На главную сайта   Все о Ружанах

Иванов В.Н.

 

НАШ 4-й ГЦП (1954-1981).
Воспоминания испытателя ракетной техники
 

© Иванов В.Н.
Опубликовано на сайте «Спецнабор 1953».

 

Наш адрес: ruzhany@narod.ru

 


Здесь представлена краткая версия воспоминаний В.Н. Иванова. Расширенная версия была написана чуть позднее и представлена на сайте «Спецнабор 1953» по этой ссылке.

Подробнее об авторе см. здесь.

                                                                                                А.Королев

 

На полигон в Капустин Яр я попал в 1954 году после окончания Артиллерийской инженерной академии им. Ф.Э. Дзержинского. До академии я был студентом Киевского политехнического института. В 1953 году (когда мы уже проходили преддипломную практику) студентов ряда институтов (в том числе и меня) призвали на военную службу и направили на переобучение в артакадемию. В 1954 году наше переобучение было закончено. Я был направлен на ракетный полигон Капустин Яр.

Нас встретили на полигоне хорошо. Разместили в общежитии по 4-е человека на комнату. Под общежитие выделили новый жилой дом. Мы познакомились с военным городком. Он ещё не был окружен колючей проволокой. Закрытой территорией были лишь два здания штаба и полигонных служб. Располагались они в обычных двухэтажных домах. Специальное здание под штаб полигона ещё строилось. То, что городок ещё не охранялся, создавало порой забавные картины. Можно было иногда наблюдать, как по площади перед строящимся зданием штаба медленно проезжала тележка с запряжённым в нее верблюдом. Тележкой управлял казах. Вскоре городок был закрыт, обнесён колючей проволокой, установлены контрольно-пропускные пункты. Дальше жизнь пошла за колючей проволокой. Приезд гостей был весьма ограничен. Только ближайшие родственники, которым надо было заранее заказывать пропуска.

Устроившись, мы прибыли на 2-ю площадку. Там располагалось 1-е Управление и инженерно-испытательная часть этого управления. Кто-то из нас попал инженером- испытателем в управление, кто-то начальниками отделений и расчётов в часть.

Начальник нашего отдела, инженер-полковник Носов (в последующем работал на полигоне Байконур и там погиб при известной катастрофе 24 октября 1960 г.), предложил мне для начала заняться ведением бортового журнала на стартовой позиции. Объяснил, что это мне позволит быстро ознакомиться со всем комплексом работы по подготовке ракет к пуску. А на старте руководил работами зам. нач. 1-го отдела инженер-майор Меньшиков (потом он стал начальником отдела и был переведён на Байконур). Однажды, когда я вёл бортовой журнал, Меньшиков дал команду найти в «банкобусе» (так мы называли помещение, где «банковали» — обсуждали результаты проверок специалисты) технического руководителя работ Королёва С.П. и дать ему на подпись бортовой журнал. И предупредить, что задержка с подписью вызовет задержку в работе. Я не знал, кто такой Королёв, как с ним надо обращаться. Прихожу в «банкобус», смотрю: три гражданских мужика о чём-то разговаривают (мне показалось, что травят анекдоты). Я спрашиваю: «Кто тут Королёв?» Один из них отмахивается от меня и говорит: «Подожди!». Я с возмущением заявил, что начальник отдела велел передать о возможной задержке с работой, если своевременно не будет подписан журнал. Наконец, один из них бросает мне: «Ну, молодой ещё, а берёшь за горло! Давай, подпишу!" Так я в первый раз в такой форме разговаривал с великим Королёвым С.П.

А однажды нам, выпускникам спецнабора академии, было поручено начертить на географических картах зоны досягаемости нашими ракетами того времени. Предстоял показ ракетной техники членам правительства. Мы эту работу выполняли, расстелив большие карты на полу в одной из комнат МИКа площадки № 2. Вдруг вошёл к нам в комнату Королёв С.П. и спрашивает, что мы делаем? Мы объяснили. Королёв рассмеялся и говорит, что скоро такие карты не будут нужны — его новые ракеты достигнут любое место на земном шаре. В те годы испытания ракет проводились только на полигоне Капустин Яр. Дальность полёта ракет (по современным понятиям) была весьма скромной. Но, очевидно, у Королёва уже шла разработка ракет на большие дальности, для которых пришлось создавать новый полигон. Как оказалось, это был Байконур.

