Родился 09.07.1947 г.

С 1964 г. курсант Серпуховского ВКИУ РВ; с 1969 г. инженер, старший инженер группы в 47 рд; с 1974 г. командир группы в 10 рд; с 1976 г. слушатель ВА им. Ф.Э. Дзержинского; с 1978 г. начальник штаба 225 рп 47 рд; с 1981 г. командир 89 рп 27 рд; с 1984 г. начальник штаба 4 рд; с 1989 г. командир 23 рд; с 1992 г. 1-й заместитель командующего 31 РА; в 1993 г. слушатель ВАК ВАГШ ВС; 1993-2002 гг. командующий 31 Ракетной армией.

НА СЛУЖБЕ ШТАБНОЙ

Январь 1984 г. Я — командир 89 ракетного полка ОС БРК 15П08427 рд (г. Свободный Амурской области) 53 РА, г. Чита. Полк два года отличный, единственный в ракетной армии. Все отлажено, подобран хороший офицерский коллектив, подготовлены боевые расчеты пуска, все объекты рп в хорошем состоянии. Довольно командование дивизии — генерал-майор В.В. Талалаев, затем полковник Н.И. Севрюков, начальник политотдела полковник П.И. Соколов. В общем, командую полком уверенно, с удовлетворением, как всегда, выдвигаю офицеров, ращу молодежь, радуюсь жизни, природе Дальнего Востока. Получил первый орден — «Красной Звезды», хотя и раньше несколько раз представляли, но, как объясняли мне «наверху», — «время не подошло, молодой, еще успеешь...».

Так вот, где-то в это время мне позвонил комдив, сказал, что меня вызывает на связь командующий армией генерал-лейтенант В.Ф. Егоров. Командующий был высокотребовательным генералом, мог задать самые непредсказуемые вопросы, ответы на которые нужно было давать немедля. От своевременности и правильности ответа зависел дальнейший ход разговора. Забегая вперед скажу, что он внимательно относился к заместителям и командирам полков и дивизий, серьезно «недолюбливал» начальников штабов, считая их «бумажными тиграми» и военными «чиновниками». Сам он не занимал ни одной штабной должности. Прокрутив в голове, зачем меня вызывает командующий армией, ничего не придумав, вышел на связь.

Приветливо поздоровавшись, что уже насторожило, спросил, как дела в полку, семье. Затем задал вопрос, кому я могу передать полк, чтобы он хотя бы еще пару лет оставался «отличным». Я предложил ему начальника штаба полка майора А.Г. Субботина, который реально в то время мог уверенно командовать полком. В.Ф. Егоров сказал мне, что я не подумал, и приказал позвонить ему через неделю и доложить по кандидату, посоветовавшись с командиром дивизии. В завершение беседы, как бы между делом, он сказал, что Военный совет РА планирует меня на должность начальника штаба 4 рд (пос. Дровяная, Читинская обл. или г. Чита-46). Добавил, что обстановка там сложная, дивизия двойного состава (стационарная и мобильная), работы предстоит очень много — два предыдущие начальники штаба не смогли организовать работу — выразил надежду, что у меня получится. В конце беседы сказал, что дал указание подготовить на меня и жену путевки в санаторий «Океанский» на две недели. В те времена никто не спрашивал согласия или даже, есть ли вопросы.

Через неделю после выхода на связь с командующим армией, повторив ему, что кандидатом в дивизии может быть только начальник штаба полка, получив в своей адрес неудовлетворение, сказал, что если майор А.Г. Субботин не справится, то вернет меня на полк.

В январе 1984 г. состоялся Военный совет армии, я был приглашен на него. Прибыл в г. Чита, меня вызвал командующий армией генерал-лейтенант Егоров В.Ф. и сказал, что решение остается в силе, но, учитывая специфику 4 рд, мне надо немного подучиться на комплексе РСД10 «Пионер» на полигоне, в учебном центре (г. Капустин Яр), куда я должен убыть вечером из г. Чита на самолете (билет взяли, аванс дали). Стояли сорокоградусные морозы, а я в шинели и хромовых сапогах, с дипломатом в руках, но и об этом в то время никто не спрашивал.

Позвонил жене, все объяснил и убыл на два месяца на полигон. Добравшись до полигона, прибыл к начальнику УЦ полковнику Попаденко. Он мне объяснил, что учебный центр разморожен, в гостинице жить невозможно, надо думать, где разместить. В это время в кабинет зашел командир 24 рп 23 гв.рд (которой мне в будущем придется командовать в г. Канск Красноярского края) подполковник Комаров. Полк переучивался на РСД10 «Пионер». Познакомившись с ним, было принято решение, и я разместился у него в казарме, где стояли ТЭНы на ведрах с водой для обогрева.

