 |
|
 |
|
|
|
|
Альберт Вахнов (Автобиографическое повествование) Москва, 2007 © Вахнов А.Г., 2007 |
ДОПОЛНЕНИЕ
«О недостойном поведении контр-адмирала Краснова С.Н. и капитана первого ранга Осипова П.В.», доложенное Гришину 22-го и Власову 26 мая с.г. В 1984 году указанные офицеры прибыли в служебную командировку в Индию. В беседе со мной Краснов поставил меня в известность, что в его аттестат решением Гришина внесена сумма в размере 200 инвалютных рублей для использования их аппаратом уполномоченного ГИУ в Индии в представительских целях. Указанная сумма почти полностью была израсходована ими в личных целях на местном рынке. Помощь в этом оказывал капитан первого ранга, старший инженер аппарата уполномоченного Курицын О.В. Перед отъездом в Союз Краснов обратился ко мне с просьбой утвердить ему акт на списание указанной суммы, израсходованной якобы для организации приема индийских официальных лиц. Я выразил свое недоумение и задал ему естественный вопрос, как я могу списывать выделенную сумму на проведение приема, который не имел места. Последовал ответ: «Что, ты не знаешь? Как всегда». После этого я отказал ему в подписании этого акта. Через некоторое время в том же году мои подчиненные доложили мне, что т.т. Краснов и Осипов перед убытием в Союз подписали акт на списание 200 инвалютных рублей. Кроме них, акт подписал также Курицын. Акт был утвержден советником Родионовым Н.Д. Оставшиеся 500 рупий (35 инвалютных рублей) были оставлены ими в аппарате уполномоченного ГИУ у старшего инженера аппарата Курицына. Я написал письмо Краснову и просил его сообщить мне, на что он хотел бы израсходовать оставленную им сумму, либо перевести ее в чеки. Ответа на мое письмо, естественно, не последовало. Поскольку оприходовать эту сумму не представлялось возможным, аппарат уполномоченного закупил в кооперативном магазине аппарата экономического советника водку, икру и конфеты для вручения их в представительских целях. Соответствующие документы в аппарате имеются. Таким образом, налицо использование т.т. Красновым и Осиповым своего служебного положения в корыстных целях, выразившееся в присвоении ими государственных денег. Ранее об этом факте я докладывал заместителю начальника ГИУ т. Сметанину. Комментариев с его стороны не последовало. Свое обращения к нему я делал в соответствии с Дисциплинарным уставом ВС СССР, Глава 5 — О предложениях, заявлениях и жалобах (срок рассмотрения не более 15 дней), которая гласит: Если военнослужащий обнаружит где-либо хищение или порчу военного имущества, незаконное расходование денежных средств...... и др. факты, наносящие ущерб ВС СССР, то он обязан доложить об этом по команде, а также может направить письменное предложение или заявление по устранению недостатков старшему начальнику, до министра обороны, включительно. Заслуживает осуждения и использование т. Красновым Курицына для подписания заведомо фальсифицированного документа. Я обсудил с помощником К.Ф. Катушева Чекалкиным В.А. возможность доложить Катушеву вопросы, изложенные в моей докладной, с моими комментариями. Чекалкин ознакомился с этим материалом и посоветовал мне обратиться к Катушеву с письмом, а мою докладную по вопросам работы уполномоченных ГИУ за рубежом, производственной и кадровой работы в ГИУ он доложит ему одновременно с этим письмом. Что я и сделал незамедлительно. Ниже следует полный текст этого моего письма.
