Под общей редакцией Б. И. Посысаева
Неизвестный Байконур

Сборник воспоминаний ветеранов Байконура

Москва «Глобус» 2001
Наш адрес: ruzhany@narod.ru

Анатолий Александрович Андриянов
ИЗ ВОСПОМИНАНИИ ЭПИДЕМИОЛОГА

Полковник медицинской службы. Служил на полигоне Байконур в 1962–1977 гг. В санитарно-эпидемиологическом отряде в качестве врача-эпидемиолога, начальника эпидотдела. С 1979 г. являлся эпидемиологом Ракетных войск стратегического назначения. Заслуженный врач Российской Федерации. Живет и работает в г. Одинцово Московской области.

В огромной работе по освоению космоса и совершенствованию космической техники на космодроме Байконур роль медицинских кадров, особенно военных медиков, без сомнения, была не столь заметной, как роль инженеров-испытателей управлений и личного состава частей, занимающихся непосредственной подготовкой пусков и проведением испытаний космических аппаратов и космической техники.

Вместе с тем без работы значительного контингента врачей, медицинских сестер, санитарных инструкторов и других медицинских работников, направленной на сохранение здоровья — определяющего компонента системы «человек — машина», людей, работавших на комплексах и сооружениях космодрома, успешное выполнение важных для страны и Вооруженных Сил задач было вряд ли возможным.

Одним из направлений медицинского обеспечения личного состава испытательных частей, членов семей военнослужащих и населения космодрома Байконур была противоэпидемическая защита от массовых инфекционных заболеваний и создание оптимальных санитарно-гигиенических условий труда и быта. Задача была непростой.

Эпидемиологическая обстановка на космодроме Байконур за все время личных наблюдений (с 1962 по 1977 г.), была чрезвычайно напряженной, и требовались значительные и неординарные меры командования и медицинской службы для того, чтобы сохранить здоровье и работоспособность как военнослужащих, особенно солдат и сержантов, так и гражданского населения — членов семей, рабочих и служащих, представителей промышленности.

Наибольшую опасность в эпидемиологическом отношении представляли особо опасные инфекции — чума и холера.

Космодром Байконур вместе со всеми испытательными частями и военными городками занимал обширнейшую территорию Среднеазиатского равнинного очага чумы, где в районе Приаральских Каракумов, да и на территории, входящей в зону размещения частей, практически ежегодно имели место интенсивные эпизоотии чумы на грызунах.

Только по данным Кзыл-Ординской противочумной станции на территории области ежегодно выявлялось от 350 до 500 проб, содержащих микробы чумы. Противочумный отряд полигона ежегодно с началом лета проводил большую работу по обследованию территории полигона и прилегающей местности на заселенность грызунами — хранителями чумной палочки, установлению обилия на них паразитов — переносчиков чумы — блох и клещей, наконец, путем микробиологического исследования тех и других, занимался непосредственным выделением чумного микроба. Во всех случаях риск заражения и угрозы для жизни всех сотрудников противочумного отряда от солдат, отлавливающих грызунов, до врачей-чумологов оставался весьма высоким. Чтобы не случилось беды, необходимо было соблюдать меры защиты: работать в специальных комплектах, освоить и строго соблюдать приемы и порядок безопасной работы, научиться взаимному контролю с партнером по мерам безопасности. Чтобы выполнить все эти условия, нужно было иметь недюжинное здоровье и терпение.

Работать приходилось либо в открытой степи при температуре воздуха 37–42° жары, либо в закрытой палатке в такой же «теплой» атмосфере, когда через 15 минут потом пропитывались и комбинезон, и противочумный халат, а в сапогах начинала хлюпать стекающая с тела жидкость. За 4 часа работы в таких условиях человек терял жидкости больше, чем в перегретой сауне. При этом малейшее несоблюдение правил работы с материалом, подозрительным на содержание бактерий этой особо опасной инфекции, грозило немедленной изоляцией на 5–7 дней.

Вспоминается такой случай. Однажды осенью было получено сообщение о том, что в одном из аулов в районе Аральского моря заболели чумой 7 казахов, которые занимались разделкой туши вынужденно забитого больного верблюда. Из небольшого списка хозяйственных животных, которые могут заболеть чумой, верблюд является наиболее частой жертвой. Заражаясь от больных блох в природе, он чаще всего является непосредственным источником заражения хозяев или других лиц, имевших общение с ним.