Не буду описывать процесс освоения комплекса, но «протянув» до 20.02.84 г. я позвонил в штаб 53 РА и, получив разрешение, 22.02 убыл домой. В Волгограде посетил мемориальный комплекс, очень впечатлило, до сих пор вспоминаю, сфотографировался, но фото до сих пор не получил (подвел офицер полигона).

Где-то в конце марта — начале апреля убыл с женой в санаторий «Океанский». Приморье меня удивило своей красотой, хотя была еще ранняя весна. Плавали в бассейне, на территории было очень много ручных белок.

Быстренько отдохнув, вернулся в полк и ждал приказа. Где-то в начале мая меня и майора Субботина А.Г. вызвали в Москву в ГУК МО.

Прошли инструктажи в УК РВСН и ГУК Министерства обороны. Погуляв по весенней Москве, убыли в часть. Приказом МО СССР назначен начальником штаба 4 ракетной Харбинской дивизии, с которой судьба связала меня на долгие пять лет.

Сборы были недолгие — отправили контейнер и, попрощавшись с однополчанами, мы навсегда покидали благодатный и гостеприимный Дальний Восток (г. Свободный-18 Амурской области, ныне космодром «Восточный»), Кстати, железнодорожный километровый указатель с отметкой — 8888 км, который уезжающие «похищали», к сожалению, до меня «не дошел», остался в памяти.

С женой Галиной, дочерью Наташей и сыном Дмитрием в течение 2,5 суток наблюдали в окна вагона просторы нашей Великой Родины. Это были незабываемые спокойные дни перед началом нового, непростого этапа службы в моей жизни.

Утром прибыли в г. Чита. Встретил меня офицер оперативного отделения дивизии, по дороге (98 км) он вкратце рассказал о дивизии, основных мероприятиях, проводимых в ней в ближайшую неделю и месяц. Прибыли на КПП, была суббота — ПХД. Неподалеку увидел полковника, контролировавшего ПХД, — в портупее, сапогах. Офицер сказал, что это командир дивизии полковник Ласточкин Николай Владимирович. Подъехав к нему, я вышел и представился (прежде мы не встречались). Поздоровались, представил ему семью, он поздравил нас с прибытием на Забайкальскую землю и проводил в «генеральский дом» — восьмиквартирный дом для командования дивизии. Первая квартира была гостиничным номером, куда нас и поселили.

Комдив, показав нашу квартиру, пригласил меня на совещание по подведению итогов ПХД и подготовке к зиме (немаловажный фактор поддержания боевой готовности дивизии в сложных климатических условиях), где он меня и представит командованию дивизии, командирам полков и частей специальный войск и тыла (чсвт).

Дивизия в боевом составе 5 БРК «ОС» УР-100К (ракеты 15А20) и 5 ПГРК РСД-10 «Пионер» 15П645 (ракеты 15Ж45), штатных чсвт, частей армейского подчинения (БРХАТИ, ОПОМБ) представляла из себя двойной состав обычных ракетных дивизий, как его называли «Читинский ракетный корпус». Численный состав военнослужащих — более 10000 человек, из которых более 1500 человек — офицеры.

Управление представляло собой двойной состав управления стационарной и мобильной дивизий. Было по штату два заместителя командира дивизии — полковник А.А. Шендриков (ОС) и полковник В.А. Шаповалов (СПУ), по два заместителя у всех остальных заместителей. Штаб представлял собой двойной состав офицеров по отделам и службам. В непосредственном подчинении у начальника штаба были все штабы рп, рдн и чсвт, а также части и подразделения спецвойск: 208 узел связи, ПКП «Выбор», 2582 брсс, 137 овэ, 550 озрдн, оббо, уктк, военный оркестр. Об этом, конечно, я узнал позднее.

Прибыв в штаб, я вошел в конференц-зал, где уже были собраны человек 100-120 офицеров, что меня сразу удивило (думал, что комдив собрал все управление рд). Было шумно. Комдив начал совещание с представления меня (старый НШ уже убыл к новому месту службы). Было все так же шумно, что меня удивило. Далее прошло совещание в обычном режиме. В конце совещания кд предоставил мне слово. Я начал с того, что не привык к шуму на совещаниях и попросил (я это умел, да и сейчас умею) прекратить разговоры на этом и впредь любых совещаниях. В наступившей тишине я рассказал о себе и видении исполнения обязанностей как первого заместителя командира дивизии и единоначальника. Напомнил, что штаб — орган управления боевой и повседневной жизнедеятельности. Это не всем понравилось, особенно офицерам управления и командирам мобильной группировки СПУ. Командир дивизии — полковник Н.В. Ласточкин. Подготовленный (окончил ВА Генштаба ВС СССР), интеллигентный, уважаемый всеми офицер, мягкий, душевный человек, не обладающий железной волей и твердостью характера, чем пользовались часть командиров полков СПУ. Укоротить «командирскую вольницу» предстояло мне, о чем я и сказал на совещании.