Товарищу КАТУШЕВУ К. Ф. Уважаемый Константин Федорович, В известных вам документах я высказал ряд замечаний и предложений как по производственным вопросам, так и по поведению некоторых руководящих генералов и офицеров ГИУ Принятие мер по отношению к этим лицам для руководства ГИУ, вероятно, оказалось весьма затруднительным. Нежелательно для него также менять метод работы, так как это приведет к усилению требовательности к ГИУ и вскроет известные, но не используемые резервы. Реакция руководства ГИУ и т. Гришина в течение четырех месяцев (с середины февраля до середины июня) на мои замечания и предложения выражалась следующим образом: «Уходи в запас, а мы тут без тебя разберемся, рассмотрим поставленные тобой вопросы и о результатах их рассмотрения проинформируем. А вообще-то тебя никто не просил выходить с такими предложениями». Позиция, занятая руководством, по меньшей мере странна. Она говорит о том, что налицо имеется попытка уйти от критики и скрыть истинное положение вещей. К этой мысли меня приводит следующее: 1. Нежелание руководства рассматривать поставленные вопросы с принципиальных позиций. Именно по этой причине с февраля с.г. я не получил ответа на мой рапорт, в то время как такой ответ с результатами рассмотрения и принятого решения по каждому из поставленных мною вопросов должен был быть дан не позднее 15 суток с даты их постановки, что предусмотрено Уставом дисциплинарной службы (глава 5). 2. Отказ дать письменный ответ на мой рапорт, так как письменный ответ дает возможность избежать кривотолков и является прямым и наиболее эффективным путем рассмотрения вопросов при обоюдном стремлении сторон установить истину. Следовательно, если ответ в письменном виде не был дан и не был зафиксирован в соответствующей книге, руководитель, который должен был это сделать, пытается сохранить за собой возможность различного истолкования данного им ответа, в случае рассмотрения поставленных вопросов на более высоком уровне. 3. Настойчивые действия, направленные на увольнение меня в запас с устным обещанием рассмотреть поставленные вопросы и сообщить мне ответ о результатах их рассмотрения. После обращения к Вашему помощнику т. Челкину В.А. с просьбой доложить Вам, что я прошу принять меня Гришин 16 июня с.г. в присутствии заместителей начальника ГИУ генерал-майоров Сметанина П.К. и Осипова В.Д и начальника отдела кадров капитана первого ранга Скворцова В.И. сказал мне, что он вызвал меня для того, чтобы ответить в их присутствии на поставленные мною вопросы.
Ниже приводятся его ответы и мои замечания в ходе беседы. 1. Документ обобщающий опыт работы уполномоченного ГИУ. Тов. Гришин Ю.П. подробно остановился на этом документе и дал ему положительную оценку. 2. Некоторые замечания по подбору и расстановке кадров в ГИУ. Тов. Гришин Ю.П. категорически отрицал, что изложенное мной характерно для ГИУ. При этом он ссылался на то, что я делаю свои выводы, основываясь только на двух примерах (Промыслова и Епишева). Такой подход неправомочен и тенденциозен. Он утверждал, что все назначения ГИУ производились только по согласованию с «треугольником» и резюмировал, что моя записка является клеветой на коллектив ГИУ и в случае рассмотрения поставленного мной вопроса на парткоме ГИУ меня бы осудили. Я возразил Гришину, что в моей записке к коллективу ГИУ никаких претензий в плане кадровой политики не предъявляется, да и не может предъявляться по определению. Ведь речь идет о кадровой политике, проводимой руководством ГИУ. Я готов выступить на партсобрании ГИУ и вынести мои замечания на суд коллектива. При этом я отметил, что эти замечания были сделаны мной с единственной целью — обратить внимание руководства на то, что недостатки в этой области оказывают отрицательное воздействие на микроклимат в коллективе ГИУ и в этой связи необходимо радикально изменить отношение руководства ГИУ к этому вопросу, так как и в настоящее время превалируют прежние тенденции. Так, например, подполковник Верхогляд, сын заместителя начальника Главного управления кадров Советской армии, в свое время зачисленный в ГИУ в звании старшего лейтенанта в 1978 году, всего за восемь лет стал подполковником. Несколько дней назад он назначен начальником отдела загранкадров ГИУ. Считаю, что для исполнения этих обязанностей он еще не имеет ни необходимого жизненного, ни служебного опыта. Гришин заметил, что Верхогляд временно исполняет эти обязанности, но офицер он толковый, а с его отцом он, Гришин, не знаком. Весьма