Верблюд — дорогое и универсальное животное. Он неприхотлив, служит транспортным средством, обеспечивает шерстью, молоком, а при необходимости — это солидный запас вкусного и полезного мяса, которое не только используется одной семьей, но и приобретается или распределяется между жителями селения в счет будущего забоя скота у них. Каждый забой животного, а тем более крупного, в Казахстане традиционно сопровождается коллективной трапезой с большим или меньшим количеством участников. Подобное событие произошло и в приведенном выше эпизоде.

Больные чумой были направлены на лечение, на населенный пункт и по линии железной дороги на расстояние до 300 км был наложен карантин. Поезда проходили мимо станции Тюра-Там с закрытыми дверями и окнами. В гарнизоне все медицинские учреждения и соответствующие формирования на случай эпидемических осложнений были приведены в готовность.

Через два дня поступает новая информация о том, что в небольшом селении Байхожа, находящемся в непосредственной близости от военного городка, гибнет от бубонной чумы местная девочка 12 лет. Состояние напряженности возрастает. Выход из городка прекращается, выезд на работу разрешен только железнодорожными составами со станции Городская. И на фоне этого напряжения утром следующего дня поступает известие, что на железнодорожном полотне, идущем от городка к объектам (так называемым площадкам), лежит павший верблюд. Командованием принимается решение временно запретить выезды поездов, выход из городка и вход в городок. Один из сотрудников противочумного отряда, легкомысленно подошедший к телу павшего верблюда без спецодежды, был немедленно арестован и отправлен в изолятор. Для установления причин гибели животного и отбора проб направлены специалисты-чумологи, которые установили, что гибель была связана с транспортным происшествием. При исследовании крови и носовой слизи, а позже и внутренних органов, микробы чумы не были обнаружены. После получения этих результатов карантинные мероприятия были отменены. Объем работы, выполненный медицинской службой в эти 3–4 дня, трудно переоценить. Только профилактическими прививками было охвачено более 20 тысяч человек. На истребительные работы против грызунов были направлены не только специалисты противочумного отряда, но и специалисты СЭО и войсковые врачи. В течение недели затравки грызунов хлорпикрином и отравленными приманками по периметру военных городков проведены на территории более 360 га.

Профилактика чумы была и до настоящего времени остается одним из ведущих направлений в организации противоэпидемиологической защиты личного состава и населения космодрома Байконур. Многое в работе по профилактике особо опасных инфекций сделали руководители противочумного отряда полигона подполковники медицинской службы В. А. Казанцев, А. С. Кайнов, В. В. Тимофеенко, специалисты-чумологи Э. Н. Савченко, Н. М. Резник, Б. Г. Колбовский.

До середины 70-х гг. распространение холеры на полигоне было весьма сомнительным явлением. Развитие эпидемий холеры, как правило, обусловлено наличием некачественной питьевой воды. При этом холерный вибрион, как и многие микробы кишечной группы, склонен укореняться в водоемах с замедленным процессом самоочищения воды. Такое случается либо при малом дебите водоема, либо при обильном его загрязнении, либо при слабо выраженной активности природных факторов (низкой температуре, слабой аэрации поверхности водоема, малой скорости течения со сниженной турбулентностью потока).

К счастью для жителей Байконура, в первые годы его существования и развития, естественный водоем, питающий городок, да и весь полигон водой, река Сырдарья имела все необходимые компоненты для эффективного самоочищения. Это была широкая, полноводная река с мощным течением, извилистое русло которой с многочисленными отмелями и островками создавало условия для хорошего перемешивания, прогревания и насыщения кислородом всей массы текущей в ней воды. В таких реках холерный вибрион чувствует себя весьма неуютно. Однако с 1966 г. положение резко изменилось.

Строительство плотин на реке в целях освоения засушливых земель (которое через 10 лет привело к их полному засолению) резко снизило дебит реки в пределах города Ленинска. В летнее время в створе реки, на уровне водозабора центральной водопроводной станции, дебит составлял 18–19 куб. метров в секунду, чего едва хватало, чтобы обеспечить потребности полигона. Естественно, речная вода стала представлять жидкость, переполненную органическими остатками, с высоким уровнем загрязнения различными микробами. В этих условиях появление холеры стало вполне возможным и медицинская служба совместно с органами тыла принимала необходимые меры, чтобы не допустить появления и распространения холеры в гарнизоне.

Основой профилактики не только холеры, но и всей группы кишечных инфекций было обеспечение населения городка и площадок очищенной, обеззараженной, соответствующей всем требованиям химической и бактериологической безопасности питьевой водой. Основная тяжесть в решении этой задачи легла на подразделения квартирно-эксплуатационной службы, личный состав которых предпринимал поистине титанические усилия для того, чтобы подать потребителям достаточное количество доброкачественной, проверенной лабораторным путем питьевой воды. Это удалось сделать, и ни одного случая холеры за все время существования космодрома допущено не было.