После совещания комдив меня легко пожурил, отметив, что мне нелегко придется работать, начиная жестко, но командующий армии, инструктируя меня, предупредил об этой особенности. Заместители командира меня поддержали, даже как-то обрадовались. В дальнейшем эта твердость в управлении, насаждение требований общевоинских уставов, других руководящих документов, наведение и поддержание уставного порядка доказали свою жизнеспособность. Доступность и высокая требовательность к подчиненным, конечно, с заботой и вниманием к их проблемам, были и до сих пор остаются моими основополагающими принципами в работе с подчиненными — оценивать офицеров по их способностям и деловым качествам, особенно при выдвижении на вышестоящие командно-штабные должности, а не по признаку хорошего человека, не говорю уже о «позвоночных». Это подтвердилось на практике — в должности начальника штаба рд, командира дивизии и командующего ракетной армии.

Остаток дня я провел в беседах с заместителями кд, своими заместителями. Воскресенье провел в изучении штата управления и штаба рд, посещении командного пункта, приема Боевого Знамени 4 ракетной Харбинской дивизии. Так началась моя достаточно хлопотная штабная служба.

Прежде всего начал с приведения управления, всей дивизии к распорядку дня, установления формы одежды, общих построений, приведения внутренней, гарнизонной и караульной службы к требованиям ОВУ и других руководящих документов. Было непросто, но постоянное давление давало положительные результаты, с учетом поддержки и помощи командира дивизии и заместителей. Постепенно к этим необходимым для любого воинского коллектива требованиям стали привыкать, особенно на БСП рп СПУ. Достаточно сказать, что у начальника штаба дивизии было 3 помощника по службе войск, разведке и ПВО, местной обороне — майоры Катков, Кучин и подполковник Куприянов, которые с утра до ночи «рыли» и «рыскали» по дивизии, докладывая по вечерам о проделанной работе. Плюс военный комендант со штатной комендатурой, службой суточного наряда, гарнизонной службой и внутренним караулом. Сотни военнослужащих, стоящие на страже выполнения ОВУ в повседневной жизнедеятельности.

Я благодарен всем офицерам, поддержавшим меня в приведении рд к нормальному воинскому внутреннему порядку, уставным взаимоотношениям, соблюдению формы одежды и воинской этике.

Немаловажное значение в работе органов управления имеет планирование работы в подчиненных частях и подразделениях, отделениях и службах, в том числе и личное планирование. Были проведены занятия со всеми категориями офицеров, отработаны планы личной работы, отделений и служб и организован контроль исполнения. Постепенно вошло в норму, встреча с должностными лицами начиналась с контроля планирования и исполнения. Плановость в работе, особенно штабов, становилась обычным необходимым делом.

Это было необходимо, но не самое главное. Главное в работе штаба — поддержание высокой боевой готовности дивизии (рп, рдн) через подготовку и высокий уровень боевого слаживания офицеров групп боевого управления на всех пунктах управления дивизии, групп офицеров штабов и служб ракетных полков и дивизионов, чсвт, четкое, пунктуальное несение боевого дежурства на всех пунктах управления рд (КП, ЗКП, ПЗКП рд «Выбор», ПДРЦ, ПДРП, ВзПУ), КП рп «ОС», КП (ПКП) рп РСД-10 «Пионер». Личный состав дежурных сил дивизии насчитывал более 1500 человек, которые непрерывно несли БД на боевых постах. Дополнительно, в часовой или 30-минутной готовности находились комендантская служба, группы разведки и рекогносцировки (в каждом ДБУ и рдн, ПКП «Выбор») и другие подразделения. Все это требовало внимания штаба — организация подготовки дежурных сил дивизии, допуск к несению БД, организация смены БД (в том числе с применением авиации ОВЭ, вертолетами Ми-8) и контроль несения боевого дежурства.

Для совершенствования подготовки всех формирований и дежурных сил ежемесячно планировались показные, ИМЗ, ТЗ, штабные тренировки, групповые занятия на базе рп и рдн, как правило отстающих, которые одновременно подтягивали к началу занятий, все это давало положительный эффект. Заметно вырос уровень подготовки штабов всех ракетных полков и дивизионов, чсвт.