Я с самого начала был передан под опёку инженер-майора Мухинского. О нём у меня сохранились самые лучшие воспоминания. Спокойный, невысокий, коренастый человек. Старый (но не годами) авиационный фронтовой техник. С техникой он всегда был «на ты». У него были свои приёмы обучения и ввода в строй молодых специалистов. Поучаствовавши 3-4 раза со мной в испытаниях при подготовке ракет к пуску, он как-то заявил мне: «Считай, что меня сегодня нет, я буду спать в аппарели, работай сам, ко мне обращайся только в крайней необходимости». Что оставалось делать? Не скажешь же, что я не умею или боюсь работать самостоятельно? Начал работать. Мухинский появлялся только при проведении самых ответственных заключительных операций на двигательной установке.

Вскоре я был включён в боевой расчёт для пусков ракет Р2 с полевой позиции в районе станции Макат (Казахстан).

На этот раз работать приходилось полностью самостоятельно, советоваться было не с кем. Руководил боевым расчётом инженер-подполковник Нахамчик. Это был грамотный, весьма эрудированный командир. Но как человек, он мне показался несколько амбициозным, самоуверенным. У меня в работе произошла заминка. Используемый при работе с ракетой сжатый воздух должен иметь влажность, соответствующую определённой точке выпадения росы. Для проверки используется специальный прибор. При осмотре присланного для работы оборудования я обнаружил, что нам прислали прибор совершенно незнакомой конструкции. Все мои попытки использовать его в работе не удавались. Время уже поджимало. Пришлось доложить Нахамчику. Он пренебрежительно высказался, что молодёжь не умеет работать, что он сейчас сам разберётся и наладит работу. Взял инструкцию, прибор и стал разбираться. Провозился длительное время и был вынужден признать мою правоту. Работы пришлось приостановить. Из Капустина Яра срочно прислали нормальный апробированный прибор. Пуски прошли нормально. Вернувшись из этой командировки, я ощутил себя уже настоящим испытателем.

Темпы проведения работ и их количество всё нарастали. Ещё продолжались работы с различными модификациями Р-2, а уже шла Р-5. А осенью 1956 года появилась первая серийная Р-5М. В декабре 1958 года прошли заключительные испытания Р-12. К тому же, эти ракеты имели различные модификации, и испытания шли по разным программам. Бывали случаи, когда, подготовив и пустив ракету одного типа, приходилось сразу же ехать на другую позицию для работы с ракетой другого типа. Приезжаешь на старт, и требуется определённое время, чтобы перестроить память для работы с этой ракетой. Много приходилось испытывать ракет и от серийных партий, изготовленных заводами. Это проводилось для подтверждения качества изготовленных партий ракет.

Ракеты Р-2 и Р-5М имели в качестве компонентов топлива этиловый спирт (горючее) и жидкий кислород (окислитель). Работа с этими компонентами имела свою специфику. Жидкий кислород при взаимодействии с маслами грозил взрывом. Приходилось тщательно готовить все магистрали и арматуру, соприкасающуюся с жидким кислородом. При заправке ракеты жидким кислородом приходилось тщательно следить за наличием дренажа из кислородного бака. Чтобы обеспечить на момент старта необходимое количество жидкого кислорода в баке ракеты, приходилось ракету подпитывать до последних минут. Да, при работе с жидким кислородом всегда можно было ожидать различных неприятностей.

