Альберт Вахнов
ОБРАЩЕНИЕ К СЕБЕ ДАЛЁКОМУ.

(Автобиографическое повествование)

Москва, 2007

© Вахнов А.Г., 2007
Разрешение на публикацию получено.

Наш адрес: ruzhany@narod.ru

Наконец, указанные поправки внесены. Осталось только опечатать все экземпляры сургучной печатью. Специальной посудины для разжижения сургуча в министерстве не оказалось. Мне пришлось попросить у нигерийцев щепочку, из которой я наделал лучин и с их помощью разогревал сургуч прямо над углублением в обложке соглашения, куда с трудом накапывал необходимое количества сургуча, прикладывая по мере готовности нашу и нигерийскую печати. Пока я колдовал над соглашением, министр обороны Нигерии с любопытством наблюдал через мое плечо за моими действиями. Когда все было закончено, он обратился ко мне со словами: «А вы действительно мастер на все руки (Jack of all trades)». В его интонации я уловил одобрение моих действий, как главы делегации советской стороны на переговорах. Я в свою очередь поблагодарил его за совместную конструктивную работу и пожелал успешного освоения поставляемой техники нигерийскими военнослужащими, что несомненно послужит делу укрепления вооруженных сил Нигерии.

Моя миссия подошла к концу. Осталось только сообщить в Москву, что соглашение подписано, хотя и в сокращенном варианте. Перед вылетом в Москву я посетил нашего посла и сообщил ему о подписании соглашения. Он поблагодарил меня за работу, отметив что это соглашение послужит для него хорошей опорой в его дипломатической деятельности.

В завершение командировки я побеседовал с глазу-на-глаз с экономсоветником Кузнецовым Гарри Ивановичем. Я объяснил ему как, в соответствии с его и уполномоченного ГИУ функциональными обязанностями, должен он выстраивать свои служебные отношения с уполномоченным ГИУ, дабы избежать в дальнейшем подобных казусов, чреватых большими неприятностями. Что касается Филипенина, то мне пришлось сделать ему самые серьезные назидания и буквально провести подробный инструктаж, прочитать лекцию, если хотите, на тему, кто такой уполномоченный ГИУ, каковы его права и обязанности, как он должен строить свои отношения с экономсоветником. Честно говоря, я не надеялся, что это изменит хоть в какой-то степени его подход к делу. По своему несамостоятельному характеру и недостаточному опыту работы он не соответствовал должности уполномоченного ГИУ, тем более в такой стране как Нигерия, за влияние на которую нам приходилось конкурировать с американцами. Это был лакомый кусочек и для нас, и для американцев. Это самая густонаселенная африканская страна (пятьдесят с лишним миллионов жителей), обладающая богатейшими недрами, включая нефть, и способная рассчитываться за поставки твердой валютой.

Перед вылетом из Лагоса в Москву экономсоветник еще раз спросил меня, буду ли я докладывать генерал-полковнику Сергейчику М.А. (заместителю. Председателя ГКЭС) о допущенной им ошибке. Я заверил его, что поскольку переговоры прошли успешно, соглашение подписано и он, надеюсь, извлек серьезные уроки из случившегося, я, по своей инициативе, не буду докладывать ему всю эту историю. Но если ему станет известно об этом из каких-либо других источников (один из членов делегации был полковник Хмара из генштаба), я буду вынужден доложить всю правду, какой бы нелицеприятной она не была.