Были развернуты работы по ремонту и обустройству всех пунктов управления, от дивизии до ПКП рдн, узлов связи, единообразному оформлению всех боевых постов (БП). На все нужно было время.

С ракетными полками «ОС» было проще. Во-первых, я сам прошел школу от инженера группы до командира полка. Обмануть в чем-то здесь меня было просто невозможно. Особенно много внимания пришлось уделить обустройству 50 караульных помещений для ДСОО-К (соор.13Р). Трудность ощущалась в том, что командование дивизии все усилия сосредотачивало на мобильной группировке рп РСД-10. Здесь мне пришлось одновременно быть учителем (командиром) и учеником. Все было как в первый раз.

БСП рп СПУ были развернуты на старых БСП — комплексах наземных и шахтных Р16У (8К64У), которые были взорваны в соответствии с Договором ОСВ-1. Это было самостоятельное хозяйство: боевая зона, жилая зона со штабом полка, общежитием, казармами, столовыми, клубом, бассейном, спортзалами, стадионом, котельной (на мазуте!), ЛЭП, теплотрассами и т. д. В боевой зоне СКП полка, ПКП полка, кроны с СПУ (9 шт.) дорожной сетью, караулом с системой охраны (АСО). Это только на БСП, а еще УМБ (учебный корпус, УСП, тактическое поле, автодром и т.д.).

Каждый рдн имел свой район ПУБСП (минимум 2), ПБСП (до 8) и маршруты боевого патрулирования (МБП) к ним, которые поддерживали в проезжем состоянии и готовности первоочередных ПУБСП, ПБСП к немедленному занятию их ПКП и рдн полков. С учетом сложных метео и климатических условий задача для инженерных подразделений рп и оисбрд не из легких. Но она круглогодично решалась.

Для поддержания высокой боеготовности рп СПУ ежемесячно с каждым ПКП рп, рдн проводились 2-3 суточные зачетные тактические занятия (ТЗ, ЗТЗ, ТУ) с выходом на ПУБСП и сменой полевых позиций (ПП). Раз в период обучения несение боевого дежурства ракетным полком на ПУБСП в высших степенях боевой готовности (ВСБГ) со сменой ПП и выполнением всех мероприятий Планов боевых действий в ВСБГ в течение 30-45 суток в начале, в дальнейшем сроки уменьшились. Кроме того, итоговые проверки ежегодно по планам ГК РВСН, КА, кд.

Для обеспечения ядерной безопасности (ЯБ) на все марши назначался приказом по дивизии ответственный за марш: кд, нш, зкд по СПУ, ЗВО рд, который обеспечивал безопасность марша и нес персональную ответственность за ЯБ. 15 рдн на 4-х человек — это все ночи, кроме субботы и воскресенья. Кроме того, в случае неисправности СПУ (их было немало) — марш на техническую позицию в трб, отстыковки головных частей и их пристыковки. Теперь представьте себе, все ночи напролет на маршах, иногда по 2-3 марша, ибо все марши проводились только в темное время суток под жестким контролем ЦКП РВ и КП РА. На сон отводилось 3-4 часа, далее работа в штабе и в ПР рд. С учетом отпусков, болезней, командировок кд и всех зкд представьте себе нагрузку — и так почти 5 лет. Все понимали, что это необходимо. Кстати, скорость движения рдн с ЯБП была жестко определена ГК РВСН — не более 20 км/час, а темного времени, особенно летом, было 4-6 часов. Иногда приходилось объясняться с НГШ РВ генерал-полковником Кочемасовым С.Г. и даже ГК РВСН генералом армии Максимовым Ю.П., который очень требовательно и жестко относился к вопросам ЯБ. Трудно было доказать, как рдн прошел около 60 км за 2 часа при средней скорости 18 км/час. Никакие доводы и объяснения не принимались. Спрос был жесткий. Много внимания приходилось уделять подготовке формирований службы регулирования движения на МБП и ПП и группам разведки и рекогносцировки. В условиях приграничной с Китаем территории ПР рд вопросам боевого обеспечения уделялось самое серьезное и пристальное внимание, особенно с назначением Главнокомандующим РВСН Героя Советского Союза генерала армии Ю.П. Максимова, с учетом его «афганского» опыта.

Благодаря усилиям командира рд генерал-майора Н.В. Ласточкина, заместителей, штаба и офицеров управления рд, командования рп, рдн, чсвт повседневные дела в дивизии стабилизировались, улучшилось качество подготовки и несения (контроля) БД, заметно улучшилось отношение к боевой подготовке от планирования до проведения занятий всех форм, особенно на ТЗ, ЗТЗ и ТУ рдн СПУ на полевых позициях.