К сожалению, аналогичная тактика при организации мероприятий по защите личного состава и населения Ленинска от инфекционного гепатита, эпидемия которого охватила Кзыл-Ординскую область, в том числе и жителей космодрома в 1978–1980 гг., оказалась малоэффективной. Те мероприятия по очистке волы от бактерий холеры и других кишечных заболеваний, которые обеспечивали устойчивый профилактический эффект, не обеззараживали воду от вируса инфекционного гепатита, и эпидемия этой инфекции проявила себя в полной мере. Позднее исследованиями было доказано, что концентрации хлора, достаточные для обеззараживания воды от болезнетворных бактерий, оказались совершенно недейственными для уничтожения вирусов инфекционного гепатита. Наша уверенность в абсолютной безопасности питьевой воды, базировавшаяся на научных воззрениях предшествовавшего периода, оказалась несостоятельной.

Наиболее распространенными заболеваниями в летнее время, особенно среди солдат и сержантов, проходивших срочную службу, были кишечные инфекции, главным образом дизентерия. Это было поистине стихийное бедствие, и все попытки разобраться в механизме этого явления оканчивались либо полной неудачей, либо столь малыми успехами, что о них не стоит и вспоминать.

Проблема активизации кишечных инфекций в жарком климате в летнее время не нова. Инфекционисты, микробиологи, эпидемиологи нескольких поколений внимательно изучали эту проблему. В монографии профессора И. В. Сеппи, который некоторое время возглавлял борьбу с инфекционными болезнями в РВСН, еще в 1966 г. было указано, что по проблеме дизентерии опубликовано 10 000 оригинальных статей и защищено более 300 диссертаций. Однако, несмотря на наши познания, собственный опыт и энергичные меры, каждое лето все войсковые врачи, инфекционисты и эпидемиологи с тихой грустью ожидали неотвратимого начала кишечных заболеваний, нараставших как лавина, охватывавших последовательно часть за частью, а иногда одномоментно, в течение 2–3 дней, поражавших от 5 до 20 % солдат и сержантов той или иной части. При этом все эпидемиологические осложнения начинались не ранее 20–25 июня. Только в сентябре мощный поток больных дизентерией начинал иссякать и к средине октября прекращался полностью. После этого следовал период осмысления и изучения случившегося, разработки очередного комплекса профилактических и противоэпидемических мероприятий, накопления сил и средств для недопущения массовых заболеваний дизентерией в наступающем эпидемиологическом периоде, контрольных поездок с проведением огромной массы лабораторных и инструментальных обследований водопроводных сооружений, столовых, буфетов, чайных, магазинов, казарм, караульных помещений. Проверяли и осматривали переболевших, проводили контрольные осмотры работников питания, сотрудников водопровода, насосных станций, готовили постоянный кухонный наряд и т. д. и т. п.

Таким образом, в межэпидемиологический период велась большая работа по поддержанию надлежащего санитарного состояния на перечисленных выше объектах, по санации неблагополучных в эпидемиологическом отношении коллективов и групп военнослужащих. С приближением жаркой погоды все эти мероприятия наращивались и усиливались. Медицинская служба не знала ни сна, ни покоя, все инфекционисты, эпидемиологи и санитарные врачи находились в постоянной готовности для выезда в часть, где появится хотя бы один больной с кишечными расстройствами. Так могло продолжаться неделю, две, три, иногда месяц. И вдруг на фоне, казалось бы, уже установившегося спокойствия раздавался звонок из части или из медицинского отдела, нередко ночью, по домашнему телефону и коротко сообщалось: «Прорезались, готовься в…» — и называлась часть, в которой медпункт быстро начинал заполняться тяжелейшими больными с очень высокой температурой, нередко с потерей сознания, коллапсом и другими признаками острого инфекционного заболевания. Боли в кишечнике и расстройства появлялись позже, но первые десятки больных были в таком состоянии, что требовалась экстренная медицинская помощь с элементами реанимационных мероприятий.