По прибытии в ГИУ я был немедленно вызван к Сергейчику. Он принял меня приветливо и первым его вопросом был: «Как вам удалось подписать соглашение?» Я в деталях, описанных выше, доложил ему суть дела с одной неточностью. Я утаил тот факт, что встречный проект нигерийской стороны был вручен экономсоветнику за два месяца до прибытия нашей делегации в Лагос и по его решению не был направлен в ГИУ. Я представил дело так, будто бы такой проект соглашения был вручен мне на первом же заседании наших делегаций в министерстве обороны Нигерии, а далее все по тексту. Выслушав мой доклад, Сергейчик одобрил все изменения, на внесение которых в проект соглашения я дал согласие. Он поблагодарил меня за умело проведенную работу и приоткрыл мне завесу, прикрывавшую истинное положение вещей, сложившееся на момент направления советской делегации в Нигерию. По имеющимся сведениям, которыми располагали компетентные органы, скорее всего нигерийская сторона не подпишет проект соглашения, предложенный советской стороной, так как США оказывают серьезное давление на правительство Нигерии с целью сорвать переговоры. В качестве тарана они будут использовать проамериканского министра обороны Нигерии. По этой причине никто из руководства ГИУ и 10-го управления генштаба не решился взять на себя ответственность за проведение переговоров, которые скорее всего потерпят фиаско. Теперь мне стало ясно, почему эту миссию поручили мне. В случае провала переговоров никто из них не будет дискредитирован, а что касается меня, то у них будет достаточно оснований, чтобы не подставить меня под серьезный удар. И в этом случае вся эта история будет быстро забыта без каких-либо серьезных последствий и для них, и для меня. Однако случилось все, как случилось, и я вернулся домой «под щитом». Вернувшись после доклада Сергейчику в ГИУ, я пошел на доклад к начальнику первого управления ГИУ Кузнецову В.Е. Этот осторожнейший человек, боящийся проявления какой бы то ни было инициативы (его обыкновенный ответ на вопросы иностранных делегаций был: «Вопрос понял, доложу руководству»), услышав, какие крамольные, по его мнению, изменения я внес в подписанное соглашение, он назидательно сказал мне, что я много взял на себя и он это не одобряет. Когда я поведал ему о том, что я уже был на докладе у Сергейчика и Михаил Алексеевич одобрил мои действия, Кузнецов с облегчением произнес: «Так это же совсем другое дело». Следует заметить, что ни зам.начальника ГИУ Власов, ни начальник ГИУ Гришин, мои «заклятые друзья», не захотели меня заслушать. Я уверен, что они с удовольствием сделали бы это в случае провала переговоров. Тогда бы они повесили всех дохлых собак на меня, но и на этот раз сделать это им не удалось. В то же время после двух серьезнейших моих успехов сначала в Эфиопии, а затем в Нигерии мой авторитет в глазах Сергейчика значительно вырос. Спустя несколько дней он вызвал меня к себе. В его кабинете находился экономсоветник в Нигерии Г.И. Кузнецов. В моем присутствии он поблагодарил его за большую помощь, якобы оказанную им нашей делегации во время проведения переговоров в Нигерии, на что Гарри Иванович поспешно и как то застенчиво ответил, что он совершенно здесь не причем, всем мы обязаны Вахнову. Он провел все переговоры без моего участия. Мне показалось, что он так торопился все это сказать, боясь, как бы я, невзначай, не приоткрыл завесу над тем, как все это было на самом деле. Думаю, что Сергейчик к этому времени был уже осведомлен о всех коллизиях, связанных с подписанием этого соглашения и просто решил проверить экономсоветника на порядочность. Он никогда не cпрашивал меня и ни разу не упрекнул меня за то, что я скрыл факт вручения нигерийской стороной своего проекта соглашения экономсоветнику еще за два месяца до нашего прибытия в Лагос, взял всю ответственность на себя и, как принято говорить, не заложил ни уполномоченного ГИУ, ни экономсоветника, хотя в принципе они оба этого заслуживали в полной мере. Учитывая отношение Сергейчика ко мне в последующем, уверен, что он позитивно отнесся к тому, как я повел себя в этом случае.

Спустя некоторое время состоялось награждение орденами и медалями группы генералов и офицеров ГИУ. Среди награжденных был и я. Награды нам вручал председатель ГКЭС Скачков. Когда он подошел ко мне для вручения ордена «Красная Звезда», Сергейчик напомнил ему, что недавно полковник Вахнов провел успешные переговоры и подписал соглашение с нигерийской стороной, о котором ему недавно докладывал. Вручив мне орден, Скачков повернулся к Сергейчику и произнес: «Да они все равно нам ничего не платят». Это он сказал о стране, которая в числе немногих оплачивала наши поставки валютой. Можете представить себе, как управлял ГКЭСом этот престарелый, потерявший память человек. И он был далеко не исключением среди руководящих фигур в правительстве и ЦК КПСС.