Однажды, когда я уже руководил подготовкой к пуску ракеты «Вертикаль» (ракета была на базе Р-5М), случился такой казус. При заправке ракеты окислителем по манометру был замечен рост давления в баке окислителя. Проверили наличие дренажа паров окислителя из бака. Визуально дренаж был нормальным. Но манометр ПЩС показывает, что давление в баке растёт. Даю команду на остановку заправки, давление продолжает расти. Появляется опасность разрыва бака окислителя с катастрофическими последствиями. Даю команду: «Всем покинуть площадку! Двигателистам и заправщикам слить окислитель!» Начался слив. Давление продолжает расти. Наконец, слили, Стрелка манометра остановилась в положении избыточного давления. Пока мы обдумываем сложившееся положение, стрелка манометра резко скачет к нулю. Вскрыли ПЩС и осмотрели этот манометр. В манометре оказалась вода. Попала она туда, очевидно, при испытании манометра. Проверяющие, по всей видимости, «сэкономили» при проверке манометра спирт, заменив его частично водой. Так из-за этой «экономии» был сорван своевременный пуск геофизической ракеты. Дело в том, что при соприкосновении холодных паров окислителя с водой, последняя начала замерзать и, расширяясь, стала разворачивать измерительную трубку манометра. Через механизм передачи это вызвало перемещение стрелки манометра, указывая, якобы, на повышение давления.

Таких казусов при работе с жидким кислородом было много. Однажды отсоединили наполнительное соединение от заправочного клапана ракеты, а клапан неплотно сел на гнездо. Струя жидкого кислорода хлынула на конструкции наземного оборудования. От низкотемпературного воздействия конструкции стали «трещать», возникла угроза их разрушения. Дело спас сержант — оператор ПЩС. Он моментально, по кожуху ПЩС добрался до клапана, через струю жидкого кислорода ударил деревянной рукояткой молотка по клапану. Клапан сел на гнездо, и течь кислорода прекратилась.

Но, жидкий кислород обеспечивал нам в летнее время и некоторый комфорт. Стоило налить в сосуд с водой некоторое количество жидкого кислорода, сразу появлялся лёд. При нашей жаре пить такую воду было очень приятно. Правда, многие из нас из-за этого часто ходили с больным горлом. В целом же, компоненты топлива ракет Р2 и Р5М были сравнительно безопасными. При работе с жидким кислородом применялись только очки, тёплые рукавицы, фартуки. Когда пришло время других компонентов, защита от них значительно усложнилась.

Испытания первой серийной ракеты Р-5М проходили осенью 1956 года. Ракета была разработана конструкторским бюро Королёва С.П., а серийное производство было организовано на «Южмаше» в Днепропетровске. Привезли первую серийную ракету, испытали и подготовили к пуску. Дали команду на пуск. Всё проходит нормально. Сработала система ЖЗУ, двигатель вышел на предварительную ступень. Ожидаем, что двигатель сейчас выйдет на главную ступень, и ракета уйдёт в полёт. Но двигатель на главную ступень не вышел и выключился. Стали разбираться, предполагать разные причины отключения двигателя. Ответа не нашли. Решили повторить пуск. Повторили. Результат тот же. Отвезли ракету на техническую позицию. Провели полный цикл испытаний. Всё в норме. Повторили испытание на старте. Пуска нет. Отвезли ракету на техническую позицию и отстыковали двигатель. Двигатель самолётом отправили на завод для проверки его работы на заводском стенде. От полигона, для участия в работах по проверке работы двигателя на заводском стенде, полетел я. Стендовые испытания прошли без замечаний. Двигатель возвратили на полигон. Состыковали ракету и снова сделали попытку её запустить. Результат был тот же. Ракету отправили на завод и стали тщательно проверять, чем серийная ракета, изготовления «Южмаша», отличается от опытной ОКБ Королёва С.П.. Нашли, что в системе подачи перекиси водорода на заводе из-за технологических соображений несколько изменили конфигурацию трубопровода. При этом образовался карман, в котором при заправке перекиси водорода застаивалось несколько кубических сантиметров воздуха. При запуске двигателя этот воздух уменьшал, на первый момент, количество перекиси, попадающей в реактор. В результате затягивался процесс раскрутки турбонасосного агрегата, а значит и выход двигателя на главную ступень. Реле давления в камере сгорания, контролирующее время выхода двигателя на режим, и отключало двигатель.

