На главную сайта   Все о Ружанах

Альберт Вахнов
ОБРАЩЕНИЕ К СЕБЕ ДАЛЁКОМУ.

(Автобиографическое повествование)

Москва, 2007

© Вахнов А.Г., 2007
Разрешение на публикацию получено.


Наш адрес: ruzhany@narod.ru

Целый месяц минул со дня этого разговора — резидент хранил молчание. Как-то при очередной встрече в посольстве я, сделав вид, что у меня был к нему какой-то вопрос, и как бы вспомнив что-то, сказал ему, что его сотрудник, приписанный к нашему ведомству, месяц назад или около этого, обращался ко мне с просьбой направить моего Курицына в командировку в Бомбей с очень ответственным, как он выразился, заданием. Я тогда не дал ему положительного ответа и просил его доложить своему шефу об этом, но, судя по всему, он не счел нужным доложить вам о нашем разговоре. Несколько смутившись, резидент ответил мне, что смутно припоминает что-то в этом духе, но необходимость использования Курицына еще в то время отпала. Я отметил, что мы все работаем в интересах нашей партии и государства. Я понимаю, что могут быть специфические случаи, когда возникает необходимость использования в подобных акциях сотрудников из других организаций, которые не будут привлекать внимания спецслужб Индии. Но, по моему мнению, это надо делать крайне избирательно, предварительно посоветовавшись о целесообразности использования избранного ими сотрудника с его руководителем, в данном случае со мной. «Если бы вы меня спросили об этом, — сказал я ему, — я бы никогда не посоветовал пользоваться услугами такого человека, как Курицын, его личные качества таковы, что его использование может закончиться громким провалом». После этого разговора ни он сам, ни его сотрудники до моего отъезда из Дели никогда не обращались ко мне с подобными просьбами.

Так я оградил свой аппарат от вмешательства резидента КГБ в Дели, а членов аппарата, склонных к детскому увлечению романтикой шпионской деятельности, от попыток предлагать свои услуги нашим «дальним соседям», как мы их между собой называли. Мой жизненный опыт контактов с ними был всегда негативным. Использование ими наших специалистов часто приводило к их провалу и высылке из страны пребывания в 24 часа (Минин, Лаврушин, оба были полковниками и уполномоченными ГИУ в разных странах). Дело в том, что люди из КГБ, в соответствии с полученным образованием и воспитанием, считали привлекаемых ими для каких-то одноразовых заданий сотрудников из других организаций расходным материалом, от которых они в случае провала отказывались категорически. Даже при возникновении у таких сотрудников трудностей в своих организациях. В отдельных случаях, о которых мне известно, они при обращении к ним прогоревших наших сотрудников за помощью, отвечали им, глядя прямо в глаза, что они что-то путают. Они не припоминают такого случая. По моему, я об этом где-то уже говорил ранее. Для Минина и Лаврушина эта эпопея закончилась довольно плачевно. Оба они были уволены из армии и, естественно, из ГИУ, а ведь в случае успешного завершения командировки в качестве уполномоченных ГИУ планировалось назначить Минина начальником одного из управлений ГТУ, а Лаврушина начальником отдела в первом управлении. Возможно, это было случайным совпадением, но оба они, к сожалению, недолго прожили после такого потрясения.

Думаю, что благодаря моей твердой позиции в этом вопросе подобная горькая судьба миновала моих подчиненных. Более того, трое из них после возвращения из командировки получили повышение по службе (Смирнов, Подъяблонский, Катков).