странное заявление!. Я бы мог привести Гришину целый ряд характерных примеров, имевших место в прошлом и имеющих место сегодня, но, учитывая его настроение в ходе беседы, я предложил ему дать указание присутствующему на беседе начальнику управления кадров Скворцову, чтобы он вместе со мной рассмотрел, по предложенному мною списку, личные дела офицеров, а я бы подготовил соответствующую информацию для руководства с анализом опыта и других факторов, относящихся к принятым в ГИУ в свое время офицерам с тем, чтобы можно было бы сделать правильные выводы по улучшению кадровой политики на будущее. Это предложение было Гришиным отвергнуто. Убежден, что прием в ГИУ молодых лейтенантов и назначение их на должности подполковников и полковников, то есть на 4-5 ступеней выше их воинского звания, должно квалифицироваться как должностное преступление, совершенное теми, кто санкционировал их прием и назначение на столь высокие должности, которым они не соответствуют. Такие молодые офицеры должны прослужить, по меньшей мере, десять лет в войсках или в военно-инженерных управления, прежде чем их можно будет с большой отдачей использовать в ГИУ или ГТУ. Я уже не говорю о том, что такими действиями мы наносим непоправимый моральный ущерб этим офицерам, так как по сомнительным мотивам они получают незаслуженное положение и занимают места других, более опытных и достойных этих мест офицеров. Попутно хочу отметить, что опытных офицеров следует подбирать не только в Москве, но и в войсках других округов. Подобранных достойных офицеров в званиях майор-подполковник в возрасте 32-36 лет переводить в Москву с зачислением в штат ГИУ. Ведь берем же мы в Москву десятки тысяч «лимитчиков Вопрос этот не простой, но для пользы дела его надо решать на соответствующем уровне. 3. В ходе встречи Гришин высказался об Абраменко. Он сказал мне, что недостатки Абраменко ему известны и, когда его утверждали в должности заместителя начальника ГИУ, он, Гришин, выступал на коллегии ГКЭС и говорил о его недостатках. Я высказал свое мнение о том, что с такими недостатками человека выдвигать на столь высокий пост недопустимо. 4. О методах ведения переговоров. В ходе обсуждения этого вопроса Гришин высказал крайне отрицательное отношение к моему предложению. Его мнение было поддержано Осиповым. В результате оно было отвергнуто, как некомпетентное. Аргументы: 1. Представители индийской стороны имеют право торговаться. Мое возражение: «Пусть торгуются в МВТ, а на переговорах в ГИУ ГКЭС они могут только опровергать обоснование предложенных нами цен, так как мы не торгуем, а оказываем помощь по поручению и от имени советского правительства. В этом случае игра с ценами неуместна. Если же они не смогут опровергнуть правильность предложенных им цен, они могут только обратиться к советскому правительству с просьбой о предоставлении скидки с общей суммы соглашения сверх уже предоставленных льгот: кредит, проценты, местная валюта. Ну, а уж если они докажут, что предложенные нами цены необъективны, тогда уж, извините, их надо корректировать». 2. Индусы уйдут от нас. Мое возражение. Это глубокое заблуждение. Подробно я осветил этот вопрос в известной вам докладной по вопросам ведения переговоров. 3. Наше правительство не согласится с таким методом ведения переговоров. Мое возражение. Надо доложить правительству этот или другой метод. Но в сложившейся ситуации используемый сегодня метод должен быть пересмотрен, так как он приводит к большим потерям советской стороны. При этом надо исходить не из достигнутого, а из максимально возможного результата, то есть необходимо использовать скрытые, но известные резервы. В заключение Гришин вновь повторил, что с моими предложениями нельзя согласиться, так как они недостаточно компетентные и оскорбительные для коллектива ГИУ. Это клевета на коллектив ГИУ. При этом он заметил, что кое-кто хочет поставить на одну доску коллективы ГИУ и ГТУ; но из этого ничего не выйдет. Из его слов я понял, что своими действиями я лью воду на мельницу этих «кое-кто». Я ответил Гришину, что мои предложения ни в коей мере не затрагивают честь и достоинство коллектива ГИУ. Коллектив ГИУ трудовой, люди работают много и интенсивно, и не о них идет речь, а о порочном методе, которого придерживается руководство при ведении переговоров. Что касается замечаний по кадровой работе, так же, как и по методам ведения переговоров, коллектив ГИУ не подвергается критике с моей стороны, так как не он делает политику по этим вопросам. Я повторил, что, руководствуясь интересами государства, мы должны выходить на максимально возможные рубежи. Следовательно надо планировать эффективность не формально, а выработать метод, который позволит значительно повысить ее, с учетом того, что индийская сторона, как правило, оценивает нашу технику на 20-25% выше цен, согласованных в результате переговоров и зафиксированных в соглашении. К такому выводу можно прийти путем сравнения согласованных цен с суммами выделенными индийской делегации их минфином. 