Участвовал я и в работах по пуску ракеты Р-5М с реальной боевой частью с ядерным снаряжением. Это был, по-моему, первый такой пуск в СССР. Меры предосторожности были приняты чрезвычайные. Каждому под роспись было указано, за какие агрегаты, узлы и даже детали, отвечает. Мне почему-то было предписано отвечать (кроме подготовки двигателя) за трубопроводы, идущие от баллонов сжатого воздуха к пневмощитку стартовому, хотя это входило в мои прямые обязанности. Особенно странно, что я должен был отвечать и за доставку аккумуляторных бортовых батарей. Это в нормальных условиях относилось к деятельности совершенно других специалистов. Приказ есть приказ. Пришлось выполнять. Везде на стартовой позиции имелись люди из «органов". Они контролировали перемещения всех людей на позиции. Работа прошла успешно.

В декабре 1958 года прошли государственные испытания ракеты Р-12. Она была разработана ОКБ Янгеля М.К. («Южмаш»). Эта ракета была уже другого класса. Она имела высококипящие компоненты топлива, что позволяло ей находиться уже длительное время в высшей степени готовности. (Ракеты Р-2 и Р-5М в такой готовности могли находиться лишь несколько часов). Имела она и значительно большую дальность стрельбы. Для этой ракеты появилась возможность разрабатывать реальные графики пуска ракет из разных степеней готовности. Эта ракета просуществовала много лет. С ней мне пришлось работать (при выполнении разных программ испытаний) почти до окончания службы. На этой ракете компоненты топлива были значительно агрессивнее, чем на предшествующих. Особенно был агрессивен окислитель, созданный на базе концентрированной азотной кислоты. Работать приходилось в защитных костюмах, в резиновых сапогах, применять противогаз, Особенно трудно приходилось в такой одежде работать летом. При одной из первых работ произошёл разрыв заправочного рукава. Впервые мы испытали прелесть оказаться в облаке паров азотной кислоты. При осмотре арматуры двигателя первой ракеты после заправки её окислителем, я заметил на трубопроводе капли кислоты. Работающий вместе представитель завода начал утверждать, что это не кислота. Для доказательства он протёр подозрительное место пальцем и попробовал палец на вкус. Оказалось, что это кислота. Доложили Янгелю М.К. Тот, как технический руководитель, первый пуск с незначительной течью окислителя разрешил. Работа прошла успешно. На следующий день все смеялись над распухшей губой представителя завода, так «отважно» полизавшего кислоту.

После принятия на вооружение ракеты Р-12 полигону было поручено провести испытания возможности создания подземных стартовых позиций (шахтных пусковых установок - ШПУ). Создание их было необходимо для повышения живучести ракетных комплексов. Ставилась первоначальная задача о проверке возможности в принципе пуска ракет непосредственно из шахты, не поднимая её перед работой на поверхность. У американцев в первых шахтах ракеты специальным подъёмником выдвигались из шахты и только тогда запускались.

Для этой цели на полигоне был построен комплекс «Маяк». Так как на территории полигона под верхним слоем грунта располагаются «плывуны», то для строительства углубления в земле потребовалось бы проводить замораживание грунта. Учитывая то, что на этом этапе предполагалась лишь проверка возможности создания ШПУ, решили отказаться от лишних затрат на замораживание грунта. Для этого необходимая глубина шахты была создана как частичным углублением в грунт, так и насыпкой грунтового кургана. В чём и была сооружена простейшая ШПУ без специального наземного оборудования, которым оснащались в дальнейшем штатные ШПУ. Эта ШПУ представляла собой полый бетонный цилиндр, расположенный в грунтовом кургане, имеющий размеры по высоте и диаметру, соответствующие размерам применяемой ракеты. «Изюминкой» этого ШПУ был смонтированный в бетонном цилиндре металлический цилиндр. Зазоры (снизу и по бокам) между бетонным и металлическим цилиндрами и между металлическим цилиндром и ракетой должны были обеспечить при пуске как выход ракеты из шахты, так и истечение газовой струи от двигателя ракеты через зазор между бетонным и металлическим цилиндрами. Этим исключалась необходимость установки дополнительных устройств для отвода газовой струи. Установка ракеты на пусковое устройство (пусковой стол), расположенное на дне бетонного цилиндра, осуществлялась с помощью самоходного подъёмного крана с большим вылетом стрелы. Все работы проводились по технологии, применяемой при наземных пусках, но при этом некоторой части личного состава («двигателистам») приходилось находиться в шахте, что представляло определённую опасность. Всё это требовало особой тщательности и осторожности при проведении работ.

