» предназначался для полетов к Луне с высадкой астронавтов на ее поверхность. Состоял из трехместного командного отсека (длина 3,4 м, диаметр 3,9 м), двигательного отсека (длина 7,3 м, диаметр 4 м) и двухместной лунной кабины (высота 7 м, диаметр 3,4 м). Лунная кабина имела посадочную и взлетные ступени. Командный отсек отделялся от двигательного во время возвращения при входе в атмосферу Земли.

К моменту начала работ (1964 г.) над комплексом «Алмаз» работы по американской лунной программе были в полном разгаре, советская же лунная программа переживала период «раскачки» и, как пишет В. П. Мишин, еще некоторое время дебатировался вопрос: что следует отрабатывать в первую очередь — облет Луны по программе УР-500К-Л1 или Н1-Л3?

Орбитальная пилотируемая станция за время своего существования пережила три поколения: «Салют 1-5» с одним стыковочным узлом — станции первого поколения; «Салют 6-7» с двумя стыковочными узлами — станции второго поколения (1977-1982гг.); «Мир» с шестью стыковочными узлами — станция третьего поколения, запущенная на 10 лет в 1986 году. Размеры станции — длина 13,1-15 м, диаметр 4,2 м. Транспортный корабль снабжения-20-тонный корабль длиной до 10 м и диаметром 4,2 м имел герметичный приборно-грузовой отсек и отсек ДУ с четырьмя маршевыми двигателями, двадцатью и шестнадцатью двигателями стабилизации и точной ориентации.

Если В. Н. Челомею ракеты УР-100 и УР-500 удалось отстоять, то с комплексом «Алмаз» дело обстояло гораздо сложнее. Постановление Правительства по комплексу вышло в конце 1964 года, но затем работы «теплились» только благодаря энергичным усилиям Владимира Николаевича и его умению убедить и привлечь на свою сторону министра общего машиностроения С.А.Афанасьева. Необходимая кооперация смежников складывалась с великим трудом и опять-таки благодаря его усилиям.

Один из главных смежников такого сложнейшего комплекса — разработчик системы управления, напрасно ожидал: «Пусть меня обяжут». Никто не собирался «обязывать» Сергеева и его фирму ОКБ-692, а значит, нельзя было получить те блага, которые этому сопутствовали: строительство производственных корпусов, жилья и т.д. В ОКБ-692 образовалось группа энтузиастов «Алмаза», а значительная группа инженеров уже с 1964 года работала с ОКБ-52 по таким «заразительным» темам, как малогабаритная изящная ракета УР-100, и мечта многих — лунная программа УР-700 — ЛК-700. Все, кому доводилось слышать В. Н.Челомея, безвозвратно становились его сторонниками. Безусловно, Челомей — ярчайшая личность в истории нашей ракетно-космической техники, человек щедро одаренный природой, артистическая натура, музыкант и прекрасный оратор. Его бывшие студенты рассказывают, что иногда вместо лекции в большой аудитории по просьбе студентов Владимир Николаевич садился за рояль и на протяжении двух часов играл классические вещи или импровизировал.

Все третье отделение, включая его руководителя Я. Е. Айзенберга, всегда стремилось к расширению тематики работ предприятия, особенно по таким экзотическим направлениям как космос, лунная программа, полеты к планетам. Ни научные, ни технические трудности нас не страшили. Эта уверенность имела основания: слаженный коллектив грамотных и инициативных инженеров, хорошо подобранное совершенное оборудование и, главное, в активе уже имелись выполненные достаточно сложные работы.

Комплекс «Алмаз» был широким полем деятельности и, начиная с середины шестидесятых годов, в третьем комплексе начала складываться группа специалистов уже вне традиционных отделов баллистики и стабилизации. Эта группа все свои помыслы направляла в космос, ее важнейшей работой был челомеевский «Алмаз», энтузиастами были И.Г.Медведев, В.С.Столетний, Л.С.Житник. Они вскоре стали своими людьми на основных предприятиях Челомея — ОКБ-52 в Реутово и заводе им. Хруничева в Филях. Обе эти организации имели сильные проектные коллективы авиационного уклона и хорошо понимали, насколько важно в качестве смежника иметь сильную организацию-разработчика систем управления.