Во время одного из визитов Сергейчика в Дели я решил посоветоваться с ним, как вести себя, какую позицию занимать в случаях, подобных тем, которые имели место с Курицыным, о чем я ему рассказал. К моему удивлению, Сергейчик, в отличие от меня, спокойно отнесся к случившемуся и посоветовал мне впредь в подобных случаях не чинить препятствий аналогичным действиям резидентов КГБ, если они будут иметь место в будущем. Мне такая позиция Сергейчика показалась странной. Дело в том, что наша организация находится на легальном положении и участие наших специалистов в нелегальных акциях КГБ могут нанести серьезный ущерб авторитету ГИУ, доверию к нему со стороны индийских официальных лиц, а значит и нашему сотрудничеству. Не думаю, что Сергейчик чрезмерно осторожно и с опаской строил свои взаимоотношения с КГБ. Просто он за долгую свою службу был приучен к тому, что этим компетентным органам не надо препятствовать в их работе. Так было всегда. Груз такого многолетнего опыта давил на него. Я все же решил, что правда на моей стороне, и сейчас считаю, что поступил тогда правильно — КГБ действительно имеет право иметь своих сотрудников под крышей любой организации, но не должен использовать неопытных в их делах легальных сотрудников других организаций для решения своих проблем. Кстати, по этому вопросу я имел разговор с совпослом Воронцовым. Он в ходе разговора обронил такую фразу: «У меня в посольстве, куда ни ткни пальцем, попадешь в представителя компетентных органов — работать в посольстве некому».

Несмотря на некоторые негативные моменты, наше военно-техническое сотрудничество продолжало успешно развиваться, аппарат уполномоченного ГИУ вносил свою посильную лепту в это дело. Мы предпринимали все, от нас зависящее, для того, чтобы все обязательства сторон выполнялись точно и в установленные сроки, чтобы поставленная техника и вооружение не простаивали и в процессе их использования показывали свои лучшие качества и боевые возможности и в результате укрепляли на индийском рынке свою конкурентоспособность. Все больше индийских офицеров убеждались в высоком качестве советской военной техники и вооружения и становились сторонниками их закупок в СССР. Соединенные Штаты Америки явно проигрывали в этом соревнования Советскому Союзу на индийском рынке, что очень сильно раздражало руководство США. Вполне вероятно, что это обстоятельство явилось причиной организации покушения на меня. Что же позволяет мне сделать такое предположение ?

Однажды утром трагически погиб капитан первого ранга, член аппарата уполномоченного ГТУ. Уполномоченные ГИУ и ГТУ пользовались одинаковыми автомобилями ГАЗ-24 (Волга) белого цвета. В тот роковой день я с женой выехал по делам в представительство Аэрофлота. Во время беседы с главой представительства на его столе зазвонил телефон, по которому ему сообщили, что только что было совершено покушение на генерала Вахнова, в результате которого он убит. Он сначала посмотрел на меня широко раскрытыми глазами и сказал звонившему: «Этого быть не может — генерал Вахнов сидит передо мной у меня в кабинете».

Я срочно вернулся в офис. Там царил переполох. Мне доложили о случившейся трагедии. Местная полиция сообщила советскому посольству, что несколько минут назад, буквально в пяти минутах езды от него, совершено вооруженное нападение на автомашину «Волга» белого цвета с дипломатическим номером. В салоне автомобиля были мужчина и женщина, мужчина убит, а женщина и шофер физически не пострадали. В посольстве, зная, что такой машиной пользуется уполномоченный ГИУ, позвонили в аппарат советника по экономическим вопросам, дежурный им ответил, что на этой машине утром выехал генерал Вахнов. Так появилась версия о моем убийстве.

Дежурный по нашему гаражу допустил халатность, он зафиксировал выезд только одной «Волги», а на самом деле через какое-то время после моего выезда на второй белой «Волге» выехал сотрудник аппарата уполномоченного ГТУ капитан первого ранга с женой. Именно на эту автомашину было совершено вооруженное нападение. Это стало ясно, когда к месту происшествия прибыла группа наших товарищей. Вернувшись с места происшествия, они рассказали, кто именно погиб. Судя по характеру этого убийства, оно было заказное и совершено убийцами, киллерами, как теперь принято их называть, высочайшей квалификации. Стрельба велась по движущейся автомашине с заднего сидения двигавшегося за ней мотоцикла. В результате осмотра места происшествия и опроса очевидцев полиция установила, что всего было произведено пять выстрелов: два — через заднее стекло «Волги», один — через боковое стекло правой задней двери и два — через лобовое стекло автомашины после ее остановки — шофер-индус с испугу выскочил из машины и убежал в сторону. Все пять пуль попали в капитана первого ранга, погибшего на месте. Ни его жена, ни шофер даже не были ранены. Два преступника, совершившие это убийство, за считанные секунды на огромной скорости скрылись в ближайшем переулке.