Немедленно проводился обход подразделений, выявлялись больные, не способные передвигаться самостоятельно, а нередко и те, что находились в бессознательном состоянии, и доставлять их в медицинский пункт, а при возможности сразу в госпиталь, приходилось на носилках. Первые часы и сутки работы в эпидемиологическом очаге дизентерии были направлены на организацию выявления и оказания адекватной медицинской помощи больным. Основной принцип в это время был не потерять больного. С большой теплотой и благодарностью вспоминаются войсковые врачи офицеры медицинской службы М. И. Сатыр, Е. М. Киркин, B. C. Хрустиков, Н. И. Касьянов, М. И. Магеррамов и многие другие, которые, не считаясь со временем и личными потребностями, отдавали все силы для сохранения здоровья солдат и офицеров полигона. Особого почтения заслуживают как сотрудники инфекционного отделения военного госпиталя полигона офицеры А. А. Мигунов, В. А. Матвеев, В. П. Симатов, А. Г. Петушков, А. И. Люленецкий, В. Ф. Меркулов, Л. М. Прудников, так и гражданский персонал — К. Г. Савченко, А. А. Симатова, Л. А. Мудрая.

Эпидемиологическое обследование очагов инфекционных заболеваний во многом схоже с работой следователя по раскрытию преступления. Многие приемы однотипны, принципы аналогичны, не совпадают только конечные результаты. Если конечным результатом криминального расследования является поиск и задержание преступника, то конечным результатом эпидемиологического расследования эпизода эпидемической вспышки является вскрытие причин и обстоятельств заражения определенной группы лиц, связанных между собой по месту жительства, совместной деятельности или другим элементам социального общения.

Всякое эпидемиологическое обследование начинается с опроса пострадавших, затем лиц, общавшихся с ними, далее круг опрашиваемых расширяется до пределов, вызванных необходимостью расследования. По типичным признакам эпидемии выдвигаются версии случившегося, проводятся лабораторные и инструментальные исследования, в случае необходимости привлекаются специалисты науки, административных и хозяйственных органов, проводятся математические и статистические расчеты, ведется сравнительный анализ аналогичных событий, имевших место в прошлом. При этом вся работа должна выполняться оперативно, так как, чем больше времени прошло с момента возникновения эпидемиологического очага, тем меньше шансов раскрыть механизм его возникновения. Иногда, как и у следователей, у эпидемиологов так же бывают «глухари».

В 1968–1969 гг. на одной из площадок космодрома проводилась интенсивная подготовка к полетам на Луну. Все специалисты управлений, офицеры и солдаты испытательных частей работали с предельной нагрузкой. Об этом периоде написано немало, и нет смысла останавливаться на характеристике общей обстановки на полигоне. Но именно в период наибольшего напряжения, в июле 1969 г., как в испытательной части, так и в частях боевого и тылового обеспечения — на узле связи, в техническом батальоне и др. — начались массовые заболевания дизентерией. В эпидемиологический очаг были брошены все необходимые медицинские силы и средства, откомандированы лучшие специалисты. Работа в массовых очагах инфекционных заболеваний предусматривает одновременное проведение различных мероприятий: врачи лечебного профиля развертывают временные изоляторы и проводят лечение больных; командование обеспечивает надлежащие бытовые условия, соответствующие госпитальным требованиям, а также режим, препятствующий общению больных с другими контингентами военного городка; специалисты-эпидемиологи и микробиологи заняты поиском причин и обстоятельств возникновения эпидемиологической вспышки для скорейшей ее ликвидации.

В ходе расследования описанной эпидемиологической вспышки выяснилось, что питание солдат и сержантов осуществлялось в трех столовых. От больных, питавшихся в столовой № 1, при лабораторном анализе выделений определялись дизентерийные микробы только вида Флекснера-2а, от больных, питавшихся в столовой № 3, выделялись только дизентерийные палочки вида Штуцера-Шмитца, а у больных, питавшихся в столовой № 2, расположенной на одинаковом расстоянии от этих столовых, выявлялись в равной доле как микробы того, так и другого вида. Никаких вразумительных объяснений этому явлению в то время так и не нашли. Возникло даже предположение о диверсии с целью воспрепятствовать своевременному окончанию работ по подготовке полета на Луну.

Еще более ужесточились требования режима, вокруг столовых в ночное время устанавливались вооруженные посты, допуск посторонних лиц в столовые был запрещен. Наряду с медицинскими работниками в расследование эпидемии включились сотрудники особого отдела. В конце концов, несмотря на энергично принимаемые меры, вспышка заболеваний закончилась самопроизвольно, а механизм ее формирования и развития так и не был раскрыт.

Причина эпидемии неожиданно просто объяснилась через 2 года в дружеской обстановке, когда, рассказывая об этом случае, один из офицеров технического батальона вспомнил, что в связи с аварией на канализационном коллекторе военного городка летом 1969 г. они широко использовали пожарные автомобили для того, чтобы пробивать в зданиях и сооружениях забитые в результате аварии канализационные трубы, а затем, промыв оголовки шлангов, этими же машинами завозили воду в столовые, так как из-за неисправности канализации водопровод также был временно отключен. Таким образом, в самый опасный для кишечных заболеваний период в столовые и на другие объекты подвозилась вода, загрязненная канализационными стоками, так как удалить опасное загрязнение со шлангов только отмыванием холодной водой без дополнительного обеззараживания просто нереально. Этим объяснялась и массовость заражения пострадавших и наличие нескольких видов и вариантов находок болезнетворных микробов у больных. Так, двумя годами позже эпидемической вспышки был закрыт «глухарь» в ее расследовании.