Но это было все обычное, так должно было быть, и постепенно дивизия, личный состав стали жить в нормальных воинских коллективах с учетом требований общевоинских уставов, всех руководящих документов ВС СССР.

Особенностью дивизии было то, что БСП рп СПУ размещались на правом берегу р. Ингода, ПУБСП1 были выбраны там же, а вот ПУБСП2, все ПБСП были выбраны, отрекогносцированы и привязаны в геодезическом отношении на левом. Мост у жилого городка был в аварийном состоянии, у н.п. Пушнино был оборудован брод (СПУ могли проходить брод глубиной 90 см), было запланировано капитальное строительство моста в районе н.п. Улеты, но кроме рекогносцировки ничего не делалось.

Читинская область — зона вечной мерзлоты, резкоконтинентального климата с морозами до -40 и долгой зимой, до 6-7 месяцев. Поэтому, разливы рек Ингода и Оленгуй проходили быстро и бурно в течение одних суток в конце июля — начале августа. Грунт в условиях вечной мерзлоты оттаивал на глубину 120-140 см. Все инженерные сооружения сносились горными реками, затоплялись близлежащие деревни. В общем, стихийное бедствие. Полки СПУ были отрезаны от своих ПУБСП2 и ПБСП. Это воспринималось как снижение боевой готовности рд, и все начальники сверху давили восстановить переправы или броды. А их не могло и быть. ОПОМБа РА в то время не существовало, так как не было парка понтонов. Укомплектование решалось очень медленно. Каждый год рп СПУ с июля по октябрь были ограничены в маневре из-за стихии и разлива рек.

Командованием рд было принято решение строить собственными силами низководный мост через р. Ингода в районе н.п. Пушнино, недалеко от автодрома рд. Создавались от всех рп, чсвт под руководством оисбрд инженерные подразделения рп СПУ, команды для возведения моста. Как правило, зимой заготовлялся лес, далее делались заготовки свай, доски для настила и т. д. Саперы сваебойками забивали сваи, затем устанавливали настил. Огромный физический труд. Все это устанавливалось в ледяной воде (даже летом температура воды была не выше 58 градусов). Длина моста была более 120 м. Его испытывали и допускали к пропуску СПУ. Все рп СПУ совершали марш по возведенному низководному мосту. Дивизия снимала ограничения по маршу для рп СПУ. Это был уникальный опыт строительства низководных мостов в условиях вечной мерзлоты. Помню, приезжали ученые из ВА им. Куйбышева перенимать опыт, что-то обобщали, писали диссертации и т.д., нас благодарили за работу, но, к сожалению, мы ждали финал этого сооружения. В ночь разлива наш низководный мост рассыпался как карточный домик и уплывал вниз по течению. Дивизия с этого момента становилась ограниченно способной рассредоточиться на ПБСП, только на ПУБСП-1.

Завершением этой эпопеи строительства моста было вылавливание отдельных конструкций моста для использования в строительстве нового моста после спада уровня воды. И так каждый год. Надежда была на ОПОМБ РА и строительство капитального моста у н.п. Улеты, который все же построили в 1987 г. после итоговой проверки ГШ ВС СССР в 1985 г., когда воочию убедились, что надо мост строить. Проверка Генеральным штабом ВС СССР проходила в августе. К началу проверки было половодье, низководный мост уже уплыл, ситуация была, мягко говоря, непростой. К этому времени появился и штатный ПМП «Амур» ОПОМБа, который размещался в ПР рд, но его еще ни разу не развертывали. В спешном порядке начали обучать личный состав, проводить тактико-специальные занятия — сначала на озере, затем с большим трудом в один ряд развернули на р. Ингода в районе н.п. Пушнино. Это был единственный выход из создавшейся ситуации. Все рп СПУ под контролем офицеров ГШ ВС, инженерной службы рд и РА успешно преодолели водную преграду и после учения вернулись на БСП. В то время никакие форс-мажоры не принимались. Дивизия с честью справилась и с этой далеко не простой задачей. До конца существования мобильной группировки РСД-10 «Пионер» оставались считаные 1,5-2 года.

Кстати, вспоминаю, как где-то в конце 1985 г. — начале 1986 г. до прибытия штатного понтонно-мостового парка из Монголии к нам прибыл понтонно-мостовой парк на «студебекерах» времен Второй мировой войны. Комиссия армии и дивизии оценили его пригодным только как металлолом. Однако приказали его разгрузить, приезжали разные комиссии, в конце концов, его снова загрузили с большими усилиямии куда-то отправили, списав его. Так было. А вот, новый парк понтонов «Амур» ОПОМБа РА в дальнейшем мы использовали на всех учениях, благо он дислоцировался у нас в позиционном районе дивизии.