В начале 1977 года министр обороны республики Мали пригласил министра обороны СССР генерала-армии Соколова посетить их республику с визитом дружбы. Генерал Соколов стал формировать свою команду, но учитывая, что там могут возникнуть вопросы, связанные с поставкой военной техники в Мали, он позвонил Сергейчику и попросил его выделить в состав его команды толкового генерала или полковника из ГИУ. Сергейчик назвал мою фамилию, тут же вызвал меня к себе, сообщил о принятом им решении и назвал мне дату и час, в котором я должен явиться пред ясные очи Министра обороны СССР генерала-армии Соколова.

За десять минут до назначенного времени я прибыл в его приемную, и каково же было мое удивление, когда меня бросился встречать с распростертыми объятиями и улыбкой на лице никто иной, как генерал-майор Гореленков, с которым мы когда-то проходили службу в Адене и который тогда делал все, чтобы меня подсидеть. О наших отношениях в то далекое время я рассказывал ранее. Повторяться не буду. Он был порученцем (зав. канцелярией Соколова) эта должность, и только она одна, соответствовала его опыту и навыкам. Ординарец, адьютант, порученец — вот весь его служебный опыт. Я сдержанно отреагировал на его приветствие и попросил доложить генералу Соколову о моем прибытии. Генерал Соколов пригласил меня войти. Я отрапортовал ему о прибытии по его приказанию. Он пригласил меня сесть и сообщил мне информацию о предстоящей командировке в Мали и приказал мне подготовиться к ней так, чтобы быть в состоянии консультировать его по всем вопросам, которые могут возникнуть у малийской стороны в связи с поставками техники, запчастей и боеприпасов, подлежащих поставке в эту страну по подписанным соглашениям. Вернувшись в ГИУ, я доложил Сергейчику о полученном от Соколова задании и начал собирать и компоновать все необходимые мне материалы. Завершив подбор материалов, я подготовил подробную справку о состоянии советско-малийского военно-технического сотрудничества и к назначенному времени доложил Соколову о своей готовности к командировке.

Вылетели мы в Мали на самолете ИЛ-18 военно-транспортной авиации ВВС. Борт сопровождал генерал-лейтенант Модяев, ведавший транспортной авиацией в штабе ВВС. На аэродроме я познакомился с экипажем самолета. Командир экипажа оказался мой старый знакомый по Адену, где я познакомился с ним при весьма странных обстоятельствах. Он со своим экипажем был в командировке в Адене. Размещались они в гостинице Амбассадор в Стимер Пойнте (район Адена). Это была лучшая гостиница в Адене. Вечером накануне их вылета в Москву я приехал в гостиницу, чтобы передать с экипажем письмо домой. Оказавшись на этаже, где был номер командира, я стал свидетелем того, как члены экипажа волокли своего пьяного в стельку командира в занимаемый им номер. Я был поражен увиденным и поинтересовался, как же он будет взлетать завтра в пять часов утра. Один из членов экипажа, не моргнув, глазом ответил мне: »Так это же завтра». По пути домой я подумал, что на этом борту мог бы оказаться и я, но, слава богу, со мной этого не случилось. Все это я вспомнил, увидев этого полковника, заслуженного летчика СССР, и успел подумать — знать, судьба моя такая. Успокаивал меня тот факт, что он везет такого крупного военачальника, как генерал-армии Соколов, и своего непосредственного начальника генерал-лейтенанта Модяева. Соколов летел в Мали со своей женой, кроме меня, его сопровождали полковник генерального штаба, финансист и переводчик. Взлетели мы без происшествий и взяли курс на Триполи (Ливия), откуда после дозаправки вылетели в Мали. На следующий день мы прибыли в столицу Мали Бомако. На аэродроме Cоколова встречал министр обороны Мали. Нас разместили в гостинице. Министр обороны Мали ознакомил генерала Соколова с программой его пребывания в стране, в соответствии с которой он должен были посетить одну из воинских частей, учебный центр сухопутных войск министерства обороны, городскую библиотеку, выехать на машинах в известный из истории городок Томбукту, расположенный на южной окраине пустыни Сахара, и присутствовать на скачках на вербюдах. Наше пребывание должно было завершиться большим приемом в честь Соколова в самом большом зале столицы, на который будет приглашен весь цвет малийского общества.