Нестандартные подходы в расследовании вспышек инфекционных заболеваний нередко дают неожиданно важные материалы. Летом 1966 г. в одной из частей, традиционно благополучных в отношении кишечных инфекций, одномоментно, практически в течение одного дня, заболело дизентерией более 30 % солдат. Выяснилось, что накануне в части был устроен торжественный обед, где вместо надоевшего борща, да еще в сорокаградусную жару, была приготовлена окрошка. Ели с удовольствием и благодарностью. А через сутки…

Находки у больных дизентерийных микробов типа Зонне полностью подтверждали пищевой характер эпидемической вспышки. Но как могли эти микробы попасть в пищу? Начальник столовой клялся, что для приготовления окрошки он использовал все продукты только со склада и огорода части. Исследования этих продуктов полностью подтвердили их непричастность в возникновении вспышки. Эпидемиологическое обследование с неполным установлением причин эпидемии шло к концу, когда начальник столовой в присутствии эпидемиолога вдруг вспомнил, что он не рассчитался с отделением военного совхоза за зеленый лук, несколько килограммов которого были приобретены там, так как своего лука для окрошки не хватало.

Психология эпидемиолога в период обследования эпидемиологического очага, как у элитной гончей, полностью перестроена на поиск. Каждую фразу, каждый факт он будет рассматривать только по отношению к эпидемиологическому очагу. И стоило начальнику столовой случайно вспомнить о закупленном зеленом луке, как в санитарно-эпидемиологический отряд были даны команды о срочном заборе анализов воды, используемой для полива лука в совхозе, и отборе проб с поверхности пучков лука и другой витаминной зелени. Оказалось, для того, чтобы зелень не высыхала, ее до передачи в торговлю держали в бороздках для полива, заполненных водой. Сама же поливная вода представляла очищенные, но не обеззараженные стоки городской канализации. Исследование и поливной воды, и витаминной зелени, погруженной в нее, показало их обильную зараженность микробами дизентерии, в том числе и типа Зонне.

В умеренном климате подобные эпизоды, возможно, не имели бы тяжелых эпидемиологических последствий. Но в условиях летней изнуряющей жары (43–45°), при низкой влажности воздуха (17–19 %) и продолжительности экстремально жаркого периода до 70–80 дней такие случайности всегда приводили к неприятностям.

Проблема профилактики кишечных инфекций, особенно дизентерии, в летнее время была навязчивой идеей всех медиков полигона — от войсковых врачей до специалистов госпиталя и санитарно-эпидемиологических учреждений, а также руководителей медицинской службы. Проводились совместные с ведущими научными центрами СССР, Казахстана, Узбекистана и Киргизии исследования по состоянию организма военнослужащих во взаимодействии с факторами внешней среды, изучалось изменение микрофлоры человека и окружающих его объектов в зависимости от сезонов года и т. д. и т. п. Наряду с решением практических задач проводилась значительная научно-исследовательская работа. В исследовании обстоятельств и факторов, способствовавших высокой заболеваемости населения и личного состава гарнизона Ленинска кишечными инфекциями, и разработке мер профилактики самое деятельное участие принимали специалисты санитарно-эпидемиологического отряда В. Я. Коломиец, Я. Д. Токарев, Л. Г. Дмитриенко, В. П. Шуляк, А. М. Лебедев, Н. З. Гребенникова, B. C. Кузина, Н. Г. Пономарева и др.

В конечном счете были сделаны следующие выводы:

— с наступлением летнего периода у солдат, основной контингент которых составляли русские, белорусы, украинцы, призываемые из регионов с умеренным климатом, развивался такой выраженный дисбаланс сопротивляемости к влиянию факторов внешней среды, в том числе и к кишечным инфекциям, что даже при минимальном количестве вызывающих их микробов, попадающих случайно в ослабленный организм, развивалась картина тяжелейшего заболевания. Наши предположения подтверждались лабораторными исследованиями, которые показывали, что с июня по сентябрь солдаты ежесуточно выделяли с потом от 5 до 7 литров воды вместе с растворенными в ней витаминами, особенно витамином С, солями и другими необходимыми организму веществами;