Вскоре на пульт дежурного по аппарату экономсоветника последовал звонок из американского посольства. Звонила мисс Смит, корреспондент газеты ‘Нью Йорк Таймс’’, как она представилась. Она спросила, можно ли связать ее с генералом Вахновым? Дежурный соединил меня с ней. Когда я ответил, как обычно: «Генерал Вахнов слушает, чем я обязан вашему звонку?». Вероятно, от неожиданности последовала заметная пауза, после которой она спросила меня: »Это генерал Вахнов?». Получив утвердительный ответ, она спросила: «А кто же тогда убит?». Я в довольно категоричной форме сказал ей: «Мадам, вы ведете себя некорректно. У нас большое горе. Извините». И положил трубку. Обо всем случившемся и телефонном разговоре с представителем американского посольства я во всех подробностях немедленно информировал Воронцова. Сначала Юлий Михайлович запаниковал. Он хорошо знал американцев, так как долгое время проработал в штатах в качестве советника посла Добрынина, маститого дипломата. Он сказал, что это типичный почерк ЦРУ — в Индии исполнителей столь высокой квалификации для проведения такой подлой акции не сыскать. Он, спасибо ему за очень чуткое отношение к моей персоне, решил немедленно сообщить о случившемся по своей линии и договориться о моем немедленном (в 24 часа) убытии в Москву — ситуация этого требует, сказал он. Я возразил ему. По моему мнению, дважды такая акция с коротким перерывом спецслужбами не проводится. Если даже они решатся на такой шаг, то подготовка и организация нового убийства потребует и времени, и денег.

Успокоившись, Воронцов согласился с моим предположением и поручил мне организовать прощание советской колонии с нашим убитым коллегой и товарищем. Я занялся этим незамедлительно. Практически все сотрудники и специалисты советских организаций в Дели и офицеры, представители индийских ВМС, прошли около гроба убиенного, отдавая ему последние почести. Еще в течение долгого времени люди возмущались этим злодеянием. От руки наемного убийцы погиб капитан первого ранга, подводник, в свое время выполнявший боевые задания в водах омывающих Вьетнам, во время боевых действий американцев в этом регионе, за что был награжден орденом «Боевого Красного Знамени». После него остались жена с дочкой. Я подготовил представление за подписью посла Воронцова о выдаче жене специального единовременного пособия и установлении жене и дочери соответствующей пенсии за мужа, погибшего за рубежом при исполнении служебного долга, отметив в нем его заслуги перед Родиной при оказании военной помощи Вьетнаму, противостоящему американской агрессии. Это было все, что мы могли сделать, чтобы помочь его семье. На третий день после его гибели гроб с телом капитана первого ранга, в сопровождении его семьи, был отправлен авиарейсом в Москву.

Нет никаких сомнений в том, что спецслужбы, организовавшие это злодейское убийство советского должностного лица в Дели, по своей тупости, рассчитывали посеять недовольство и создать трудности в наших отношениях с Индией. Скорее это выглядело, как проявление злости и беспомощности, связанных со все укрепляющимся сотрудничеством между нашими странами. Это был дешевый расчет. Дело в том, что наши дружественные отношения зиждились тогда и зиждутся сегодня на более солидной основе. Скорее эта акция была местью за собственное бессилие определенных спецслужб в их попытках помешать развитию этих отношений и выглядела, как акт терроризма. Она вызвала возмущение как советских, так и индийских официальных лиц.