Визит начался с экзотического путешествия в Томбукту. Стояла нестерпимая жара, однако генерал Соколов приказал всем быть в нашей повседневной форме — при галстуках и по сути в зимних куртках. Чем он руководствовался в тот момент, я до сих пор понять не могу, кому и что он хотел этим доказать. Тем не менее мы тронулись в путь на джипах под палящими лучами солнца. По пути мы посетили затерянный в песках пустыни, когда-то процветавший торговый городок, который в качестве перевалочного порта располагался в устье высохшей реки. Оттуда в незапамятные времена грузы доставлялись на рынки близлежащих населенных пунктов. В настоящее время ни воды, ни людей там нет, остались только деревянные остовы когда-то курсирующих здесь торговых судов. Осмотрев это историческое место, мы двинулись дальше к цели нашего путешествия городок Томбукту. Часа за два до наступления сумерек мы прибыли в городок, расположенный на южной окраине пустыни Сахары. Это был глинобитный поселок очень, схожий с некогда нашими среднеазиатскими поселками. Центр городка занимала обширная песчаная площадь, окруженная двухэтажными глинобитными домами с окнами, обращенными на площадь. Заслуживает внимания конфигурация оконных проемов. Они представляли собой вырезы в стене в форме бюста человека, но уменьшенных размеров, края которых окрашены белой краской. Позднее мы узнали, что жены живущих там знатных жителей не имели права показываться на улице, их удел был наблюдать за тем что происходит на площади через эти окна, не дававшие возможности даже высунуться из них. Нас провели по улицам этого городка, дома которого выходили на улицу своими глухими стенами. Против домов, то здесь, то там, стояли глинобитные печи, в которых местные жители выпекали хлебные лепешки, точь-в-точь как в наших среднеазиатских аулах. Подобные печи можно сейчас встретить и на наших современных рынках, где торгуют лавашем грузины или туркмены. На перекрестках некоторых улиц нас ожидали, как бы импровизированные, выступления местных жителей, которые, как правило, исполняли производственные танцы, отражающие занятия их обитателей.

Стало быстро темнеть. Нас вновь пригласили на площадь, которая за это время преобразилась. На одной стороне площади стояла импровизированная трибуна со стульями на ней. Над частью площади были развешены гирлянды разноцветных электрических лампочек. Таким образом, эта часть площади была как бы выхвачена из кромешной тьмы африканской экваториальной ночи. Мы заняли места на трибуне. Ниже трибуны спиной к ней сидели местные красавицы. Нам были видны только их головы. Внезапно заиграл местный оркестр и начался большой «гала» — концерт местной самодеятельности. В основном это были национальные танцы. Когда концерт подходил к концу, нас ждал сюрприз — сидящие внизу дамы вдруг, как по команде, встали, поднялись на трибуну и пригласили нас на белый танец. Их количество точно соответствовало количеству членов нашей делегации и сопровождавших нас малийских офицеров. Соколов отказался танцевать, сославшись на то, что он совершенно не умеет танцевать и по возрасту ему уже поздно начинать учиться, а нам ничего не оставалось, как по джентельменски принять их приглашение и спуститься с ними на песчаную площадку перед трибуной, в мелком песке которой наши ноги в ботинках утопали по щиколотки. Нашим дамам было проще — они были босые. Они сначала сами показали танец, который нам предстояло танцевать с ними, а затем пригласили нас занять места кавалеров. Танец заключался в ритмическом движении пар, обращенных лицом друг к другу и спинами к соседним парам, по кругу. Это было нечто схожее с болгарским танцем «Коло». В начале у нас, несколько смущенных внезапным поворотом событий, не все получалось, но затем мы уловили ритм и простенькие па того танца и станцевали его довольно сносно. Когда танец закончился и музыка прекратилась, наши партнерши и стоящие вокруг зрители наградили нас своими аплодисментами, к которым присоединились и мы. Думаю, что для местного населения это было историческое событие. Представьте себе — богом забытое селение на краю пустыни Сахары удостоилось посещения высокой делегации министра обороны великой державы и члены ее даже приняли участие в танцах с местными красотками. Уверен, что это событие многие жители Томбукту помнят и сейчас.