— заражающая доза (есть в эпидемиологии такое понятие) дизентерийных микробов в таких условиях становилась достаточной, даже если их количество было на порядок меньше, чем в обычной обстановке. Так, если в обычных условиях для заражения дизентерией типа Флекснера нужно не менее 100 бактерий, то в средине лета хватало и нескольких единиц;

— температура внешней среды, особенно в пищеблоках, держалась в пределах 35–37° тепла, что является оптимальным режимом для бурного размножения кишечных бактерий, когда из одной особи в течение 1,5–2 часов образовывалось сообщество, насчитывающее миллионы таких бактерий;

— высокая температура в летние месяцы способствовала массовому выплоду мух, особенно при плохом санитарном состоянии территории и наружных туалетов. Мухи — живой мост между столовой, где имеются все необходимые продукты для питания этих крылатых тварей, и наружным туалетом, где устойчивая температура и соответствующий субстрат являются оптимальной средой для роста и созревания их личинок. Стоило появиться в части больному дизентерией, как значительная доля выделяемых им в огромных количествах дизентерийных палочек переносилась мухами прямо на накрытые к приему пищи столы;

— наконец, неконтролируемое поглощение 6-10 литров воды в день не только из водопровода, но и из любого встречного источника способствовало попаданию в кишечник значительно большего количества микробов, чем в прохладные периоды года. Попытки ограничить потребление воды в жару были абсолютно безуспешными. По словам солдат, они напивались так, что переполнялся желудок, но жажда не проходила. После питья пот ручьями стекал с тела, а дальнейшее питье воды не приносило никакого облегчения.

Насколько велико было чувство жажды, можно проиллюстрировать собственными субъективными ощущениями. При выполнении работы в течение дня офицеры старались соблюдать питьевой режим. Так же поступал и я. Однако к концу рабочего дня слизистая рта высыхала настолько, что язык шелестел при разговоре, а вместо звуков изо рта раздавался короткий нечленораздельный хрип. Возвращаясь домой, первым делом совершал бросок к хранящейся в холодильнике трехлитровой банке с квасом. Первую половину банки выпивал одним глотком до принятия душа, вторую половину допивал после «отмокания» под душем. Через час все выпитое испарялось через кожу, но тягостные ощущения проходили. Однако такая возможность была не у всех, а у военнослужащих срочной службы тем более.

Таким образом, на космодроме Байконур с течением времени сложился своеобразный экологический фон, косвенно влиявший на состояние здоровья населения этого, созданного замыслом и волей людей специфического социального образования.

Нельзя не остановиться на том факте, что военные врачи нередко оказывали посильную медицинскую помощь местному населению Кармакчинского и Казалинского районов. Правда, офицеры-медики направлялись в населенные пункты, функционально связанные с космодромом: отделения военного совхоза или аулы, из которых поступали свежие овощи, бахчевые, мясо, молоко. В периоды эпидемических подъемов гриппа (1963, 1967 гг.) эти населенные пункты охватывали повальные эпидемии заболевания. Особенно страдали дети, у которых вслед за гриппом развивались пневмонии и другие осложнения.

Местная медицина, представленная, как правило, женщиной-фельдшером, обслуживающей 7—10 аулов, расположенных в радиусе до 30 км, при зимних заносах на дорогах и отсутствии автотранспорта не могла оказать необходимой медицинской помощи. Тогда один или несколько молодых офицеров-врачей, уроженцев республик Средней Азии, направлялись в этот сложный период в «глубинку», где по 30–50 дней работали среди местного населения. При этом выполняли функции земского врача, оказывая все виды медицинских пособий: от малой хирургии до акушерской помощи. Такая практика давала двойной положительный эффект, так как молодые врачи-офицеры в полной мере знакомились с обычаями и традициями казахов, изучали условия их жизни и быта, в том числе в кочевьях, нередко встречали давно забытую патологию — терминальные стадии невылеченного туберкулеза, случаи запущенного бытового сифилиса, вирусных клещевых лихорадок, массового педикулеза. В дальнейшем все полученные данные докладывались начальнику медицинской службы (в то время полковнику м/с А. В. Соловьеву) и служили основой для учета роли краевой патологии при организации медицинского обеспечения космодрома.

Значимость работ, проводимых на космодроме, требовала постоянного напряжения всех лиц, принимавших в них участие, в том числе медицинских работников как гражданского, так и военного здравоохранения. При этом одной из их задач было не только сохранение здоровья, но и проведение мероприятий по созданию оптимальных условий труда и отдыха, направленных на поддержание высокой работоспособности солдат, офицеров, гражданского персонала. Здесь не было мелочей.