Кроме исполнения своих прямых обязанностей, я, как уполномоченный ГИУ, являясь одновременно заместителем экономического советника посольства, должен был нести определенную нагрузку в работе аппарата советника. Сначала я был ответственным за строительные дела на территории нашего представительства. В 1981 году нам потребовалось построить небольшую гостиницу на двенадцать номеров. Расширение деловых контактов с Индией привело к участившимся визитам в страну специалистов среднего звена ГКЭС и промышленности для ведения переговоров и изучения на месте возникающих проблем. Оплата их проживания в местных гостиницах обходилось нам «в копеечку». Посчитав, мы пришли к выводу, что для нас будет разумнее построить свою небольшую гостиницу. При существующих ценах на индийском рынке на строительные материалы и рабочую силу строительство такой гостиницы было вполне оправдано. Расходы окупятся в очень короткий срок.

В 1982 году, после окончания строительства и сдачи в эксплуатацию этой гостиницы, советник опрометчиво поручил мне курировать (осуществлять контроль) хозяйственную деятельность аппарата. Ранее этим занимался некто Щербаков единственный его штатный заместитель, основные функции которого сводились к списанию имущества и приобретению нового, а также контроль за работой завхоза. Имея определенный опыт в этой области еще по работе в Адене, я знал, что, как правило, в этой сфере деятельности аппарата советника имеют место серьезные нарушения финансовой дисциплины. В основном они сводятся к незаконному списанию средств на несостоявшиеся сделки и определенных сумм, поступающих из ГКЭС на представительские цели, часть которых тратились по назначению, а списывались все суммы полностью, для чего составлялись подложные документы и счета на ту часть, которая фактически не была израсходована. Таким образом, значительные суммы оставались в личном распоряжении советника. Из них часть он расходовал на свои личные нужды (добавка к своей зарплате), часть для приобретения подарков своим шефам в Москве. В принципе такие нарушения были всем хорошо известны, в том числе и начальникам в Москве, но они закрывали на это глаза. Уж очень приятно им было получать дорогие подарки от большого количества советников, работающих заграницей. По сложившейся традиции, покрывать эти преступные действия в аппаратах советников должен был один из заместителей советника, который официально выступал, как солидный контролер этой стороны деятельности аппарата советника, а в действительности подписывал подсовываемые ему документы, что называется, «не глядя». Формально, для отчета, все было как надо.

Зная все это, я не мог понять, на что рассчитывал советник, поручая мне эту обязанность, почему он решил, что я стану для него горячие каштаны из костра таскать голыми руками и буду служить в качестве авторитетного прикрытия криминальной деятельности его и его подчиненных.. Повода такого я ему не давал, но, вероятно, личный опыт убеждал его в том, что никто не в состоянии устоять перед искушением заслужить особое расположение советника. Но, оказалось, — не на того парня он напал. Для начала я потребовал от завхоза доложить мне все материалы, связанные со списанием и закупкой имущества, с расходами соответствующих сумм на эти цели за последний квартал, а также документы, подтверждающие эти затраты. Завхоз несколько дней готовил документы для меня, часто, озадаченный, бегал к советнику. Я имел возможность наблюдать это, так как дверь своего кабинета я обычно держал открытой. Для того, чтобы попасть к советнику посетитель должен был пройти мимо двери моего кабинета.

Перед тем, как завхоз представил запрошенные мной документы, советник позвонил мне и спросил для чего, собственно, потребовались эти документы, ведь начинать можно с операций, которые совершались с даты его поручения мне курировать хозяйственную деятельность аппарата. Я объяснил ему, что это необходимо для того, чтобы эффективно контролировать эту, незнакомую пока для меня, сферу деятельности аппарата и в короткий срок охватить весь диапазон операций, которые я буду контролировать, как и какими документами эти операции должны оформляться.