Кроме сурового климата, вечной мерзлоты, разливов рек периодически с интервалом 5-7 лет в Забайкалье по стечению природных обстоятельств и человеческого фактора происходили «верховые пожары», когда выгорали тысячи гектаров векового леса тайги, с которыми бороться непросто даже и сейчас, при наличии современной авиации и других технических средств. Основным испытанным способом борьбы был, да, наверняка, и сейчас остается «встречный пал», когда за километр-полтора от верхового пожара валили лес в сторону пожара и поджигали его, тем самым отсекали очаг горения от остальной тайги. Кажется не по-хозяйски, но других средств не было. В 1985 г. в середине мая и до конца июня в Забайкалье и в нашем позиционном районе дивизии бушевал верховой пожар, особенно в районе перевала Черского, позиционных районах ракетных полков ОС. В дивизии оперативно были приняты все меры по исключению перехода пожаров на территорию КП и БСП ОС, были привлечены личный состав и инженерная техника. В общем, ситуация была под контролем, хотя отдельные неприятные моменты были. Партийные и государственные органы Читинской области и районов не имели ни сил, ни средств для тушения пожаров, поэтому, естественно, обратились за помощью к Министерству обороны СССР и командованию ракетной армии. В дивизии был создан штаб по тушению пожаров, начальником штаба которого назначили начальника штаба дивизии, то есть меня (при двух заместителях командира дивизии). Оценив обстановку, пообщавшись с местными лесниками, пожарными, старожилами пришли к общему выводу, что тушить верховой пожар можно только встречным палом, что они и делали. Была организована наземная (только 50 караулов БСП ОС) и воздушная разведка (МИ-8 из ОВЭ). В целом обстановкой владели, но меры для тушения были крайне ограничены. Тушили низовые пожары, а полыхали верховые, да еще на хребте, гул стоял на 5 км вперед. Летали обгоревшие птицы и метались дикие звери, особенно козы. Встречный пал организовывали местные, мы им оказывали помощь. Вот такая сложная обстановка была в это время. Ежедневно в 9.00 с командного пункта дивизии по карте я докладывал командующему армии генерал-лейтенанту Егорову В.Ф. обстановку и планируемые меры на очередной день. Доклады были очень тяжелые, ибо требовалось немедленно за сутки-двое потушить все пожары, причем в приказном порядке (давили сверху). Я объективно докладывал обстановку, мне снова приказывали потушить (каждый день меня грозили исключить из партии, снять погоны, о долге офицера я уже и не говорю). Командующий армии решил сам на месте разобраться и это было самое верное решение за время пожаров. Облетев все крупные очаги пожаров, пообщавшись с местными черными от копоти, сутками тушащих пожары лесниками, командарм проинструктировав меня по дальнейшим действиям убыл в Читу. После посещения дивизии мои утренние доклады проходили в деловой обстановке, борьба с пожарами продолжалась до конца июня. Прошли дожди, появившаяся зелень сделали свое дело. Пожары ушли в прошлое, природа «зализывала» раны. Я, без потерь, продолжал штабную службу.

Вспоминаю еще одно природное явление. Лето 1987 г. выдалось необычно жарким. Дождей не было, температура днем за 40. Не помню дату, но где-то в июле месяце, днем, мне доложили, что над ЗКП рд, в долине р. Оленгуй прошел «смерч», кругом выворочены деревья, пострадали антенные поля, частично нарушены связи. На дежурном вертолете вылетели на место. Можно было все предполагать, но то, что увидел, превзошло все мои ожидания. Полоса тайги шириной 50-70 м и глубиной больше километра представляла из себя вывороченную с корнями деревьев территорию, поваленные антенны, выбитые стекла в зданиях, напуганные солдаты. По опросу, все произошло в течение 15-20 минут, налетел шквал ветра, вихри, скрежет выворачиваемых деревьев, гул и... Солнце, тишина, крик перепуганных птиц. Как будто ничего и не было, кроме последствий. Офицеры откровенно говорили, что думали началась война, не простая, конечно. К счастью, никто не пострадал, остальное дело поправимое. С тех пор ранее закрытый тайгой ЗКП рд был издалека виден, как на ладони.

Дивизия выполняла, кроме всех основных нагрузок по поддержанию БГ, несению БД, в том числе на ПУБСП, еще одну непростую и ответственную задачу по Программе «Дуга-1 и 2» — проведение УБП в интересах ПРО страны, ежегодно по 4-6 пусков с выбранных ПУБСП в районе н.п. Дуты (позиция Д, расстояние — 210 км) и н.п. Мухор-Кондуй (позиция Р, расстояние — 160 км севернее г. Чита). Пуски проводили в летне-осенний период; требовали большого внимания и отвлечения сил и средств дивизии на выполнение этой государственной задачи.