Природные условия, а именно, длительное состояние высоких температур, наличие многочисленных мелких водоемов в пойме реки Сырдарья, остатки воды в канавках поливной системы и импровизированных накопителях в виде вкопанных в грунт бочек, создали благоприятную среду для выплода комаров. Полчища, тучи этих насекомых вечером и ночью не давали покоя как жителям Ленинска, так и расположенных на периферии военных городков. Положение усугублялось тем, что при такой жаре, которая стояла летом, спать с закрытыми окнами было невозможно, а при открытых окнах поедом съедали комары. Сетки и марлевая кисея на окнах были слабой защитой.

Первым задачу борьбы с комарами поставил начальник УИРа генерал Шубников. При просмотре фильма в кинотеатре на открытом воздухе он был беспощадно искусан комарами. На утверждения сотрудников санитарно-эпидемиологического отряда, что комары, населяющие окружающую природу, не являются переносчиками болезней и борьба с ними испортит экологию, он потребовал прекратить ненужные дискуссии на экологические темы, а найти способ избавить население города Ленинск от терзания гнусом в часы вечернего отдыха. Мысль о борьбе с комарами была подхвачена командованием полигона и получила воплощение в виде распоряжения начальнику СЭО о разработке системы мер по ликвидации комаров в гарнизоне.

На деле задача оказалась трудноразрешимой. Работа по определению объема мероприятий показала, что для достижения минимального результата необходимо 4 раза за лето провести авиационное опыление 40 000 га поймы дустами или эмульсией инсектицида, а стоимость работ составит не менее 120 000 рублей (в 1962–1966 гг. это были большие деньги). Денег не нашли и не дали. Но задачу не сняли.

Были изучены и введены в действие собственные резервы. Во-первых, была создана бригада так называемых бонификаторов, в которую вошли дезинфекторы СЭО, солдаты подразделения химической защиты с авторазливочной станцией — АРС, резервуар которой вмещал 4 куб. метра жидкой смеси. Командовал бригадой офицер СЭО. Бригада заправляла АРС дизтопливом, перемешанным с отработанным моторным маслом и, двигаясь по пойме, опрыскивала этой смесью мелкие водоемы, оставшиеся после половодья. На поверхности воды оседала тонкая масляная пленка, которая препятствовала выплоду комаров из личинок.

Во-вторых, раз в две недели проводилось задымление прибрежной растительности и парковых насаждений в прибрежной зоне инсектицидными аэрозольными шашками. Ранним утром, с 3 до 5 часов, когда охлаждался воздух приземного слоя атмосферы и аэрозольный дым стлался по растительности, солдаты дезинфекционного отделения СЭО бегом разносили 2-килограммовые инсектицидные шашки на расстояние 50 метров друг от друга на одной линии, поджигали их и следили, чтобы ветром аэрозоль сносило на растительность, в которой комары скрывались после вечерних «атак».

В-третьих, умельцами стационарной авторемонтной мастерской был сконструирован и смонтирован бункер, вмещавший 250 кг дуста, который затем установили в вертолет Ми-4 и через горловину, выведенную через гнездо для гироскопа, опыляли дустом самые труднодоступные заболоченные участки поймы.

Однако первое испытание этого устройства было весьма конфузным. Когда вертолет начал набирать высоту, едва оторвавшись от земли, все 250 кг дуста воздушным потоком, который образуется под вертолетом при взлете, через горловину бункера «вдуло» внутрь вертолета. Все, кто находились в вертолете, задохнулись в концентрированном аэрозоле дуста. Остановив двигатель, пилоты выскользнули из машины в течение нескольких секунд и, приходя в себя, награждали «конструкторов» аппарата такими эпитетами, которые знают только лица, долго и тесно связанные с авиацией. В конце концов аппарат был доработан, работы по дустированию водоемов с вертолета стали проводиться в противогазах и дело пошло. В дальнейшем для таких работ стал использоваться специально оборудованный самолет, направляемый воинским формированием, дислоцированным в соседнем Аральске.

Надо сказать, что выполняемая работа давала определенный результат, и было приятно слышать от жителей города, прогуливаясь с семьей в парке, что почему-то пропали комары. Хотелось, подобно лягушке-путешественнице, крикнуть: «Это я… Это я… Это я придумал».