В конце концов документы были мне представлены. Начав их изучение, я сразу усомнился в закупке новой бормашины и пианино для группы специалистов, работающих в другом индийском городе. Мое подозрение вызвали документы на их покупку — они (счета), были заполнены одной и той же рукой, хотя оформлялись в разных магазинах. Я заехал в эти магазины и попросил их владельцев дать мне дубликаты счетов на покупку указанного имущества, так как я их утерял и у меня есть только их номера. Оба они не нашли документов, подтверждающих продажу бормашины и пианино нашей организации в указанное мною время и в соответствии с номерами счетов, приведенных мной. Мало того, просмотрев в этих магазинах несколько счетов, выписанных в указанное мной время, я не нашел среди них ни одного счета, заполненного почерком, хотя бы в отдаленной степени схожим с почерком, которым были заполнены проверяемые мной счета. Налицо была явная фальсификация отчетных документов

Я об этом никому ничего не сказал и решил проверить наличие новой бормашины и пианино в городе, где их предположительно используют советские специалисты. При посещении коллектива специалистов я под предлогом ознакомления с состоянием медицинского и культурного обслуживания группы специалистов и членов их семей проверил наличие необходимого инвентаря, используемого для этих целей, и убедился в том, что и бормашина, и пианино старые, а по документам аппарата советника они числятся, как вновь приобретенные. После возвращения в Дели я решил проверить также счета на приобретение более мелкого имуществам и продуктов питания и убедился, что многие из них также заполнены одним и те же почерком. Я вторично провел закупки в ряде магазинов и попросил продавцов оформить мне соответствующие счета. Дома я сличил их со многими счетами, которые я подвергал проверке. Результат был ошеломляющим: большинство счетов были фальшивыми и заполнены почерком переводчика аппарата советника.

Я доложил советнику о махинациях завхоза и просил назначить служебное расследование по этому поводу. Советник оставил все документы у себя, якобы для соответствующего разбирательства. Прошло несколько дней, прежде чем он в разговоре со мной сказал, что снимает с меня это поручение, так как оно оказалось непредвиденно серьезным и при моей загруженности может плохо сказаться на моей основной работе. По этой причине он поручит дело одному из своих начальников отдела. Так, еще не приступив к курированию хозяйственной деятельности аппарата советника, я был освобожден от этой обузы, которая обещала перерасти в большой скандал, крайне нежелательный для советника. Я с облегчением вздохнул — у меня действительно своих дел было невпроворот. Позднее я узнал, что он подыскал себе человека, который был готов прикрывать все эти безобразия. Им оказался уполномоченный главного технического управления (ГТУ) полковник Станислав Иванович Мирошниченко, который курировал создание мастерских и небольших предприятий по обслуживанию и ремонту поставленной военной техники и вооружения по линии ГИУ.

Дальнейшая судьба этого человека сложилась не лучшим образом. После его возвращения в Москву ГТУ подвергалось серьезной проверке, связанной с нарушениями финансово-хозяйственной деятельности. Проверяющие, наряду с серьезными нарушениями финансовой деятельности ГТУ, вышли также и на Мирошниченко, который мошеннически присваивал себе определенные суммы денег за счет средств, выделенных ему на представительские цели и на сверхурочные работы машинистки. Расследование кончилось тем, что он был уволен на пенсию с позором — ему вместо пенсии полковника в 250 рублей была установлена пенсия в размере 150 рублей. Над ним нависла угроза судебного разбирательства, но от суда его спасли высокопоставленные начальники, которым он дарил дорогие подарки на ворованные деньги. Например, он подарил начальнику ГТУ генерал-лейтенанту Николаеву и начальнику одного из управлений генерал-майору Прищепо по двадцатитомнику всемирной художественной энциклопедии. Один такой двадцатитомник стоил примерно две зарплаты полковника Мирошниченко.