Мне пришлось, вступив в должность, сразу же окунуться в решение этой задачи. Вспоминаю свой первый марш в район н.п. Дуты (210км), в светлое время. Видел много недостатков в обеспечении марша, но цель была одна — вовремя занять боевую готовность на ПУБСП-Д.

Задача была выполнена. УБП проведен успешно на оценку «отлично». Обратный марш был проведен также с массой недостатков, мелких, но непозволительных для РВСН — так я считал тогда и считаю сейчас. В РВСН, особенно на боевом дежурстве, мелочей не бывает. Помню, провел разбор марша, а мне говорят, УБП состоялся, что еще надо. Надо было менять психологию людей, начиная с офицеров управления дивизии и полков. В конце концов, это удалось несколько позже — в зимнее время, когда было более свободное время.

Вспоминаю факты сброса набора готовности на пуск при УБП на позиции Д (н.п. Дуты) в раннее утреннее время, с восходом солнца все восстанавливалось, и УБП проходил успешно. Работали комиссии, обвиняли штаб (ОПД) в каких-то нарушениях и т. д. В конце концов разобрались — отпотевал в утреннее время (позиция находилась в болотистой местности) светопровод, который был негерметичен, с восходом солнца все испарялось, и пуски проводились успешно.

В 1987 г. прислали документы на доработку герметичности светопровода, но... Уже подписали Договор между СССР и США о ликвидации РМСД, надобность в доработке отпала.

Вспоминаю подготовку и проведение УБП с позиции «Р» в 1985 г. Разлив р. Ингода прошел, прошли сильные дожди и продолжали идти. Уровень воды высокий, низководный мост «уплыл». А пуски проводить надо в жестко установленные сроки. Что делать? Собрали совещание, обсуждали проблему, и выход был найден. Решили перегрузить ТПК с ракетами в транспортный железнодорожный вагон и перевести на левый берег по ж.д. (6-8 км). На противоположной стороне оборудовали площадку перегрузки ТПК на СПУ, пристыковки эквивалента головной части с телеметрией. СПУ без ракет, остальную технику переправляли по аварийному автомобильному мосту у жилого городка. Задача была успешно решена. В установленное время сформировали рдн, совершили марш, заняли боевую готовность и успешно провели УБП. Вот такие специфические задачи решали «харбинцы». Все было по плечу.

Убыл к новому месту службы в ОМУ РВ командир дивизии генерал-майор Н.В. Ласточкин, совместную службу с которым всегда с благодарностью вспоминаю. Исключительно порядочный, интеллигентный, всегда образцово подтянутый, душевный офицер и человек, хороший семьянин, общение с которым всегда приносило удовлетворение и желание лучше работать, не подвести своего командира. Он пользовался безграничным авторитетом у всего офицерского состава, всех военнослужащих и членов семей дивизии.

Прибыл новый комдив по «горизонтали» из 42 рд (г. Нижний Тагил-39) генерал-майор Крыжко А.Л. для «усиления и наведения порядка». Он так же, как и командующий армии генерал-лейтенант В.Ф. Егоров не «понимал» штабы, начались трудные будни дивизии, естественно, штаба и мои. Своенравный, не терпящий возражений и предложений, принимающий все решения «на ходу», собрал вокруг себя «нужных» и прочих угодных (для него, конечно) офицеров. Дивизия жила по задачам нового комдива. Появились новые авторитеты. Штабы перешли на новый режим работы. К моему (и не только к моему) удовлетворению, способности нового командира рд были быстро замечены, и он, менее чем через год, убыл первым заместителем командующего 53 РА.

На память об этом командире у меня остались неснятые взыскания от ГК РВ и КА за пожары, дисциплину в рд и т. д., за что не нес ответственности штаб. И горечь в душе, которую он «поддерживал» и в армии, у меня осталась на все годы службы.

Отрицательный опыт — это тоже опыт. В трудные времена в дальнейшей службе, когда можно было принять жесткие меры к подчиненным, я вспоминал те годы и принимал правильные решения.

Командиром дивизии был назначен заместитель командира дивизии по СПУ полковник В.А. Шаповалов. С третьим командиром дивизии был в нормальных служебных и хороших внеслужебных отношениях, что положительно влияло на положение дел в дивизии.