5. Далее моя беседа с Гришиным продолжалась с глазу на глаз по вопросу поведения т.т. Краснова С.Н. и Осипова П.В. Гришин, удалив из кабинета всех своих помощников, начал ее с недомолвок и намеков. Он сказал, что я не должен думать, что сам являюсь абсолютно безгрешным человеком, что, если придется проводить служебное расследование, то одновременно с поведением указанных сотрудников ГИУ будет также изучена моя деятельность в качестве заместителя советника-уполномоченного ГИУ в Индии. Мне задавались характерные вопросы, направленные не на установление истины, а скорее наоборот, на то, чтобы я отказался или не настаивал на рассмотрении этого вопроса. Один из вопросов звучал так: «А что, если при проверке финансовых документов окажется, что под актом Краснова на списание сумм окажется твоя подпись?» Я попросил его дать указание главному бухгалтеру ГИУ Янину ознакомить меня с этим документом. Если под ним стоит моя подпись, я готов понести за это взыскание На это Гришин сказал, что он меня по товарищески предупреждает, что в случае, если это факт не подтвердится, то мое заявление об их недостойном поведении будет выглядеть чистейшей клеветой со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Справочно 18 июня я попросил Янина найти и ознакомить меня с документом на списание в 1982 или в 1983 году суммы, указанной в аттестате Краснова. 19 июня Янин ответил мне, что документы уже сданы в архив. Я попросил его найти их в архиве. Он обещал выполнить эту мою просьбу. 20 июня он сообщил мне, что документы не найдены. Я еще раз попросил его найти их. Он повторил тот же ответ. Уважаемый Константин Федорович, я прошу у вас прощения за то, что отнимаю у вас драгоценное время, но делаю это только потому, что уверен в том, что Гришин Ю.П., докладывая Вам по существу вопросов, поднятых мною на беседах с ним, будет освещать их односторонне, греша против истины.
После вручения мною этого письма т. Катушеву К.Ф., Гришин, во время одной из последующих встреч со мной, поставил меня в известность, что все коллективы управлений, включая и мое первое управление, не согласны с моими утверждениями. Но я то хорошо знал, что такое единодушное согласие вышибается только под сверхмощным давлением на них такого высокого начальника, как заместитель председателя ГКЭС. Тогда я предложил ему организовать общую дискуссию в ГИУ. Я был твердо уверен и не ошибся в этом, что он на это не пойдет. Формально он, конечно, смог бы устроить мне обструкцию, но при одном условии, что выступать будут только назначенные им генералы и офицеры. Все они могут отрицать справедливость моих утверждений только голословно, так как они не смогут парировать фактами, я же буду оперировать известными всем фактами. Таким образом, молчаливое большинство в душе будет на моей стороне и все присутствующие это почувствуют благодаря неотразимости моих аргументов. В конечном итоге, при кажущейся победе, Гришин получит удар по его самолюбию и авторитету. После того, как я написал раздел, касающийся работы полномочных представителей ГИУ за рубежом, в котором я много внимания уделил правильному подбору кадров и критериям, которым они должны отвечать, я утверждал и продолжаю придерживаться той точки зрения, что основополагающим критерием должны стать деловые качества и опыт работы будущих уполномоченных. Так yж сложилось, в связи со спецификой работы в разных управлениях, что уполномоченные ГИУ должны подбираться в основном из офицеров и генералов первого управления, а старшие офицеры аппарата по родам войск — из остальных управлений ГИУ. При существующей практике все поставлено с ног на голову — уполномоченные подбираются на основе критерия лояльности и личной преданности начальству, а не их самостоятельности, инициативности, знаний и опыта. Я пришел к выводу, что там, где уполномоченными были выходцы из первого управления, дела шли успешно и эффективно. И наоборот, там где уполномоченные подбирались из других управлений по совершенно