В результате расследования были уволены из рядов вооруженных сил начальники управлений ГТУ генерал-майоры Прищепо и Малиновский. Выводы проводящих это расследование, бросали тень даже на генерал-полковника Сергейчика. Ему как заместителю, а потом и председателю ГКЭС непосредственно подчинялись как ГИУ, так и ГТУ. Как их руководитель, он нес ответственность за их деятельность. После этих событий в Москве Сергейчик, находясь в Дели, в беседе со мной спросил: «Но ты, я надеюсь, не причастен к подобным делам?». Я ему ответил вопросом на вопрос: »А вы мне за три года хоть какие-нибудь деньги на представительские цели выделяли?».

Я поведал ему о том, как мне пришлось даже организовать за свой счет прием на авиабазе в Барелли, по случаю передачи индийской стороне пяти самолетов МиГ-25, на который я пригласил всех офицеров базы ВВС с женами. Прием прошел в очень дружественной, почти семейной атмосфере. Большинство офицеров прошли подготовку в СССР и понимали русский язык. Мы беседовали на разные темы, пели песни, кто на русском, а кто на хинди. Индусы спели хором «Катюшу», а я им спел одну из фраз песни из кинофильма Раджа Капура «Бродяга» в русском переводе всем нам хорошо известную, — «Никто нигде не ждет меня, бродяга я, абарагу». Слухи об этом приеме быстро распространились в штабе ВВС в Дели. Таким образом, их неплохое отношение ко мне стало еще более благожелательным. В беседах со мной многие говорили об этом приеме с теплотой. Любые вопросы, связанные с ВВС, рассматривались в штабе ВВС с готовностью и быстро. Установленный хороший личный контакт — великое дело. До этого меня по самым важным вопросам принимал заместитель командующего ВВС маршал авиации Воллен. Теперь же я получил доступ к командующему ВВС Индии главному маршалу авиации Катре, что было немаловажным не только для укрепления моего авторитета среди других индийских коллег-генералов, но и способствовало быстрому решению всех неотложных вопросов. К этому времени я имел доступ к министру обороны и к командующим ВВС и ВМС, то есть к основным должностным лицам, от которых зависело успешное продолжение нашего военно-тхнического сотрудничества с Индией. Обо всем этом я доложил Сергейчику.

Я нисколько не преувеличиваю роль аппарата уполномоченного ГИУ в Индии и свою личную роль в этом вопросе. Может быть, я и повторюсь, но именно тогда я рассказал Сергейчику, что основную массу возникающих вопросов, вместо того, чтобы аккуратно препровождать их в ГИУ, я решал на месте, при условии, что был на сто процентов уверен в правильности своих действий. Сергейчик подтвердил мою инициативу и сказал, что я снимаю с центра головную боль, которую легче лечить на месте, чем им там, в Москве, не владея полной информацией о ее причинах, и тем самым благословил меня на дальнейшую инициативную и самостоятельную работу.

Все эти три года с 1980 по 1983 год я пытался установить хорошие деловые отношения с представителями стран СЭВ в Индии с целью обмена информацией и оказания посильной взаимопомощи в решении аналогичных задач. Дело в том, что такие страны, как Чехословакия, Польша, ГДР и Болгария, также занимались кое-какими поставками техники советского производства в Индию. В основном это были комплектующие изделия, запчасти и боеприпасы к поставленной из Советского Союза технике и вооружению, которые могли ими поставляться только в соответствии с перечнями, согласованными с ГИУ.

Со всеми представителями этих стран, кроме Болгарии, мне не удалось установить доверительные отношения. Они ограничивались визитами вежливости, но всячески избегали обмена мнениями по вопросам военно-технического сотрудничества, всегда ссылаясь на то, что .масштаб их деятельности несоизмерим с масштабом сотрудничества между СССР и Индией и их опыт не даст мне ничего нового. Но они кривили душой. Они грешили поставками за наличный расчет имущества советского производства, не входившего в согласованные между нашими странами перечни, и именно по этой причине уклонялись от деловых встреч — не дай бог я смог бы получить от них какую-либо информацию, не подлежащую разглашению.