Кончен бал, погасли огни. Люди разошлись по своим домам, а мы были приглашены принять участие в приеме, данном в честь министра обороны СССР генерала армии Соколова главой местной администрации. Пропарившись в своих мундирах до седьмого пота и вытряхнув песок из своих ботинок, мы сели в свои джипы и поехали в кромешной тьме вслед за машиной местного администратора в направлении видневшегося в отдалении небольшого освещенного места. Приблизившись к нему и спешившись, мы увидели, что на узкой полоске твердой почвы стоят низенькие столы, освещенные тусклым светом электрических лампочек, горевших за счет подачи электричества от маленького переносного генератора. На столах стояли бутылки спиртных напитков, в основном джин и виски, фужеры, а также пиалы, наполненные орешками. К нашему удивлению, мы увидели бутылки с холодной содовой водой и тоником. Вместо стульев вдоль низких столиков было положены старенькие бревна. Мы уселись за этот импровизированный стол, местный глава администрации произнес тост за главу нашей делегации, министра обороны СССР, и за нашу страну. Мы, измученные жаждой, набросились не столько на виски и джин, сколько на холодную воду. Придя в себя от усталости, вызванной заканчивавшимся трудным однодневным путешествием из цивилизации в средние века, да еще в жаркой Африке, мы, потягивая виски, мирно беседовали с нашими сопровождающими в ожидании долгожданного отдыха в сахарской гостинице. Мы тогда еще не представляли всех прелестей той гостиницы и отдыха в ней. Но нас ожидал еще один очень приятный сюрприз. Внезапно в темноте африканской ночи, из которой наш тусклый свет выхватывал не более трех-четырех метров пространства прилегающего к нашим столам, мы обратили внимание на что-то белое, приближающееся к нам из темноты. Сначала нам показалось, что к нам приближается сказочная длинная белая рубаха, ну совсем как в детских мультфильмах, но по мере ее приближения мы, наконец, стали различать лицо, руки и ноги одного негра, затем с небольшим интервалом второго. Когда они попали в полосу света, мы увидели, что на длинном шесте они несли тушу поджаренного на вертеле барана, за этой парой последовали еще три такие же пары. И хотя они уже не представляли для нас чего-то неожиданного, но все равно смотреть на их постепенное появление из темноты было чрезвычайно интересно. Они водрузили четырех баранов на вбитые в землю рогатины перед нашими столами. Хозяин этого застолья предложил нам первым отрезать куски жареной баранины для себя, при этом он разъяснил нам, в каком месте находится самое вкусное мясо (на спине по обеим сторонам от хребта приготовленного барана). После нас нарезали себе мяса наши сопровождающие и хозяин со своими приближенными. Пиршество возобновилось с новой силой. Надо иметь в виду, что мы успели крепко проголодаться за долгий путь к Томбукту, да и есть зажаренного на вертеле барана, по крайней мере мне, ранее не приходилось.

После этого томбуктинского приема нас повезли в гостиницу, где мы надеялись принять перед сном хотя бы душ и выпить бутылку хорошего холодного пива. Вместо этого наши джипы остановились перед длинным одиноким, одноэтажным строением, представлявшим собой, как нам показалось, ряд боксов для автомобилей. На деле это оказались «гостиничные» номера без дверей, в каждом из которых находилось по одной кровати и одному стулу. Открытые проемы были занавешены кусками какого-то старого грязного материала. Раздевшись до трусов мы, взяв с собой стулья из наших «номеров», вышли на песчаную площадку перед этим строением, составили из стульев круг, и сели обмениваться впечатлениями от событий прошедшего дня. В это время нам подали холодное пиво, которое пить в пустыне Сахара было истинным наслаждением, и подарили каждому традиционное одеяние местного населения тех мест под названием «бубу». Оно представляло собой длинную до пят рубаху из белого домотканого материала, расшитую от плеч до поясницы красивыми блестящими, вероятно из шелка, орнаментами. Они были очень широкими, мы шутили, что под нее можно спрятать молодуху. Рукава этой одежды свободно ниспадали вдоль туловища, а когда человек поднимал руки кверху, они создавали большой проем от плеча до туловища, через который свободно циркулировал воздух. Мы быстро оценили мудрость людей, которые придумали такую одежду. В ней было уютно и не жарко.

Когда мы собрались бросить наши бренные тела на кровати, это было примерно в двенадцать часов ночи, сопровождавший нас малийский офицер посоветовал нам подождать еще полтора-два часа, чтобы получить полное представление о поведении Сахары. Через некоторое время из Сахары потянуло прохладой. Нам стало зябко. А затем из пустыни подул довольно холодный ветер. Тогда мы на собственном опыте испытали коварство пустыни — днем нестерпимая жара, а ночью сильный холод. В самый раз было пойти в свои боксы лечь на матрасы и накрыться одеялами, что мы и сделали, тем более, что нам предстоял ранний подъем, чтобы покрыть путь до Бомако, столицу Мали, в ранние утренние часы, пока солнце еще не в зените и жара не набрала силу.