Кто читал Киплинга и других авторов, описавших прелести тропиков, обращал внимание на то, что мир насекомых в странах с жарким климатом вовсе не вызывал умиления к этим букашкам-таракашкам. То же касалось и условий жизни населения космодрома. Кроме комаров, составлявших летающую фракцию кровососов, неплохо чувствовали себя в помещениях клопы и блохи. Если последние больше тяготели к помещениям, расположенным ближе к дикой природе, то клопы расплодились повсеместно, как в сборнощитовых бараках и финских домиках, так и в капитальных строениях, оборудованных всеми элементами коммунального благоустройства. Клопов было огромное количество. Одна из первых гостиниц, расположенных на улице Центральной, получила устойчивую рекламу «Золотой Клоп».

Постояльцы, проживавшие в ней, вынуждены были ставить ножки кроватей в банки с водой, надеясь уберечься от незваных сожителей. Не тут-то было. Клопы заползали на потолок и оттуда десантировались на жертву. В одной из комнат общежития, где размещались молодые офицеры, в момент обследования на заселенность клопами один из жильцов показал майонезную баночку, наполовину заполненную клопами, залитыми керосином, и радостно сообщил, что в ней 366 штук, а последних 168 он отловил в течение прошлой ночи. В соседней комнате на стене выше коврика двадцатисантиметровыми буквами красивым инженерным шрифтом кровяными клопами было выдавлено отчаянное «НЕ СОЖРЕТЕ!».

Такое положение было не просто удручающим, но и позорным. На самом современном объекте мирового значения клопы, а также тараканы — верный признак отсутствия санитарной культуры населения, не имели права на существование.

В конце 60-х гг. в борьбе с сельскохозяйственными вредителями, а затем и с бытовыми насекомыми начали применяться фосфорорганические соединения, такие, как карбофос, тиорфос, хлорофос. Именно их и решено было использовать для борьбы с клопами и тараканами. Бригады дезинфекторов СЭО, оснащенные распылителями различных конструкций, последовательно, здание за зданием, обрабатывали фосфорорганиками казармы, столовые, гостиницы, общежития, детские учреждения и отдельные жилые дома. Работа была не только тяжёлой и утомительной, а при жаре и невыносимо неприятной, так как проводилась в плотных комбинезонах и респираторах или противогазах, но еще и опасной, поскольку все применяемые препараты были ядовитыми и малейшее нарушение техники безопасности могло привести к тяжелым последствиям.

Надо было видеть, каких трудов стоило это солдатам дезотделения, которые к концу рабочего дня еле двигали ногами. Мне хочется еще раз поклониться скромным и бескорыстным ребятам, с достоинством исполнявшим свой воинский долг, беспрекословно выполнявшим самую неблагодарную работу, нередко с риском для здоровья и жизни, и уж, во всяком случае, не считавшихся ни со временем, ни с усилиями, которые требовались для выполнения тех или иных заданий. Не забыть тех сержантов и солдат, которые по праву были нашими коллегами по ратному труду: А. Щербакова, В. Новикова, Ф. Рамазанова, А. Шульца, Я. Шефера, Ю. Халимова и многих других.

Проведенная работа по борьбе с бытовыми насекомыми была достаточно эффективной, особенно по уничтожению клопов. При повторном обследовании жилых помещений было установлено, что после двукратной обработки клопы погибали полностью. Первые восторженные оценки своей деятельности нами были получены от жильцов гостиницы «Золотой Клоп», которые наконец смогли спать по ночам, а не заниматься бессмысленным противостоянием ночным кровопийцам. И через некоторый промежуток времени после применения хлорофоса началось паломничество жителей в СЭО для обретения этого препарата. Несмотря на дефицит хлорофоса, бывшего популярнейшим инсектицидом в то время, отказов населению в его получении не было.

Аналогичная работа проводилась и по борьбе с тараканами. Однако эти спутники человека в его быту оказались настолько приспособленными к трудностям, что через несколько лет приобрели устойчивость ко всем препаратам, которые применялись для их уничтожения, и эффект мероприятий по борьбе с ними стал весьма эфемерен.

До сих пор ученые и специалисты по борьбе с бытовыми насекомыми вынуждены изыскивать все новые формы и препараты для уничтожения тараканов, и состязание это ведется с переменным успехом.

Испытательный полигон Байконур был не только стартовой площадкой новейших образцов космической и военной ракетной техники, но и прекрасной школой воспитания и совершенствования практической деятельности специалистов любого профиля: от инженеров-испытателей до строителей, хозяйственников, врачей, учителей. Многие из молодых, начинающих офицеров тыла и медицинской службы стали в дальнейшем руководителями или ведущими специалистами своего направления профессиональной деятельности. За это мы, ветераны Байконура, будем всегда с благодарностью вспоминать нашу альма-матер, где закалялась сталь несгибаемых характеров, глубоких человеческих отношений и верности своему профессиональному предназначению.