Что касается Болгарии, то у меня были очень хорошие отношения с представителем болгарской фирмы «Кинтекс» (аналог ГИУ ) полковником Венко Велевым. Мы довольно часто встречались, по-семейному, то у него, то у меня дома. Информация, которой мы обменивалась, была полезной и способствовала успешной работе нас обоих. Благодаря Велеву в мое распоряжение поступили копии подлинных документов одной из индийских делегаций, которые содержали указание правительства Индии на ведение переговоров с ГИУ в Москве и на подписание межправительственного соглашения на поставку в Индию определенного военно-технического имущества. Эти документы раскрывали истинную платформу одной из индийских правительственных делегаций для ведения переговоров в ГИУ. Из них следовало, что в своих расчетах они базировались на мировые цены аналогичного имущества западного производства и выделяли для делегации на эти цели соответствующие суммы для оплаты его по ценам, близким к мировым. По завершении переговоров в Москве и подписания соглашения, они составляли отчет, в котором пре0дставляли всю динамику ведения ими переговоров, оформленный в виде таблицы, приведенной ниже.

 

Им-
во
Кол-
во
Отпуще-
но денег
на единицу
в рублях
Предло-
женная цена
за единицу
Согласо-
ванная
цена на
перего-
ворах
Отпу-
щено
денег на
100 шт.
Фактич.
обязате-
льства
по со-
глаше-
нию
Сэко-
номле-
но
Танк 100 600 тыс. 700 тыс. 350 тыс. 60 млн. 35 млн. 25 млн.
Вся
номен-
клатура
        1 млрд. 550 млн. 450 млн.

 

Очередной почтой я отправил эту информацию, касающуюся одного из подписанных соглашений, в ГИУ. Реакция ГИУ на нее была крайне раздражительной, так как из нее следовало, что при умно проведенных переговорах мы могли бы получить в счет бюджета Советского Союза не 550 млн рублей, а значительно больше — около 750. К причинам столь не компетентного подхода к ведению переговоров я еще вернусь в ходе дальнейшего повествования. В этом свете мне непонятно, чем занимаются многочисленные представители спецслужб под крышей ГКЭС, Торгпредства и других организаций. Вполне возможно, что перед ними и не ставились подобные задачи. А, собственно зачем? Все довольствовались постоянно получаемой прибылью в 20 копеек на вложенный рубль и жили себе преспокойно вместо того, чтобы получать, скажем, 40-50 копеек.

Меня удивляла такая работа спецслужб в Индии. Я даже попытался оправдать их, хотя, еcли вспомнить командировку в Аден, то и там спецслужбы, которые имели соответствующие указания центра, не сумели раскрыть, с каким военным грузом прибыл в Аден китайский пароход, я же достал копию акта приемо-передачи груза, подписанного представителями китайской и йеменской сторон.

В этой связи не могу не отметить, что нынешнее руководство, как федеральное, так и московское, своим бездействием позволяют новоявленным коммерсантам с помощью коррумпированных чиновников получать баснословные прибыли в два и более рублей на каждый вложенный рубль и все это за счет обнищания народа. В чем причина такого положения в стране? Коррупция всех уровней власти. Сегодня коррупционеры не являются объектом жестокой борьбы с ними для власть предержащих. Дальше громких заявлений — «чиновники обнаглели», — дело не идет, в то время, как они продолжают становиться все более наглыми и безответственными. Создается впечатление, что Путину все равно, что о нем будут думать и говорить после выборов нового президента России. Если, не дай бог, это так, то, кроме призыва к власти нового диктатора, у России нет иного выхода. Однако на нашем политическом горизонте не просматривается такая сильная личность. Может быть, мы, как в древние времена, снова окажемся перед необходимостью приглашения на правления варягов — немцев, американцев или китайцев. Но тогда это станет концом сильной и независимой России. Кто знает, может быть, такой поворот в судьбе России предначертан нам историей.

 


Яндекс.Метрика