Мы добрались до столицы довольно быстро и, оказавшись вновь в условиях цивилизации (все познается в сравнении), с удовольствием воспользовались ее преимуществами. Мы отдали свои просоленные мундиры обслуживающему гостиницу персоналу и попросили привести их, насколько это возможно, хотя бы в относительный порядок, а сами принялись приводить в порядок себя. Не трудно себе представить, с каким наслаждением я совершал омовение в ванной после проведенного времени (около полутора суток) в условиях отсутствия элементарных удобств, описанных мною ранее. После принятия ванны я заказал в номер пива с орешками и, разнеженный, лег в чистую постель, испытывая неземное блаженство.

Вечером нас пригласили познакомиться с городской библиотекой столицы. Библиотека находилась в новом здании в центре города. Библиотеку с гордостью представила нам симпатичная негритяская мадонна — ее заведующая. После этого нам предоставилась возможность отдохнуть перед насыщенным очередным днем визита Соколова, в течение которого предстояло ознакомиться с танковой частью и учебным центром вооруженных сил Мали, оснащенным полностью советской военной техникой и оборудованием, а также присутствовать на экзотических верблюжьих скачках.

По возвращении в гостиницу Соколов, как всегда, пригласил всю делегацию к себе в номер расслабиться и обменяться впечатлениями. В его номере был оборудован бар, в котором присутствовали разнообразные алкогольные и безалкогольные напитки. У меня было поручение ГИУ подписать с министром обороны Мали контракт на поставку военно-технического имущества, о чем я доложил Соколову и попросил его предоставить мне время для посещения министерства обороны с этой целью. Он отмахнулся от меня, сказав, что завтра я обязательно должен присутствовать в составе делегации во время ознакомления с тем, как нигерийские военные содержат технику и вооружение, поставленные из Советского Союза, и владеют ими, а подписание контракта можно будет провести в другое время. Мне ничего не оставалось, как промолчать.

Следующим утром мы присутствовали на скачках верблюдов, посетили танковую часть, расположенную недалеко от столицы, и военный учебный центр. Соколов был в хорошем расположении духа — визит благополучно близился к завершению. В ходе визита не возникало никаких претензий к Соколову по вопросам военно-технического сотрудничества. Министр обороны Мали понимал, что во время подобных визитов дружбы деловые вопросы не должны выноситься на обсуждение. Да к тому же был конец года и, насколько я был осведомлен, все поставки по подписанным контрактам были произведены в установленные ими сроки.

Перед завершением знакомства с военно-учебным центром сопровождавший нашу делегацию командующий сухопутными войсками Мали внезапно и раздраженно начал высказывать Соколову претензии. Он сказал, что поставки военной техники из Советского Союза постоянно задерживаются, зачастую техника поставляется, не подготовленная надлежащим образом, несвоевременно также поставляются боеприпасы и запасные части к ней. Выслушав командующего, Соколов повернулся ко мне и, играя желваками на лице, раздраженно спросил меня: «В чем дело?» Я ответил ему, что претензии этого джентльмена абсолютно беспочвенны, так как все имущество, предусмотренное к поставке по подписанным соглашениям и контрактам, находится в Мали и в течение текущего года от малийской стороны не поступало никаких претензий по количеству и качеству поставленной министерством обороны СССР техники. Я не случайно, как бы вскользь, заметил, что вся боевая техника в Мали поставляется из наличия министерства обороны СССР, а это означало, что со своим сакраментальным вопросом он должен был обращаться не ко мне, а к полковнику генштаба, который его сопровождал. Он жестко посмотрел на меня и спросил: «Тогда почему же он с этим вопросом обратился ко мне?». Я ответил ему, что по возвращении в столицу я, с его позволения, нанесу визит министру обороны для подписания контракта и доложу ему о состоявшемся инциденте в учебном центре. Надеюсь, что эти вопросы, заданные Соколову, будут сняты, как несправедливые и беспочвенные.