Штабы рд, рп совершенствовали боевую готовность, боевое дежурство, вопросы боевого обеспечения. Преобразились все пункты управления рд, рп, рдн, узлы связи. С благодарностью вспоминаю начальников штабов полков СПУ подполковников Муращенкова А.А., Трунова В.В., Кочешкова В.С., Шевского А.И., Полянского П.В.и других, которые в дальнейшем все пошли на повышение у себя в дивизии, всех начальников штабов рдн, которые работали, не считаясь со временем, здоровьем, на поддержание боевой готовности рп, рдн. Плодотворно работали штабы рп ОС. Заметно преобразились командные пункты, БСП (соор. 13Р), все боевые посты приведены к единым требованиям. Повысились уровень и качество подготовки дежурных сил. В дальнейшем в моей службе на должности командиров рдн, рп и рд рассматривались преимущественно начальники штабов. Это было оправдано и подтверждено в жизни.

В эти годы была проведена большая работа по благоустройству жилых городков пл. 10, 10а, БСП рп СПУ и КП рп ОС. В городках было много детей. В сентябре 1986 г. пополнение произошло и в нашей семье — родилась дочь Юлия. «Генеральский дом» заметно помолодел, «нянек» было достаточно, стояли в очередь. Кстати, дочь родилась, когда я, находясь в отпуске, проводил со всеми начальниками штабов рп, рдн СПУ, офицерами управления рд полевую поездку и рекогносцировку в СЗПР в Бурятии.

В 1985-87 гг. была проведена штабами рд, рп СПУ большая работа по рекогносцировке и перевыбору полевых боевых стартовых позиций (ПБСП) с учетом их реальной занимаемости, включая скрытый запасный позиционный район (СЗПР) в Бурятской АССР для вывода из под удара рп РСД-10, учитывая тот фактор, что дивизия была приграничной. С благодарностью вспоминаю НШ рп, рдн СПУ, начальников отделений и служб, которые неделями находились на рекогносцировках и оборудовали вновь выбранные ПБСП (геодезическая привязка, установка ЦТ — центральных точек и т.д.).

Геодезисты с ранней весны до поздней осени работали на ПП по их привязке. Возвращались домой с наступлением сильных морозов. Зимой готовили документы и отправляли их в ГШ РВ для записи магнитофонов для СПУ, а весной снова убывали «висеть на деревьях», по словам начальника отделения КП и АГО подполковника С.С. Ныркова и его офицеров. Вспоминаю шашлыки из рыжиков, уху и другие экзотические блюда при их проверке в тайге, ну и комаров, конечно.

Командование рд, штабы по-прежнему уделяли большое внимание поддержанию боевой готовности рп, рдн СПУ, их маршевой выучке, подготовке механиков-водителей СПУ, вопросам обеспечения маршей. На базе дивизии проводились показные учения, сборы перед началом нового учебного года, различные сборы по службам. В дивизии постоянно работали комиссии, прибывающие в 53 РА — было удобно проверять одновременно рп ОС и СПУ, недалеко от г. Читы (98 км). Вырос авторитет дивизии у командования 53 РА. Стали больше доверять. Но постоянно, учитывая близкое расстояние, дивизии оказывали помощь офицеры управления армии (порой, так мне казалось, чтобы быть подальше от своих начальников). Но, мы были им всегда благодарны за помощь.

Сдавали итоговые проверки комиссиям ГШ ВС, РВ, КА с оценкой «хорошо». Сданный в эксплуатацию мост через р. Ингода в районе н.п. Улеты облегчил существенно жизнь дивизии. Ушли в прошлое низководные мосты, броды. В позиционном районе дивизии дислоцировался с новым парком ПМП «Амур» отдельный понтонно-мостовой батальон (ОПОМБ).

Больше времени оставалось на совершенствование учебно-материальной базы (УМБ) и боевой подготовки, боевого дежурства.

Совершенствовалась система контроля БД комплексными группами, как правило, внезапно и ночью, что повышало ответственность дежурных сил (ДС) рп, рдн, дсс. Вспоминаю, что убывая на проверку, даже командиру дежурных сил дивизии (КДС рд) не говорил, куда направляемся. Он, как правило, по ГГС объявлял, что НШ рд куда-то выехал, — тем самым прикрывал себя от внезапных неприятных моментов. Но дивизия большая (10 рп), поэтому даже это подстегивало все дежурные силы дивизии. Срочно все проверялось, наводился уставной порядок, дежурные силы готовились к решению внезапных задач, что в целом положительно сказывалось на поддержании их боевой готовности. Все командиры рп «зауважали» офицеров управления дивизии, но они сами не знали до момента отъезда (вылета на вертолете Ми-8), куда мы едем (сотовой связи в то время еще не было, с нами была только радиостанция Р-107 (Р-123) в дежурном режиме с КП рд.