После установки ракеты на пусковое устройство на старт прибыл начальник полигона генерал Вознюк В.И. Он только вышел на службу после длительной болезни (инфаркта). Прибыв на комплекс, он решил спуститься в шахту для осмотра оборудования. Спуск в шахту на этом комплексе осуществлялся по вертикальной лестнице на глубину несколько десятков метров. Даже молодые солдаты и офицеры после нескольких спусков и подъёмов чувствовали определённую усталость. Генерала пробовали отговорить от спуска, но он настоял на своём. На него надели пожарный пояс, прикрепили канат, и он стал спускаться в шахту. Сверху через отверстия в коробе было видно, что спускается он очень медленно, часто отдыхает. Генерал в шахту спустился, осмотрел оборудование и поднялся наверх.

Утром перед работой было построение личного состава боевого расчёта. Перед строем выступил Главнокомандующий ракетных войск Главный маршал артиллерии Неделин М.И.. Он поздравил личный состав с предстоящей работой и заметил, что до него дошли сведения о сомнениях личного состава в надежности конструкции комплекса. Главный маршал сказал: «Михаил Кузьмич Янгель уверен в надёжности конструкции комплекса, а поэтому работу будем продолжать».

Начались завершающие работы по подготовке ракеты к пуску. И вот пуск. Мы увидели небывалое, величественное зрелище. Из вершины кургана поднялся столб огня и дыма. Из этого огненного столба медленно появилась сначала верхняя часть ракеты, а затем и вся ракета. Трудно описать искренний восторг людей. Обнимались, поздравляли друг друга. Потом осмотровая группа поднялась на курган и стала осматривать оборудование. На первый взгляд всё было в норме. Вдруг я заметил у ствола шахты незнакомый предмет. Стали его осматривать. Это оказалась одна из деталей ракеты. Затем в стволе шахты увидели, что металлический цилиндр деформирован. Из-за этой деформации и произошло повреждение ракеты. К этому времени пришло сообщение, что ракета, хотя и ушла из поля видимости за горизонт, аварийно упала на землю.

При осмотре оборудования внизу шахты было обнаружено, что пневмооборудование вырвано из мест крепления и к дальнейшей работе не пригодно. Стало ясно, что сомнения личного состава были не совсем напрасными. Начались работы по анализу причин разрушений и по выработке решений для обеспечения дальнейших работ. Конструкторы провели расчёты и изменили диаметры цилиндров ШПУ. Наши испытатели проверили опытным путём возможность переноса пневмооборудования с пускового устройства в отдельное защищённое помещение. После всех доработок был проведён успешный пуск, и тем самым была дана путёвка в жизнь шахтно-пусковым установкам. Как память об этих работах в степи остались насыпные курганы объекта "Маяк».

Прошло время. На основе опыта создания первой шахты (о чём писалось выше), на полигоне были построены и испытаны первые полномасштабные шахтные установки: комплекс «Двина» и комплекс «Чусовая». Для них были созданы модернизированные ракеты Р-12У и Р-14У. Комплексы «Двина» и «Чусовая» были довольно сложными сооружениями. Эксплуатация их была нелёгкой. При работе на них снова остро встали вопросы техники безопасности. Пришлось разрабатывать наиболее оптимальные графики пусков ракет с этих комплексов из различных степеней готовности. К сожалению, освоение этих комплексов не прошло без жертв.

На комплексе «Двина» из-за неправильных действий оператора пульта дистанционного управления заправкой в шахту были выброшены пары окислителя (т.е. пары концентрированной азотной кислоты). В шахте в это время находились люди без средств защиты. Часть людей погибла, часть — получила тяжёлые травмы.

 


Яндекс.Метрика