Охарактеризую кратко каждого из них. Игорь Георгиевич Медведев отличался горячим темпераментом, не стеснялся в выражениях по отношению ко всем, кто не разделял его космических притязаний.

Владимир Сергеевич Столетний был полной противоположностью экспансивному и горячему Медведеву, но за его чисто украинской флегматичностью и медлительностью скрывалась горячая приверженность космической тематике, основательная математическая подготовка и феноменальная работоспособность. Он мог, в условиях производственного шума и разговоров его сотрудников в лаборатории, совершенно замыкаться в своей работе и не обращать внимания на то, чем занимаются его подчиненные. Думал он примерно так: кто хочет работать — тот работает, кто не хочет, того и бесполезно заставлять.

Леонид Степанович Житник — третий член тройки энтузиастов, сочетал качества Медведева и Столетнего и, кроме того, отличался широкой эрудированностью.

Первый руководитель специального комплекса по космической тематике, включая «Алмаз», Э.В.Лысенко был не особенно подготовлен к этим работам. Причины его ухода на преподавательскую работу менее чем через год после его назначения руководителем этих работ так и остались до конца не выясненными. По характеру он был веселым и общительным человеком, легко сближался с людьми любого типа. По-видимому, кропотливая повседневная работа по 12-14 часов, зачастую без выходных, при срочных поездках в бесчисленные командировки была не в его духе.

Такова была основная руководящая и инициативная группа, которая буквально «рвалась» в космос. Ее поддерживал Я.Е.Айзенберг и с прохладцей к ней относился В.Г.Сергеев.

Со многими сотрудниками ОКБ Челомея сложились не только деловые, но и дружественные отношения: с грузином О.Б.Россенбаули, украинцем А.К.Недайводой, русским О.В.Ананьевым и многими другими. Впрочем, в то время мы не интересовались национальностью друг друга, а если иногда и упоминалась национальность, то это выглядело, подчеркнуто доброжелательно. Так при встрече в «домашних» условиях с матерью Россенбаули чтение стихов Руставели вызывало слезы радости на ее глазах. В разные периоды жизни у меня было много знакомых и друзей среди людей кавказского происхождения, и это были прекрасные люди, гордые и честные. Что же касается грузин, то просто жалко, что люди этой национальности перестали быть нашими соотечественниками.

С самого начала взаимоотношений с работниками фирмы Челомея, наше превосходство в области управления, компьютерной техники, было очевидным и не оспаривалось, а их авиационная культура в свою очередь вызывала у нас уважение. Так что оснований для совместной и плодотворной работы было достаточно. В целом этот период моей работы, т.е. период работы над СУ транспортного корабля снабжения (ТКС) комплекса «Алмаз», оставил самое благоприятное впечатление, не смотря на то, что последний его полет в виде корабля «Скиф 19-ДМ» был аварийным и, в некотором роде, бросил тень на отношения наших фирм.

Владимир Николаевич с большой уважительностью относился к нашей фирме и к нам, ее сотрудникам. Мне доводилось присутствовать на совещаниях и просто бывать в его кабинете в процессе работ над ракетой УР-100. Челомей внимательно выслушивал, расспрашивал обо всех тонкостях и особенностях построения системы управления, был всегда неизменно вежлив и сдержан даже в тех случаях, когда сам испытывал нажим далеко неинтеллигентного свойства со стороны самого высокого руководства. Нам он говорил: «Не обращайте внимания! Ваша задача спокойно работать». А дело было далеко не шуточным — на ракете УР-100 при летных испытаниях возникали продольные колебания, которые приводили к значительным ошибкам в работе аппаратуры управления и, как следствие, возрастали отклонения ракеты от цели. Тогда причина не была выявлена до конца и принятые меры оказались недостаточными. Гораздо позже дефект дал о себе знать в полной мере, и его пришлось устранять на ракетах, стоящих на боевом дежурстве.