иным принципам, царило безволие, отсутствие инициативы и самостоятельного мышления. По сути дела они, в лучшем случае, служили перевалочным пунктом, связывающим соответствующих руководителей страны пребывания c ГИУ. Они просто посылались на кормление (Калнберзин, Филипенин, Бабенко, Абраменко и др.). В подтверждение этого тезиса я привел ряд примеров, в том числе и ряд неблаговидных, корыстных поступков ( Краснов, Осипов, Харитонов ). Все это в значительное мере снижало уровень представительства ГИУ и, как следствие, наносило серьезный урон эффективности работы ГИУ в целом. Гришин вновь привлек все свои «ударные силы» и вместе с ними вновь пытался убедить меня в том, что я не прав в своих суждениях, якобы, они не имеют под собой почвы и граничат с клеветой. Я попросил пригласить к нему в кабинет некоторых из них — Краснова, Харитонова, Осипова с тем, чтобы они, глядя мне в глаза, попытались бы дезавуировать мои претензии к ним относительно сдачи Харитоновым второго корабля проекта БПК и присвоения Красновым и Осиповым почти всей суммы валюты, выделенной начальником ГИУ уполномоченному на представительские цели. Он отказался принять мое предложение и в присутствии секретаря парткома, кстати, тоже морского офицера, пригрозил мне собрать партактив (обратите внимание, что это сказал не партсекретарь, а Гришин) для обсуждения моего поведения. В ответ я согласился с его предложением, но только при одном условии, что до партактива мне покажут финансовые документы на списание средств за последние три года. Отказа не последовало, но, когда я пришел к начальнику валютно-финансовго отдела, он сказал, что все документы за 1985 год уже уничтожены. Я усомнился в честности его слов и потребовал показать мне соответствующий акт с приложенным к нему перечнем уничтоженных документов по годам. Начальник отдела отказался показать мне такой документ, да он и не мог его показать, так как финансовые документы хранятся в архивах отдела не менее трех лет, а шел только первый год их хранения. Я тут же позвонил Гришину и доложил ему, что начальник отдела умышленно уклоняется от выдачи, мне запрошенных мной документов для ознакомления с ними. Гришин, не задумываясь, сказал мне, что он не уклоняется, просто эти документы действительно уничтожены. Я понял, что начальник отдела действовал по его указанию — не давать мне возможности ознакомиться с документами. Гришин опять пригласил меня к себе и в присутствии тех же лиц настаивал на том, чтобы я прекратил это свое расследование. Мне ничего не оставалось, как предупредить его, что, если он созовет партактив, я буду вынужден поставить в известность членов партактива, что он и его окружение покрывает неблаговидные поступки своих подчиненных, вместо того, чтобы наказать их за совершенные ими проступки. Кроме того, я сказал, что буду настаивать на обязательном присутствии на заседании такого партактива ГИУ представителя парткома ГКЭС. Гришин понял, что ни о каком партактиве ГИУ в создавшейся обстановке не может быть и речи. Тогда он просил всех покинуть свой кабинет, а меня попросил остаться. Когда мы оказались в кабинете вдвоем, он, потеряв контроль над собой, допустил то, что человек в его положении делать не имеет права. Он с плохо скрываемой злостью в глазах сказал мне дословно следующее: «Ты считаешь себя чистеньким — напрасно. Мы и у тебя найдем, за что зацепиться, и свидетели найдутся». Я парировал его выпад, сказав, что сфабриковать против меня какие-то обвинения и подготовить так называемых свидетелей не составит ему особого труда. Я даже могу ему помочь в этом и назвать фамилии офицеров, низкий нравственный уровень которых хорошо известен в коллективах, где они работают. Некоторые из них типичные «стукачи» и не скрывают этого. Достаточно назвать Курицына, который при первой встрече со мной после моего приезда в Дели пришел ко мне в кабинет по своей инициативе и предложил использовать его в качестве негласного информатора. Он сказал мне, что готов дать полную характеристику на каждого члена аппарата уполномоченного ГИУ в Индии. Выслушав его, я сказал ему, что в его услугах не нуждаюсь и предложил на первом же совещании с моим аппаратом повторить перед всеми своими коллегами все, что он только что сказал мне. Он был в полной прострации и умолял меня не заставлять его делать это. Таким образом, с наушничеством и подхалимажем в коллективе аппарата уполномоченного была поставлена точка — раз и навсегда. Но вы можете воспользоваться его услугами.
|
